|
К рубрикатору "Эссе и статьи Исмаилова" |
Сменить цвета |
Приложение к Э. Манштейн "Утерянные победы"
К 1914 вооруженные силы европейских государств достигли вершины своего развития 1 . В августе многомиллионные армии, управляемые прекрасно подготовленными офицерами Генеральных штабов, блестяще исполнили сложный танец, известный под названием стратегического маневра 2 . Казалось, что война потеряла свою хаотическую составляющую , и отныне стала точной наукой. Притом наукой математической - победа оказывалась аналитической функцией от наличествующих возможностей ( оперативной обстановки ). И выигрывал тот, кто лучше просчитывал динамику операции и имел мужество поступать в соответствии со своими расчетами.
"Лучше" других просчитал начальник Германского Генерального штаба Альфред фон Шлиффен 3 . Его план был шедевром аналитического военного искусства, с тех пор не превзойденным. Почти в каждой успешной операции обеих Мировых Войн, в арабо-израильском конфликте, в Корее мы можем найти отблески, отражения, эхо-варианты знаменитого " шлиффеновского построения ".
"План Шлиффена" приводил к успеху при любых естественных действиях противника, а это, пожалуй, тот максимум, которого мы вправе требовать от предвоенного аналитического планирования.
При исполнении стратегического развертывания Шлиффена требовалось при любых привходящих условиях обеспечить геометрическую точность передвижений собственных войск в пространстве, свободном от противника. Однако, сам Шлиффен не дожил до Мировой войны, а пришедший ему на смену Мольтке не сумел правильно оценить шансы и попытался снизить показатель риска стратегического маневра. Это было фатальной ошибкой. Победа по Шлиффену действительно достигалась при помощи очень рискованного маневра, что было умеренной платой за быструю и блестящую победу 4 .
Быстрой победы или быстрого поражения не получилось. Результат был сдвинут от "среднестатистического" в немецкую пользу, но приобретенного в Пограничном сражении позиционного преимущества оказалось недостаточно для победы. Война затянулась на четыре года, породив явление, известное как "позиционный тупик".
Обычно позиционный характер Первой Мировой войны объясняют возросшей способностью войск к обороне, однако подобное объяснение порочно - ведь как хорошо известно из военной истории, оборона и нападение - две стороны одной медали 5 . Если войска хорошо обороняются, то тем самым появляется возможность организовать оборону малыми силами, и получить пропорциональное оперативное усиление в наступлении. Заметим, наконец, что на полях сражения Первой Мировой войны тактическая линия обороны прорывалась неоднократно 6 .
Таким образом, причина позиционности лежит в другом.
В чем принципиальное отличие Мировой войны от предыдущих? Рост численности армий компенсировался увеличением размеров ТВД (стоит вспомнить, что Франко-прусская война 1870-71 развернулась на небольшом участке территории Северной Франции. Мировая война только в Европе прошла по всей Северной Франции и Бельгии, а также затронула Польшу, Россию и Балканы). Техническое совершенство артиллерии - тактический фактор, объяснять же качественное изменение характера войны количественным (причем, учитывая увеличение ТВД, не слишком и значительным) совершенствованием одного вида вооруженным сил, неконструктивно.
Качественно новым элементом войны стал ее аналитический характер. Инновация, внедренная Пруссией во время Бисмарковских войн - Генеральный штаб - стала теперь обычной в армиях всех государств. Одновременно резко возросла боевая роль артиллерии 7 . Это не столько сделало артиллерию сингулярным и самодовлеющим родом войск, сколько придало смысл абстрактной величине, называемой боевой силой дивизии. А это означало, что уравнения Остроградского-Ланчестера 8 , до этого постоянно дававшие сбои, обрели внутреннее содержание: они начали выдавать приемлемое приближение к реальности. Унифицировалась система перебросок войск. Вместо множества "скоростей перемещения" для каждого рода войск осталась одна - скорость переброски по железной дороге. Процесс затронул и человеческую составляющую армии - появляется новый тип офицера, больше похожего на университетского профессора, чем на кадрового военного.
Аналитический характер войны имеет одну неприятную особенность: возникшие решения обладают большой устойчивостью , и нужно приложить неравноценно большие усилия, чтобы преломить ход событий.
Дело в том, что предсказуемость будущего дает обеим сторонам практически одинаковые возможности для поиска решений. Пусть в результате действий обе стороны пришли к более или менее устойчивой ситуации 9 . Устойчивость означает, что для существенного изменения оперативной обстановки нужно приложить усилия, выходящие за рамки рассматриваемого малого участка фронта. К примеру, перебросить резервы с других участков. Но, поскольку противник не заинтересован в ухудшении своего положения, он будет противодействовать нашим попыткам выйти из устойчивого состояния. И в аналитической ситуации равные позиции всегда преобразуются в равные. На математическом уровне: позиция стремится к состоянию с наименьшей энергией, то есть армии и полководцы оказываются в потенциальной яме. А из нее выйти намного труднее, чем попасть.
Устойчивость решений тактических задач вылилась в примат обороны над наступлением. (Поскольку оборона это сохранение достигнутой позиции, а наступление - попытка создать иную позицию.)
С точки зрения оперативного искусства аналитичность породила принцип "нескомпенсированной слабости" . Суть его заключается в том, что наступление обречено, пока противник может своими резервами "компенсировать" наступление, то есть закрыть прорывы. Лишь при наличии нескомпенсированной слабости наступление может привести к успеху. Для немцев это означало неизбежность поражения, поскольку какие бы решения они не принимали, у них всегда было на одну слабость больше, чем у противника: людские и экономические ресурсы Германии были несоизмеримо малы.
В стратегии проявился ранее упомянутый принцип перехода равных позиций в равные - три из четырех лет войны слабо отразились на соотношении сил. Фронт оказался устойчивей чем государственный режим, выковавшийся столетиями .
Следует осознать значение этого обстоятельства. Структурность войны оказалась выше, чем структурность человеческого социума . Две этих системы - социальная и военная оказались в противоречии (поскольку для социума затяжная война была убийственна), и социум проиграл. После распада Великих империй Европа, а за ней и весь остальной мир превратился в конгломерат наций, построенных на принципах управления не государством, а армией.
Марксисты видели в этих событиях закат старого "империалистического" миропорядка, что было в общем верно. Однако, они серьезно ошибались, полагая, что при новом миропорядке возможности для построения нового, коммунистического, общества станут выше. Увы, на новый миропорядок наибольшее воздействие будут оказывать не их усилия (и не усилия их противников), а индукция Мировой войны. В результате все решения, принятые в межвоенный период, оказались социально деструктивны.
