|
К рубрикатору «Эссе и статьи Переслегина» |
Сменить цвет |
|
“...В краях полуночных созвездий Он крался попутной звездой...”
|
До некоторого времени “Миры гуманного воображения” и “Миры страха перед будущим” были разделены Железной Стеной. Ныне эта Стена упала, что создало совершенно новую “стратегическую” обстановку.
В советское время космические сражения рассматривались как атрибут почти исключительно западной фантастики. (Великолепная трилогия.Снегова была едва ли не единственным исключением.) Считалось, что “под звездами” царит вечный мир и товарищеская взаимопомощь.
С совершенно разных позиций эту точку зрения защищали И.Ефремов.Лем.
.Лем — в шутку в “Звездных дневниках” и немного всерьез в “Новой космогонии” — доказывал принципиальную экономическую нерентабельность космического пиратства, а с ним и более глубоких межпланетных “разборок”. Аргументы И.Ефремова насчет “коммунистического человечества” выглядят с современных позиций шатко, хотя на самом деле они базируются на серьезном методологическом фундаменте и заслуживают самого серьезного рассмотрения.
И.Ефремов, выдающийся философ-системщик, исходил прежде всего из закона неубывания структурности (который в старых учебниках, обычно, называют третьим законом диалектики). Выход в Дальний Космос он рассматривал как очередную ступень эволюции живой материи. Но “ступени каждой области познания ответствует такая же ступень самоотказа”, иными словами, разум не может достичь космической стадии ранее, чем будет завершен переход к низкоэнтропийной (низкоинфернальной в терминологии И.Ефремова) социальной системе. То есть, “человек космический” обязательно есть “человек коммунистический” (в современном звучании — духовный) и ни в коей мере не “человек животный” или “человек технологический”, он же “стопроцентный американец”.
Насколько миролюбиво изображенное И.Ефремовым человечество? Этот вопрос интересовал, например, такого талантливого политика, как Чойо Чагас. Однако, природная деликатность, врожденная интеллигентность, глубокий гуманизм и та осторожность, которая является синонимом благоразумия,, отнюдь, не трусости, помешали Владыке поставить чистый эксперимент. (Опыт в Кин-Нан-Те в сущности ничего не доказал: и на Тормансе нашлись бы люди, которые не стали бы стрелять, спасая свои жизни. Из этой истории Чагас мог заключить лишь, что с землянами можно вести дела. Можно выразиться и грубее: Владыка понял, что риск попытки уничтожить “Темное пламя” и его экипаж больше, нежели риск агрессии Земли против Торманса.)
Дело, однако, не в большем или меньшем миролюбии коммунистической земли. И.Ефремов, по-видимому, ошибся в посылке, полагая, что переход к космической стадии потребует сотен лет и объединенных усилий человечества. Его теорема верна в почти неизменных динамических социальных системах. Но в системах хаотических, таких, как мир, изображенный Лафферти в “Долгой ночи со вторника на среду”, или системах с насыщающей “хайтек”-экономикой (повесть Винджа) выход в Дальний Космос может произойти — например, сейчас. И уже завтра сначала Систему, а затем и Галактику заполнят земные корабли — хорошо если со “Звездолетом и Солнцем”, а скорее всего — с простым звездно-полосатым флагом на борту. Тем звездно-полосатым флагом, который собираются малевать на зачем-то называемой “международной” космической станции “Альфа”.
Итак, определяя галактическое будущее человечества, было бы наивно исходить из того, что “там” в Дальнем Космосе мы станем ефремовскими героями и такими же окажутся наши партнеры по случайным или хорошо организованным Первым Контактам. Построения будут значительно реалистичнее, если мы определим средний уровень галактической этики, как современный человеческий. Это означает, что воевать будем не “просто так”, а исключительно по необходимости.
Но почему может возникнуть эта необходимость галактических побоищ, побоищ, как убедительно доказывали.Лем и четыре действия арифметики, абсолютно нерентабельных? Да просто потому, что и на Земле, и в Дальнем Космосе действительна чеканная формулировка Клаузевица.
“Война есть продолжение политики иными, именно, насильственными средствами”. То есть, признавая существование галактической политики мы обязаны признать эвентуальную возможность галактической войны. Например, с неизбежностью приводит к войне политика галактической экспансии (Транторианская Империя и Основание у А.Азимова, империи Р.Хайнлайна, Технолига.Андерсона и last, but not least коммунистическая Земля А. и Б. Стругацких).