Особенностью Мировой войны стал "позиционный кризис". Лучшим решением для любой стороны было бы признать свое поражение уже на первом году войны, но вот только теперь руководство воюющих стран обнаружило, что находится в условиях закона Кармы 10 - возможность заключения сколько-нибудь компромиссного мира была полностью подорвана предвоенной пропагандой и окончательно уничтожена угаром первых месяцев войны. И содержанием Первой Мировой стал поиск силового выхода из тупика, в который страны-участницы себя загнали сами.
Общая теория систем утверждает, что искать выход из структурного кризиса какими бы то ни было действиями в рамках существующей структуры бесперспективно: такое решение лишь усугубит кризис, переведя систему в состояние с еще меньшей потенциальной энергией - всякие действия, которые не разрешают структурного кризиса, но на которые необходимы ресурсы, увеличивают глубину потенциальной ямы .
Следовательно, решение следовало искать вне систем "война" и "армия", его необходимо было привнести в них извне. Такое "решение извне", приводящее к структурным изменениям, принято называть инновацией .
Поскольку основной причиной кризиса стала аналитичность войны, то инновация должна по своей сути быть хаотична (во всяком случае, более хаотична, нежели существующие структуры). Результат действия этой инновации должен быть непредсказуем для противника (по крайней мере он не должен просчитываться в реальном времени). Непредсказуемость результата означает невозможность для противника оказать сколько-нибудь серьезное и своевременное противодействие. Только тогда, в полном соответствии с тезисом о "нескомпенсированной слабости", можно достичь решительного успеха.
Было предложено более десятка различных инноваций. Три оказались действительно удачны: газы, танки и самолеты.
Начнем с наиболее интересной из них - с авиации. Авиация обладает тем примечательным свойством, что ее действия слабо зависят от статики позиции на земле. На земле могут идти ожесточенные бои, но километром-двумя выше линия фронта уже не является препятствием. Это дает самолету огромный оперативный простор. Самолет может нанести удар по любой точке внутри круга своего радиуса действия. Оборонятся от самолета можно только другим самолетом 11 , а оперативное усиление авиации произвести не в пример проще, чем сухопутных войск: для авиации соотношение 2 к 1 это уже почти гарантия успеха 12 , а для пехоты и 4 к 1 не победа.
Но! Реальный вклад авиации в разрешение "кризиса аналитичности" оказался не столь значительным, как можно было ожидать. С точки зрения пехоты, авиация оказалась еще одним видом артиллерии, с несколько большей дальностью стрельбы, зато гораздо более дорогой и (поскольку бомбовая нагрузка еще была невелика) менее эффективной. Авиация могла помочь пехоте прорвать фронт противника, но ни сделать это самостоятельно, ни увеличить пространство решений для пехоты после прорыва она оказалась неспособной.
Независимость войны в воздухе от войны на земле имело оборотную сторону: независимость войны на земле от войны в воздухе. От того, что самолеты дерутся между собой, линия фронта не менялась. Для того, чтобы авиация была полезна, она должна была заниматься разведкой и бомбометанием - но для нее это формально вторичные задачи, по отношению к главной - захвату господства в воздухе! (Зависимый характер этих задач проявился во Второй Мировой войне: недостаточность и несовершенство истребительного парка западных стран и СССР, вызванная межвоенным увлечением бомбардировщиками, привела к быстрому захвату противником господства в воздухе, что оказалась одним из основных факторов проигрыша кампаний 1939-41гг.)
Данное противоречие (Воздух и Земля оперативно независимы, но должны взаимодействовать в рамках операции) удалось разрешить ко Второй Мировой войне. Отметим однако, что это уже была другая война, другие армии и другое противоречие.
Для пехоты "идеальным решением" были газы. Газы позволяли прорвать фронт противника без многодневной артиллерийской подготовки, после которой даже журналисту от антиподов становится известно направления главного и вспомогательного ударов и количество стволов артиллерии на этих направлениях; без кровопролитных боев за каждый окоп и каждую кочку, в которых погибнет половина личного состава атакующих дивизий; без безнадежности, когда после прорыва всей линии окопов оказывается, что у противника есть еще одна в пяти километрах вглубь; и, что наиболее важно - без превращения зоны прорыва в безлюдный "лунный ландшафт", основным элементом которого являются кратеры.
Отравляющие газы были хорошим тактическим средством 13 . Тем не менее, и они не стали решением "позиционного тупика". Дело в том, что газы были только тактическим средством - чем-то вроде сверхэффективной артиллерии. С их помощью можно было прорвать оборону противника, но наступать в прорыв должна была пехота или кавалерия. А наступление пехоты можно было блокировать ударом из глубины, поскольку подвижность резервов значительно превосходит подвижность войск, входящих в прорыв . Они, конечно же, значительно упрощали и ускоряли процедуру прорыва обороны. Правило: "глубина прорыва равна половине от ширины полосы наступления" было поставлено под сомнение. Но в целом, газы оказались инновацией не того уровня.
Кроме того, газы оказались чрезвычайно негуманным оружием. Масса побочных эффектов, которые они вызывали, практическая неизлечимость последствий газовой атаки, стали поводами к "антигазовой" кампании, которая вылилась в Женевскую конвенцию о запрещении химического оружия. Эту конвенцию следует считать единственным сколько-нибудь позитивным результатом Великой войны с точки зрения социума.
Из трех видов удачных инноваций, лишь танки были признаны эффективным средством борьбы с "кризисом аналитичности". Подобная ситуация требует осмысления.
Еще раз зададимся вопросом: почему война стала аналитичной? Главным фактором было сокращение "пространства решений", вызванное особенностями применения артиллерии. Артиллерия на поле боя малоподвижна. Орудие необходимо транспортировать, развернуть на позиции, навести. Такова плата за огромную поражающую способность. Но это означает, что артиллерия не способна вести наступление на оперативную глубину 14 . Пехота же, способная наступать, имеет крайне малую ударную силу. Попытки усилить пехоту (придать ей пулеметы, минометы, мелкокалиберную артиллерию) доказывает понимание этого факта штабами. Лучшим решением, согласно ТРИЗу, будет артиллерия, которая будет обладать всеми положительными качествами пехоты.
Итак, идеальное решение это такая машина, которая совмещает большую поражающую силу и умеет самостоятельно передвигаться. То есть самоходное орудие. Тривиальный подсчет сметы на изготовление САУ показывает, что эта установка стоит достаточно дорого, чтобы ее потеря была существенна. Поэтому машину необходимо бронировать 15 .
Идея бронированной машины с артиллерией - типично английская. Они привнесли в сражение на суше морской элемент. Танк в английском представлении был кораблем, способным передвигаться по суше. Со спонсонами, рубкой, орудийными башнями. Французы предпочли бы безбронную машину (действительно, на некоторых сериях французских танков броня утончалась от машины к машине). Немцы же видели в танке не двигающуюся артиллерию, а сильнозащищенную пехоту. Их танки были пулеметными 16 .
К чему же привело появление танков? Первые танки были малоподвижными, большими, неуклюжими. В общем, обладали всем комплексом "болезней роста". Однако, у них была интересная черта - они могли продолжать наступление после прорыва обороны противника. Спешно подготовленная вторая линия обороны, слабо прикрытая артиллерией, не являлась для них препятствием. Физический прорыв танков можно было опровергнуть маневром артиллерией 17 , однако совершать маневры на глубину более 20-км артиллерия не способна 18 .
Таким образом, в отличие от пехоты, прорыв которой закрывался пехотой и кавалерией, прорыв танков можно было закрывать только медленной артиллерией. А значит танки получали выигрыш во времени и возможность действовать по своему усмотрению. Вблизи насыщенного средствами борьбы позиционного фронта неожиданно возникал оперативный вакуум . Появлялась неоднозначность. Конечно, ни о какой "оперативной глубине" речи еще не шло, у танков не было достаточного запаса дальности. Но вот нанести тактический удар по тылу обороняющегося противника, где сосредоточена его артиллерия, склады, штабные службы, они были уже способны. Таким образом, танк превращал узкий прорыв в широкий. Поддержанный пехотой, этот прорыв получал развитие в глубину. Темп такого наступления был невелик - 1-3 км в час. Но и это было много, так как при прежнем способе темп редко превышал 3 км в сутки. Даже первое танковое сражение - второе наступление на Сомме в сентябре 1916 оказалось удачным - 18 танков захватили позицию, которую пехота при поддержке артиллерии и полном господстве союзнической авиации бесплодно атаковала 35 дней.
Сразу же возникли легенды о "неуязвимости" этих монстров. Машины, максимальное бронирование которых не превышало 16-мм, объявлялись средством борьбы с артиллерией. Эти легенды просуществовали до наших дней, хотя уже Апрельское наступление 1917 (операция Нивеля) опровергла это мнение - из 132 танков вернулось 11, 57 были уничтожены, а 64 испортились (в основном по причине разгильдяйства союзников).
Следующая веха - сражение у Камбре. Англичане начали атаку без традиционной артиллерийской подготовки, пользуясь тем, что танк сам есть самодвижущееся орудие, так что на артиллерию была возложена задача только подавления артиллерии противника. Позиционный кризис не был преодолен до конца - ввиду полного отсутствия резервов и приверженности штабов к кавалерийским атакам, английские танки не смогли развить наступление. Для самостоятельных действий проходимость и радиус действия английских танков были недостаточными.
В дальнейших кампаниях союзников танки принимали непосредственное участие. В основном как "подвижная артиллерия" и "броня пехоты", что в будущем привело к формированию класса пехотных танков. Необходимо отметить, что говорить о подлинном окончательном решении "позиционного кризиса" не приходилось. Танки всего лишь продемонстрировали огромные потенциальные возможности к дальнейшему совершенствованию. Кроме того, сформировался сама идеология танка: орудие + броня + подвижность.
За время войны англичане выпустили 2900 танков, французы 6200, американцы 1000, немцы - порядка сотни.
Межвоенный период характеризовался осмыслением достигнутых результатов. Появляются новые концепции использования инноваций, внедренных во время Великой войны. Военные теоретики не прекращают споры о месте танка в будущей армии.
Вообще-то, это достаточно непростой вопрос. На поле боя оказалось не два вида войск (артиллерия и пехота), а три, причем третий - танки, совмещает качества обоих. Такое положение не могло не привести к появлению множества теорий о месте нового оружия в составе вооруженных сил. Естественно, мнения разделились по всему спектру возможностей: от безусловного восхищения мощью нового оружия и утверждения о главенствующей роли танка в следующей войне, до недоверия к не слишком удачной инновации и принижения их роли до средства сопровождения пехоты.
В результате были выработаны две зрелые концепции: поддержки пехоты и глубокой операции.
Первая из концепций восходит к Мировой войне и является обобщением опыта использования нового оружия. В этой концепции танк решает тактическое противоречие, известное как отношение ширины полосы прорыва к глубине. Из общих соображений понятно, что прорыв будет тем успешнее, чем уже полоса наступления. Однако, чем она уже, тем труднее ее использовать для дальнейшего продвижения. Реально, с точки зрения того, кто прорывает, выгоднее атаковать узкий участок фронта, а того, кто наступает через прорыв - выгоднее получить широкий участок. Танковые соединения, имеющие значительную подвижность на поле боя, могут обеспечить расширение полосы прорыва ударом во фланг противнику. Таким образом, концепция непосредственной поддержки выглядит так: артиллерия подавляет, пехота при поддержке танков прорывает линию обороны противника на узком участке, танки ударами по обоим флангам расширяют полосу обороны, кавалерия (возможно, сопровождаемая танками) уходит в прорыв.
Эта теория нашла признание у военных всего мира, что вызвало появление специального класса танков - пехотных. Таким танкам было важно бронирование и вооружение, а вот скорость и запас хода могли быть небольшими.
Гораздо более нетривиальна вторая концепция. То есть глубокая операция. Сама по себе идея достаточно банальна: в рамках идеологии Шлиффена удар всегда лучше наносить по дальнему флангу противника, а не по ближнему . Кроме того, простое расширение участка прорыва есть тактический успех, не в полной мере разрешающий аналитическую природу кризиса. Отсюда вывод - новый вид войск нужно использовать для проведения обходных маневров. При этом глубина маневра должна быть с точки зрения характерных показателей Первой Мировой Войны очень велика: для преодоления "кризиса аналитичности" танки должны были преодолеть линию расположения резервов противника и выйти на оперативный простор. Несложно видеть, что при глубокой операции необходимость в сильной броне отпадает. Лишь на этапе преодоления оперативного построения 19 противника сильная броня может обеспечить существенное преимущество.
Несложно показать, что непосредственное участие "танков глубокой операции" в прорыве обороны скорее вредит ходу операции, нежели помогает. Действительно, связав мобильное соединение второстепенной задачей (поскольку главная задача определена как маневр в оперативной глубине), мы уже хотя бы вследствие одних только неизбежных потерь сил и времени ограничиваем масштаб операции, повышая аналитичность, от которой стремились уйти.