Причем, не имеет значения встретит ли эта экспансия сопротивление “чужих”. Война — естественный спутник Империи уже потому, что социальные структуры Метрополии и дальней Периферии неэквивалентны. Закон индукции требует обязательного выравнивания этих структур, что возможно либо подчинением Окраины Центру (Империя растет, в ней господствуют центростремительные тенденции) либо переносом на Центр структуры и менталитета Окраины (Империя разваливается под действием центробежных процессов).
Следует четко и жестоко сказать: этот конфликт носит неразрешимый характер, вернее именно война (способ урегулирования, при котором выживание противника не рассматривается как необходимое граничное условие) и является единственным его разрешением. И если мы не вправе переносить современные архетипические реакции на позднекоммунистическую страту И.Ефремова, то во всяком случае относительно наших современников и тех потомков, которые “почти такие же”, можно с уверенностью заключить, что при всех своих прекрасных человеческих качествах они будут пойманы в сеть исторической, политической и стратегической неизбежности.
(Трагедия ситуации в том, что обе стороны — етрополия, и Переферия — будут правы в своем стремлении сохранить “свободу и познание” — свою свободу и свое познание. И ни Каммереру, ни Горбовскому, ни Всемирному Совету, ни всему прогрессивному и единому человечеству не справится с тяжелой поступью психоисторической предопределенности, с железным циркулем Транспортной Теоремы. “А вам придется стрелять, Вадим...” )
Заметим, что “экономические аргументы” в рамках психоисторического межкультурного конфликта теряют всякое значение. Экономика — лишь обеспечивающая подсистема уникального транслятора между Человеком и Вселенной, называемого Культурой. И за выживание этого транслятора можно заплатить любую цену. Впрочем, возможно, цена окажется не столь большой, как это казалось.Лему — нам еще предстоит говорить о космическом пиратстве и прибыли от “звездных войн”.
Подведем итог.
Если в Галактике имеется хотя бы одна Культура, ведущая космическую экспансию, политическая ситуация в этой галактике является неустойчивой и определяется тенденцией к перерастанию случайных конфликтов, неувязок и недоразумений на границах соприкосновения структур в галактическую войну.
Как всегда, “целью войны является мир, лучший, нежели довоенный” (определение английского военного теоретика Б.Лиддел-Гарта). В данном случае это означает включение чужой культуры в собственную в качестве подчиненных элементов. “Совершенный стратег” Древнего Китая, возможно, сумел бы совершить это славное деяние без жертв и сражений, но мы — несовершенные — нуждаемся в силе оружия.
Собственно, мы знаем лишь три возможных стратегии и вместе с тем — три основные цели войны.
1. Полное физическое истребление чужой культуры. Целью является, очевидно, именно геноцид, средством достижения орбитальные бомбардировки населенных планет. Примером можно считать дилогию.Лукьяненко “Линия грез”/“Императоры иллюзий”, “Звездную пехоту” Р.Хайнлайна (в недавнем фильме.Верхувена это выражено более четко, нежели в книге.) С этической точки зрения стратегия неприемлема при борьбе со “своими” и едва ли допустима при войне с “чужими”.
2. Ассимиляция чужой культуры. Подразумевает разгром флота противника, оккупацию его планет (не обязательно всех) и возможность отыскать “модус вивенди”, устраивающий и победителей и побежденных. Речь идет, по сути, о классической ограниченной войне. Лучшим примером такой войны может считаться трилогия.Снегова.
3. Ограничение развития чужой культуры. Речь идет о довольно сложных действиях на грани “горячей” и “холодной” войны, имеющих целью либо не дать чужой культуре развиваться вообще, либо — не дать ей развиваться иначе, чем в устраивающем вас направлении. Такая война может носить как наступательный, так и оборонительный характер. Наступательная изображена у А.и Б. Стругацких.Лукьяненко: и прогрессоры, и регрессоры, и кодекс “сильных рас” — средства блокады чужой культуры. Примером оборонительным можно, пожалуй, признать “закольцованные” планеты галактов у.Снегова.
Заметим, что с точки зрения космических сражений первым условием действенности “ограничивающей стратегии” является блокада: блокируется, изолируется от Вселенной либо противник, либо (в обороне) собственная цивилизация.