Согласно принципу "нескомпенсированной слабости", оборону противника нужно прорвать не в одном месте, а в нескольких, танки желательно выделить в резерв, чтобы развить успех именно на том направлении, где возникнем эта "нескомпенсированная слабость".
Остается еще вопрос о цели наступления. Танки могут использовать маневр на окружение или на удар во фланг (в тыл) той или иной его группировки. Второй вариант намного проще, так как глубина маневра меньше, а результат достигается быстрее, тем не менее, такой маневр сравнительно легко опровергается контрударом из глубины.
Общая концепция должна, следовательно, выглядеть так: пехота при поддержке артиллерии прорывает, танки уходят в прорыв, совершают маневр на окружение и, совместно с другими войсками, завершают операцию. Легко видеть, что требование произвести маневр на максимально возможную глубину порождает необходимость производить сразу два танковых удара по направлениям, сходящимся в глубине обороны противника.
Такая концепция использования бронетанковых войск прежде всего потребовала создание новой организационной структуры, включавшей в себя танковые части. Для оперативных нужд наиболее пригодным был признан танковый корпус, состоявший из танковых и моторизованных дивизий или бригад. Добавление к танкам пехоты было желательно для повышения устойчивости соединений и непосредственного захвата вражеских объектов.
Тактическая схема использования бронетанковых частей в такой модели заключалась в совместном использовании пехоты, составлявшей основу боевого порядка, и маневра танками в тыл противнику. В тактической схеме единицами стали танковая и механизированные дивизии, отличавшиеся лишь количественным составом танковых и мотопехотных частей.
К сожалению, ни в одной стране мира такая концепция не была полностью принята. Советская и немецкая военная доктрина предусматривала использования танков "маневренного соединения" для непосредственного прорыва обороны 20 . А в доктринах остальных стран глубокая операция вообще не нашла места.
Первые же кампании бронетанковых войск Германии оказались столь успешными, что немецкая модель стала де-факто стандартом для остальных. Некритическое восприятие немецкого опыта привело к тому, что копировались не столько положительные стороны модели, сколько отрицательные. К примеру, немцы постоянно использовали танки в первом эшелоне войск, прорывающих оборону. За ними остальные стали делать так же.
Б.Г.Лиддел Гарт в книге "Вторая Мировая война" так пишет о значении немецких танковых корпусов: "Важным оказалось не то, что для вторжения немцы использовали 40 с лишним кадровых дивизий 21 , а то, что в их числе было 14 механизированных и частично механизированных дивизий".
В кампании 1939 (в Польше) немецкое командование практически в чистом виде продемонстрировало концепцию "глубокой" операции, то есть наступление двумя танковыми корпусами, имеющее целью окружение значительной части армии противника. На юге главный удар наносился силами 10-й армии, в составе которой был 16-й танковый корпус Гепнера (2 танковые и 2 пехотные дивизии), а также 14-й и 15-й механизированные корпуса. Удары 8-й армии и 14-й армии слева и справа обеспечивали действия 10-й армии. Стоит отметить, что удар 10-й армии пришелся в стык польских армий, а 16-й корпус уже на первые сутки прорвал оборону противника у Ченстохова ( центр позиции ). 10-я армия вышла на оперативный простор и к четвертому числу атаковала позиции резервной армии поляков, обходя ее с обоих флангов. Удары 8-й и 14-й армий также были успешны, но не столь глубоки. На севере действовали 3-я и 4-я армии, которые, в силу начертания границы, вначале не имели непосредственной связи. В результате худшего обеспечения удара танковый корпус Гудериана лишь к четвертому числу вышел к Висле, то есть прорвал оборону.
К седьмому числу перед немецкими танковыми корпусами уже не оставалось войск противника и они могли действовать "в пустоте". Дальнейшее наступление велось с целью завершить окружение сил поляков западнее Варшавы, что и было произведено. Преследование польских войск, не попавших в окружение, стало технической задачей.
Общая схема наступления такова: в центре танковый корпус, за которым в резерве расположен механизированный, ведут основное наступление. Армия, в состав которой входит этот корпус, образует "клин" с широким основанием и узкой вершиной. Наступление ударной армии обеспечивается справа и слева действиями подвижных соединений соседних армий, которые ведут наступление на меньшую глубину. Таким образом, при наступлении глубиной порядка 100-150 км фланги центральной группы остаются прикрытыми. К примеру, контрудар поляков из района Кутно (воспринимаемый Манштейном как "кризис") приходился по 8-й армии и даже в случае тактического успеха положение польских войск не облегчал (вся операционная линия контратакующей группировки находилась в оперативной тени, образуемой 10-й армией). Укажем, однако, что увеличение глубины операции приводит к появлению разрывов между армиями и оголению флангов 22 .
Эта проблема впервые встала перед немцами во Французской кампании. Вариант плана Шлиффена, предложенный Манштейном, приводил к тому, что левый фланг танковой группы Клейста, наступавшей в составе группы армий "А", оставался открытым после прохождения ей французской границы (до этого прикрытие слева осуществляла 16-я армия, действовавшая южнее). Реально, к четырнадцатому мая (когда танковый корпус Гудериана из состава группы Клейста начал форсировать Маас у Седана) слева от танковой группы Клейста не было немецких войск. Гудериан получил приказ остановится для того, чтобы подошли пехотные резервы.
В рамках плана развертывания "Диль" англо-французские войска оказались севернее Клейста, поэтому их контрудар с севера был несложно парирован (контратакующая группировка целиком находится в тени наступающей). Но даже этот контрудар вызвал опасения немцев за свои чрезмерно растянутые порядки.
Хочется отметить, что Гитлер видел открытый фланг. У Гальдера в дневнике имеется такая запись: "Фюрер, непонятно почему, озабочен южным флангом. Он беснуется и кричит, что можно погубить всю операцию и поставить себя перед угрозой поражения". В случае контрудара силами усиленного армейского корпуса по южному флангу от Вердена к Седану положение Клейста становилось тяжелым. В случае такого удара армией Клейст терял связь с пехотой и попадал под удар в тыл.
Но организовать такой контрудар в критические четыре дня французы не смогли, что предопределило их полное и окончательное поражение.
Севернее же события развивались по схеме Шлиффена: ступенчатое расположение наступающих танковых корпусов приводило к тому, что контратакующий во фланг противник, в свою очередь, оказывался обойден с фланга. Это означало, что немецкие войска в результате попыток контрудара французов будут "скользить" к северу, что и происходило. В результате перед второй фазой кампании диспозиция немецких войск нарушилась, и Гитлер отдал приказ о приостановке наступления и перегруппировке. В общем-то это был обоснованное решение, однако оно отражает непонимание степени риска, заложенного в самом плане Шлиффена. Разумеется, следовало еще раз рискнуть и завершить окружение англо-французских войск.
Вторая стадия кампании проходила почти точно по Шлиффену: немецкие войска окружили французов в районе Нанси и вынудили их к сражению с перевернутным фронтом. Ввиду чудовищного неравенства сил, интерес представляет лишь прорыв французской обороны. У Ла-Манша наступала танковая группа Гудериана, которая два дня потратила на подавление сопротивления противника. У Клейста, наступавшего от Амьен-Перонна, дела шли еще хуже. К третьему дню второй фазы левый фланг застрял во французской обороне, поэтому было решено использовать танковую группу Клейста для развития уже достигнутого успеха в Шампани, что и было сделано 23
Во время Французской кампании танковые корпуса были объединены в танковые группы, которые были достаточно сильны, чтобы преодолеть сопротивление полевой армии. Укрупнение единицы планирования имело как положительные, так и отрицательные моменты. Управление танковой группой было достаточно сложным делом, сравнимым по количеству решений, которое необходимо принимать в реальном времени, с управлением группой армий. Такая ситуация возникала из большой подвижности соединения. Однако, танковая группа могла наступать на большую глубину, не теряя взаимодействия с пехотными частями. В дальнейшем метод укрупнения единицы управления регулярно применялся немцами для борьбы с проблемой отрыва танков от пехоты. С переменным успехом.
В боях в Польше, Норвегии и Франции оттачивалась концепция "Блицкрига", молниеносной войны. Схема "артиллерия и пехота прорывают оборону противника" заменена схемой "авиация и танки прорывают оборону", затем танки устремляются вперед, совершая глубокий обходной маневр. Подобная схема была удобна, но потери танков уже на первом этапе оказывались значительными. Следовательно, появилась необходимость в более бронированных и сильнее вооруженных танках. Вариант "пехота и авиация прорывают" в силу непонятных причин немцами даже не рассматривался. По-видимому, это связанно с пережитками предыдущей войны в сознании офицеров, когда танк был средством прорыва обороны. А после того, как схема стала обкатанной, ее продолжали применять. И в следующей кампании - Балканской - немецкие танки опять прорывали оборону противника. Объективно, пока маневр осуществлялся на глубину 200-300 км это было не страшно. После прорыва танковые корпуса двигались "в пустоте", и их потери особой роли не играли. Но вот когда встала необходимость проходить вторую линию обороны противника (как во второй фазе Французской кампании или в операции Барбаросса), сразу же возникали проблемы.
Рассказывая о танковых сражениях, нельзя обойти стороной операцию "Барбаросса". Самая крупная наступательная операция, задуманная германским Генеральным штабом. Для ее проведения были сформированы целых четыре танковые группы (к примеру, во Франции была всего одна) 24 .
Общая схема наступления и здесь выглядит знакомо: сильная и высокоподвижная центральная группа, обеспеченная с двух сторон более слабыми подвижными группами, каждая из которых, в свою очередь, обеспечивается пехотой. В таком построении немцы могли, не опасаясь потери взаимодействия танков и пехоты, наступать на глубину до 300 км., но при дальнейшем развитии танковые группы становились уязвимыми: наступление приобретало "шилообразный" характер.
Итак, операция "Барбаросса" началась согласно плану - люфтваффе захватили господство в воздухе, уже в первый день операции танковые соединения групп армий "Центр" и "Север" продвинулись на 35-50 км, а "Юг" - на 10-20 км. В течение следующих дней советское командование пыталось организовать сопротивление, однако фронт разваливался во многих местах и принцип "нескомпенсированной слабости" проявлялся то там, то тут.
Активность советского командования была не очень организованной, зато весьма чувствительной для противника. Причем в наибольшей мере это ощущали не танковые группы, поддерживаемые авиацией и уже вышедшие на оперативный простор, а армейские пехотные корпуса, которые начали отставать. К четвертому дню операции танки продвинулись на глубину 200-км, и в полосе группы "Центр" вели бои под Минском. Пехота продвинулась всего на 20-40-км.
Проводя операцию на столь большую глубину, немцы столкнулись с проблемой нехватки пехоты. Практически все пехотные дивизии были связаны борьбой с окруженными советскими частями, и непосредственно линию фронта образовывали части танковых корпусов.
Подобная ситуация требует специального рассмотрения.
Прежде всего, танковые ударные соединения отвлекаются на контроль захваченной территории и образование блокадной "линии охранения". Но эта задача танковым частям не имманентна, и решить ее сколько-нибудь удовлетворительно они не могут.
Построение блокадной линии приводит к рассредоточению танков по фронту: это уже не кулак, а скорее, растопыренная ладонь. Глубина оперативного построения резко уменьшается.
Танки, ходовой ресурс которых ограничен (в первую очередь это относится к немецким машинам с узкими гусеницами и большой нагрузкой на грунт), наматывают бесполезный с точки зрения интересов основной операции километраж вдоль линии фронта.Промежуток между образованной танками блокадной линией и скованными ликвидацией "котлов" пехотными корпусами велики; в этих условиях вести наступление нельзя, и танковые группы останавливаются. Но в операции на окружение возможен лишь динамический гомеостаз, когда устойчивость оперативной схемы обеспечивается быстрым продвижением обходящих группировок. Торможение операции ставит их в критическое положение 25 .
В результате, если только после приграничных окружений у него остались ресурсы, противник выигрывает время и получает возможность подготовить новую линию сопротивления. Чем бы не закончилась после этого война, она уже не будет блицкригом.
Предвидеть такое развитие ситуации Генеральный штаб не мог . Аксиомой аналитической стратегии является положение, согласно которому соединение, находящееся в безнадежном положении, обязано прекратить сопротивление 26 Этот закон вполне согласуется и с логикой войны, и с ее этикой.
Однако, во Второй Мировой Войне своевременно капитулировали, пожалуй, только французские дивизии. Советские части в котлах сражались бессмысленно и неорганизовано, они несли страшные, невозможные с точки зрения аналитической стратегии потери убитыми 27 , они были уничтожены практически до последнего человека, но они не дали немцам возможности превратить оперативные прорывы в конечный стратегический результат.
Это был страшный ответ на неаналитичность стратегии глубокой операции: неаналитическая социальная психология. Выходящее за пределы военной логики сопротивление окруженных войск, доходящая - с обоих сторон - до предела жестокости партизанская борьба, самоубийственное антифашистское подполье в оккупированных городах. Глубокая операция подчиняется правилу Клаузевица о необходимости преодолевать "трение". Это "трение" учитывалось при довоенном планировании. Но никто не смог учесть особенности поведения вооруженных людских масс с подавленным инстинктом самосохранения.
Этот психологический коллапс (особенно сильно проявившийся в СССР и Японии) привел после войны к тяжелейшим социальным последствиям, обсуждать которые здесь неуместно.
К восьмому числу (то есть, только к семнадцатому дню операции!) немецкие войска ликвидировали большую часть очагов сопротивления. Их войска продвинулись на 300-км вглубь страны. Но танковые корпуса понесли большие потери, а оперативное взаимодействие между группами "Центр" и "Юг", разобщенных Пинскими болотами, так и не было налажено. Десятого-двенадцатого июля обе стороны одновременно попытались перейти в наступление: развернулось встречное Смоленское сражение. Уже сам его встречный характер показывает, что начинают возникать элементы "кризиса аналитичности". Действительно, группы армий "Север" и "Юг" потеряли инициативу, продвижение их застопорилось. Ф.Гальдер записывает в своем дневнике, что дело идет к позиционной войне.
Следующая фаза характеризуется вводом советским командованием войск ВСЭ (Второго стратегического эшелона). Наличие ВСЭ стало для немцев неприятной неожиданностью, так как они предполагали, что наиболее сложная часть работы - приграничное сражение - уже выиграна. Июльская фаза немецкого наступления характеризуется потерей единого операционного пространства 28 между группами армий, что в дальнейшем привело к маневру танковой группы Гудериана на юг, для восстановления связи с группой армий "Юг". Ширина фронта перестала соответствовать наличным силам 29 .
Правильным решением в этой ситуации считается наступление на одном из крайних флангов, то есть - переход к классическому построению Шлиффена. Однако немецкое командование, вероятно впав в эйфорию от достигнутых успехов, решило по прежнему наступать сразу везде. Причем конечными пунктами оказались Москва и Ленинград - крупные города, имеющие неплохую систему противотанковой обороны и к тому же - слишком очевидные оперативные цели. Две большие битвы, вошедшие в историю как оборона Москвы и оборона Ленинграда были проиграны немцами априори - уже потому, что их было две.
Вот тут с немцами сыграла злую шутку их привычка ставить танки в первый эшелон наступающих войск. К сентябрю 1941 от танкового парка осталась в лучшем случае половина, причем значительная часть танков находилась на грани выработки моторесурса. (Глубина танковых операций в кампании 1941 составила 400-500 км при среднем темпе наступление 20-30 км в стуки).
Пытаясь как-то решить проблему отрыва танков от пехоты, немцы вновь укрупнили единицу планирования, превратив танковые группы в танковые армии, причем доля пехоты в последних заметно увеличилась. Как следствие, темпы продвижения в оперативном прорыве сразу упали до 20 - 30 км. в день, что при концентрическом начертании дорожной сети у Москвы и Ленинграда давало обороняющейся стороне достаточно времени на маневр резервами. Ухудшение погоды, приведшее к дополнительным задержкам (и быстрой трате остатков моторесурса) стало той соломинкой, которая сломала хребет немецким бронетанковым силам.
Кампания 1942 является запоздалой попыткой немцев тактически выиграть уже проигранную войну. Сама операция состояла из трех частей: в ходе первой - Изюмского наступления советской армии - немцы нанесли удар по основанию наступающего противника, перехватили этим контрударом инициативу, а затем сами перешли в наступление, по форме напоминающее развертывание "Гельб". В центре идут 4-я и 1-я танковые армии, а 6-я армия прикрывает их левый фланг, при этом сильно растягиваясь. Слева наступающая группа прикрывается 2-й армией, которая и принимает на себя контрудары советских войск, одновременно пытаясь закрепить северный фланг операции в районе Воронежа. Однако сил уже не хватало (и в еще большей степени - транспорта для их снабжения). Попытка захвата Сталинграда провалилась, на Кавказе войска застряли, не в силах преодолеть по абсолютному бездорожью последние десятки километров, отделяющих их от нефтяных месторождений Закавказья. Операция еще могла быть формально сведена в ничью, для этого нужно было отойти от Сталинграда и перегруппироваться, приготовившись к обороне, однако Гитлер понимает, что ему нужна только безусловная победа. Он настаивает на продолжении операции.
Теперь уже советские войска производят удар по основанию наступающего противника. И опять схема наступления знакома по Польской кампании: два сходящихся танковых клина, обеспечиваемые с флангом пехотными армиями. Контрудар Манштейна не был столь опасен, как может показаться - он приходился по фронту наступавших частей 2 гвардейской армии и к тому же попадал под смертельную "тень" советского наступления на Среднем Дону. Со стратегической точки зрения, вероятно, следовало вообще не оборонять фронт на Аксае и Мышковке и пустить армию Гота в Сталинград 30 .
После поражения под Сталинградом судьба рейха была решена.
Сопротивление группировки Паулюса, в меньшей степени - осмысленное руководство Манштейна, а в основном нечеткое руководство операциями со стороны советского Генерального Штаба привело к тому, что немцам удалось как-то консолидировать южное крыло стратегического фронта и не допустить развития Сталинградской катастрофы на всю бывшую группу "Юг". Летом 1943 г. они даже попытались перейти в наступление. Однако, под Курском использование маневренных танковых сил в качестве средства прорыва было полностью опровергнуто. Поражение лишило Германию возможности не только проводить "глубокие операции", но и осмысленно обороняться. Все последующие операции немецких танковых войск носят оперативно-тактический характер и не имеют успеха 31 .
Кампания в России продемонстрировала новый позиционный кризис. Танки оказались неспособными вести наступление против эшелонированной на стратегическую глубину обороны. Наличие в тылу обороняющихся подвижного танкового резерва оказалось достаточным противодействием танковой колонне, вышедший на оперативный простор.
Средняя скорость наступления бронетанковых войск составила 40-50 км в стуки, а максимальная глубина операций в войну - 700-800-км. Но при увеличении глубины падал темп наступления и танковые объединения вынуждены были наступать со скоростью общевойсковых - 20-25 км в сутки 32 .
Основная проблема состояла в столь высоком увеличении подвижности бронетанковых соединений, что они стали отрываться от остальной массы войск и выходить из оперативного взаимодействия. При господстве в воздухе это можно было частично компенсировать авиационной поддержкой 33 .
Бронетанковые войска, решив позиционный кризис на оперативном уровне, усугубили его на стратегическом. В известной мере аналитический кризис оказался не преодоленным, а лишь переведенным в иную форму. Несмотря на высокие темпы наступления, которые показывали немецкие, а в 1944-1945 гг. и советские танкисты, переброска войск по железной дороге все равно оказывалась быстрее, а значит, с увеличением масштаба на порядок опять получалась ситуация, эквивалентная Первой Мировой. И победа вновь оказывалась на стороне не Искусства, а "больших батальонов", что подразумевало негативный исход войны для социума в целом.
Для преодоления кризиса на новом уровне нужно было либо изменять структуру танковых войск, либо повышать подвижность остальной армии, механизировав и моторизировав обычную пехоту. Военачальники предпочли более простой и быстрый, однако и более дорогой второй вариант.
1 . Обычно, принято связывать расцвет классических (доатомных и доинформационных армий) с войной 1939 - 1945 гг. С этой точкой зрения нельзя согласиться. В конце-концов лучшей армией Второй Мировой Войны приходится признавать немецкую. Армию - покорительницу Европы. Армию - три года сражающуюся в совершенно безнадежной ситуации против вооруженных сил всего мира. Армию, о которой начальник ее же Генерального Штаба генерал-полковник Ф.Гальдер вынужден был, однако, сказать: "Той пехоты, которая была в 1914 г., мы сейчас даже приблизительно не имеем". [ Назад ]
2 . Подчеркнуты термины, точное определение которых дано в статье С.Переслегина "Основные понятия аналитической стратегии". [ Назад ]
3 . Что, конечно, не может затушевать заслуг таких ярких представителей аналитической военной мысли начала XX столетия, как Конрад фон Гетцендорф, великий князь Николай Николаевич и, last, but not least, адмирала сэра Джона Фишера. [ Назад ]
4 . Рискованность победоносного маневра Шлиффена можно считать проявлением закона сохранения энергии в стратегии, иначе известный как закон перехода равных позиций в равные (правило тождественного преобразования позиции ). Если оценить вероятности исходов и аккуратно посчитать все возможности, то кампания 1914 на Западном Фронте в среднем должна была закончится вничью (что, разумеется, мгновенно предопределяло общее поражение Германии). За отклонение желаемой вероятности от среднего Шлиффен платил увеличением риска сокрушительного поражения. [ Назад ]
5 . Это было известно со времен Сунь-Цзы. Уже Ли-Вей-Гун с иронией отзывается о полководцах, которые проводят различие между обороной и наступлением. [ Назад ]
6 . Очень часто причину позиционного тупика связывают с "перенасыщением" зоны обороны войсками и боевыми средствами, прежде всего - колючей проволокой и пулеметами. С этим трудно согласиться уже хотя бы потому, что позиционное равновесие нередко устанавливалось при отсутствии окопов (Фландрия), без всякой колючей проволоки (в 1914 г. ее запасы были исчерпаны где-то к середине сентября), наконец, при ярко выраженной "ненасыщенности" фронта - малоазиатский, мессопотамский и ближневосточный ТВД, Салоники. Что же касается пулеметов, то их эффективность недостаточна, например, при сильном задымлении. Да и согласно уставам 1914 г. пулеметы использовались прежде всего, как оружие преследования. (См. также М.Галактионов "Темпы операции" .) [ Назад ]
7 . Поражающая мощь артиллерии достигла такого значения, что все остальные роды войск становились обеспечивающими ее действия (пехота и кавалерия защищала артиллерию от ударов вражеской пехоты и кавалерии, решала задачи захвата вражеской территории), однако основной ущерб противнику наносила именно артиллерия. [ Назад ]
8 . Очень простые дифференциальные уравнения, описывающие изменение численностей войск от взаимного огневого (и любого другого) воздействия. По своему значению в аналитической стратегии близки к трем законам механики Ньютона. Особенностью использования этих уравнений является необходимость описывать силу каждой единицы войск лишь одним коэффициентом, в общем случае абсолютно абстрактным, что существенно снижает прогностическое значение таких выкладок. Суть "аналитической революции" в том и состоит, что в связи при высоком уровнем штабной работы и очевидном господстве на поле сражения артиллерии, действующей с закрытых позиций, коэффициенты боевой силы обретают смысл, и исход боевого столкновения (который ранее всегда был функцией тех или иных случайностей, в числе которых, например, талант полководца) стал с хорошей точностью описываться уравнениями Остроградского. [ Назад ]
9 . Для Западного ТВД таким решением оказалось изохроническое построение: переброска сил вдоль линии фронта требовала одинакового времени для обеих сторон. Собственно, именно в связи с требованием изохроничности позиционной обороны линия фронта в ходе "Бега к морю" изогнулась к северу, а не к западу. [ Назад ]
10 . Об этике войны: смотри статью С.Переслегина и Р.Исмаилова "Этика и стратегия непрямых действий" в книге Б.Г.Лиддел-Гарт "Стратегия непрямых действий" . [ Назад ]
11 . Конечно, существуют специальные средства ПВО. Однако, обе мировые войны и послевоенные кризисы показывают, что построить надежную воздушную оборону только или хотя бы прежде всего на наземных установках малореально. [ Назад
12 . Исключения, конечно, известны, но по большей части они относились к стадии "доигрывания" безнадежно проигранной войны: действия японской авиации в 1944 г. [ Назад ]
13 . В операциях под Капоретто и на реке Эна немцы продемонстрировали образец быстрого прорыва укрепленной полосы. В обоих случаях подавление обороны осуществлялось прежде всего насыщением линии артиллерийской поддержки противника химическими снарядами. [ Назад ]
14 . Артиллерийское наступление на тактическую глубину является одним из способов прорыва обороны противника, активно использовалось в обе мировые войны. [ Назад ]
15 . На самом деле, тезис глубоко неочевидный. Адмирал Макаров в свое время выступал за отказ от брони на кораблях, приводя в пользу этого вполне разумные доводы. "Фанерные" танки постоянно выходили из КБ. В Первую Мировую стоимость машины не считали - на артиллерийских снарядах все стороны потратились больше. [ Назад ]
16 . Представляет интерес диалектика использования в Первой мировой войне пушечных и пулеметных танков. Танк изначально создавался для противодействия скорострельной фугасной артиллерии (французские 75-мм орудия, как наиболее яркий пример), блокирующей любые попытки пехоты перемещаться вне укрытий, и "сверхлегкой сверхартиллерии" - пулеметам, резко замедляющим темпы преследования после преодоления основной линии обороны.
Первые английские танки были пушечными и несли по две 57-мм пушки с длиной ствола в 40 калибров, затем пушки стали короткоствольными (23 калибра). Танки оснащались большим числом пулеметов - от трех до пяти и даже семи. Появились и чисто пулеметные танки-"самки", причем число их возрастало. Впрочем, к концу войны англичане вернулись к концепции пушечного танка.
Французы изначально попытались одеть броней свою семидесятипятимиллиметровку - получились самоходные установки "Шнейдер" и "Сен-Шамон" (с двумя пулеметами). При характерных параметрах двигателей того времени создать полноценный танк с артиллерией столь крупного калибра было невозможно, в результате французские образцы отличались низкой надежностью, малой скоростью и почти нулевой проходимостью.
Как реакция на это появился первый танк "нового поколения" - французский легкий "Рено", вооруженный 37-мм орудием или одним пулеметом. Это была, скорее, даже не защищенная пехота, а защищенная кавалерия. В специфических условиях 1918 г. эти танки использовались широко и успешно, однако копирование танков Рено в межвоенный период следует рассматривать, как серьезную ошибку. Лишь появление на плоскогорьях Испании (1937 г.) большого количества легкой мелкокалиберной противотанковой артиллерии заставило конструкторов заняться созданием более защищенных машин. Однако даже первый настоящий пехотный танк с противоснарядным бронированием - английская "Матильда-I" - нес на вооружении всего один пулемет. Таково было наследие конструкторских разработок начала века. [ Назад ]
17 . Стоит напомнить, что маневр артиллерией есть перенос огня, а не изменение позиций артиллерии. Сами орудия при этом остаются на месте. [ Назад ]
18 . Речь, конечно же, идет о переносе огня основной массой орудий. То есть артиллерией калибра 76-152-мм. Для артиллерии сверхкрупного калибра маневр на 20-км возможен, однако такая артиллерия имеет низкую поражающую способность при стрельбе по точечным целям (а танк, даже большой, для 203-мм установки - точечная цель). Это обуславливается низкой скорострельностью и медленной наводкой. [ Назад ]
19 . Группировка сил и средств оперативного объединения, созданная для проведения операции. Представляет собой эшелонированное расположение общевойсковых, артиллерийских, авиационных и других соединений, а также группы тыла. [ Назад
20 . Плоды этой теоретической ошибки немцы в полной мере пожали под Эль-Аламейном и Курском. В обоих случаях танки смогли прорвать оборону, но наступающие дивизии были полностью обескровлены, и о каком развитии успеха не могло быть и речи. Надо отметить, что Советская армия в 1944 г. последовательно осуществляла правильный принцип: танковая армия должна вводиться только в "чистый прорыв". Пренебрежение этим правилом в Берлинской операции привело к затяжке ее и большим потерям. [ Назад ]
21 . 40 с лишним это 62. Из них танковых, моторизированных и легких 15. [ Назад ]
22 . Польская операция была первым примером успешного танкового блицкрига. Необходимо, однако, отметить, что уровень работы польского генерального штаба был настолько низким, что ни о каком "кризисе аналитичности" не могло идти и речи. Иными словами, в той группировке, в которой польские войска встретили немецкое наступление, они были обречены на быстрое поражение вне зависимости от того, используют ли немцы танки, как маневренную группу, как средство поддержки пехоты или даже вообще обойдутся без них. Оперативные задачи кампании было под силу решить пехоте и артиллерии. [ Назад ]
23 . А вот это уже прямое использование неаналитичности танковых операций. Вводить пехотные корпуса через чужую полосу прорыва - совершать тяжелую управленческую ошибку и терять время. Для подвижной маневренной группы потеря время оказалась малосущественной. [ Назад ]
24 . Однако, построение операции было просто неудовлетворительным: в первый раз за войну немцы больше полагались на силу, чем на искусность маневра. Пожалуй, во всем развертывании "Барбаросса" был лишь один по-настоящему красивый момент: ввод третьей танковой группы Гота, входящей в группу армий "Центр", через полосу группы армий "Север". В целом же план может быть охарактеризован фразой: все захватить, ничего не упустить.
Если в Первой Мировой Войне "кризис аналитичности" возник из-за одинаково хорошей работы штабов, то в ходе "Барбароссы" квазипозиционный тупик июля-августа был связан с одинаково неудовлетворительным планированием операций. [ Назад ]
25 . Э.Манштейн имел случай проверить эти выводы на себе в ходе боев под Сольцами, когда положение 56-го танкового корпуса некоторое время было очень тяжелым. [ Назад ]
26 . Еще бравый солдат Швейк, как известно, "открыл Америку, сказав, что подразделение, окруженное со всех сторон, непременно должно сдаться". [ Назад ]
27 . Заметим, что 20% потери убитыми в части классифицировались до войны, как "сверхбольшие". [ Назад ]
28 . Операция разделилась на несколько разных операций, практически не связанных по месту и времени. Это очень опасно, особенно когда противник имеет возможность перегруппировывать свои силы. [ Назад ]
29 . После войны критика этого решения Гитлера стала общим местом в немецкой военной историографии. Между тем, решение было хотя и очень рискованным, но единственно возможным. В той конфигурации фронта, которая сложилась после Смоленского сражения, группа армий "Центр" наступать на Москву не могла. (Достаточно заметить, что подобное наступление разрушало всякую возможность наладить взаимодействие между армейскими группами, то есть, шло вразрез с основными положениями стратегии.) [ Назад ]
30 . Советские войска, пытаясь оказать помощь остаткам 2-й ударной армии (Волховский фронт), убедились, что наличие узкого шилообразного "канала", связывающего окруженную группировку со своей территорией, имеет исключительно негативное значение. [ Назад ]
31 . Из этого ряда "наступательных операций со строго оборонительными целями" осмысленностью и четкостью выделяется Арденнское наступление 1944 г. Но оно было проведено в совершенно бесперспективной стратегической обстановке. [ Назад ]
32 . Цифра дана для операций 1944-45 года. [ Назад ]
33 . Снабжение по воздуху и воздушная поддержка продвижения танков, оторвавшихся от пехоты, были продемонстрированы в ходе Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской и, в особенности, в Гоби-Хинганской операциях советских войск. Последняя, если бы она не была проведена против отчаявшегося противника и не подразумевала серьезного нарушения военной этики, должна была бы считаться образцом неаналитической операции бронетанковых войск. [ Назад ]
© 2000 Р.А. Исмаилов