Галактическую войну, обычно, сравнивают со сражениями на море. Это сравнение, в целом, справедливо. Следует лишь иметь в виду, что космос неизмеримо беднее звездными системами, нежели океан островами. И среди звезд далеко не у каждой есть ценные планеты, тем более базы и в особенности базы снабжения. Тем самым значение таких звезд возрастает неимоверно: владение галактикой может быть сведено к контролю над единицами звездных систем.
Предметом войны в космосе оказываются планеты. Населенные планеты. Планеты-базы. И ничего больше. Никто и никогда не будет сражаться за пустоту.
Многочисленная фантастика, рисующая сражения в открытом космосе, совершенно беспочвенна. Дело даже не в том, что бой дается ради достижения конкретной цели, а всякая цель в космической войне неизбежно связана с планетами. Дело, скорее, в полной невозможности перехватить неприятельскую эскадру в открытом космосе.
Великолепные локаторы “Пожирателя пространства” могли обнаружить тарелку на расстоянии светового часа. И это, видимо, близко к физическому пределу. (Есть такое понятие — метр малости. В данном случае — это отношение размеров объекта к характерным расстояниям. Звездолет по сравнению с межзвездными просторами — это даже не песчинка в центре солнца.)
Да и зачем нужен перехват? В космосе есть только две линии обороны. Как всегда, передняя проходит по базам вероятного противника (с).Черчилль. Последняя, понятно, проходит по нашим собственным базам.
Средством войны в широком смысле является вся воюющая Культура (и поэтому любая ограниченная война в некоторой степени тотальна). В более узком смысле — это информационные структуры и средства их взаимодействия. В самом узком — это космическое оружие и его носители.
Тема космического оружия более подробно разработана в современных компьютерных играх (прежде всего “Accedentary” и “Master of Orion”), нежели в фантастике. Особого разнообразия средств уничтожения, впрочем, не наблюдается. Попытаемся дать их классификацию по степени совершенствования.
1. Пушки — электронные, протонные, ионные; управляемые и неуправляемые ракеты (иногда под названием торпед) с обычной, ядерной или аннигиляционной боеголовкой. Примеров несть числа — вплоть до “противометеоритных” пушек на крейсерах Стругацких.
Вся эта архаичная и не пригодная к использованию в галактической войне техника взята непосредственно из сегодняшнего дня — о аналогии с флотом и авиацией. Характерный радиус действия (если исходить из возможного и не тщится творить чудеса) — сотни километров, в самом крайнем случае — тысячи. Характерные относительные скорости при которых возможно применение — единицы километров в секунду. То есть, исходя из космических скоростей и расстояний речь может идти о бое на сверхмалых дистанциях и скоростях.
2. Боеголовки неограниченной мощности, пригодные для уничтожения планет и даже звезд. Примеры встречаются у Ф.Корсака,.Гаррисона,.Лукьяненко. В космическом сражении почти бесполезны, как и оружие предыдущего класса — о тем же причинам. Представляет собой типичное планетарное оружие добивания.
3. Энергетическое оружие, начиная с лазера в “Планете, которой нет”.Лукьяненко, и кончая плазмотронами из “Accedentary”. Развитие обычного корпускулярного оружия, с характерными дальностями до световой минуты и характерными относительными скоростями до десятков километров в секунду. Исключения составляли биологические орудия галактов из трилогии.Снегова, пригодные против сверхсветовых кораблей неприятеля. Известен случай применения этих орудий на межзвездных дистанциях, правда, с катастрофическими результатами для самих галактов.
Широкое использование энергетического оружия в космических боях вынуждает к созданию оборонительных систем — брони, разнообразных силовых полей. Лучшей защитой (на этом уровне развития цивилизации), по видимому, являются плазменные зеркала из вселенной.Буджолд, возвращающее залп кораблю противника.
4. Полевое оружие. Является обобщением энергетического оружия, используя в отличие от него не только электрослабое, но и другие поля, прежде всего — гравитационное. Широко применялось разрушителями в той же трилогии.Снегова, а также — од названием “гравидеструктор”.Буджолд.
Оружие вполне адекватно звездным расстояниям и скоростям. Неприятной проблемой является, однако, медленная скорость распространения импульса — корабль на сверхсвете легко обгоняет свой залп, распространяющийся со скоростью света. В общем, — опять-таки планетарное оружие, которое разрушители использовали в эскадренном бою, очевидно, от отчаяния.
5. Пространственно-временное оружие. Экзотическое оружие, позволяющее атаковать корабли и планеты противника возмущениями структуры вакуума (современная физика такой возможности не отрицает). “Accedentary”. Весьма совершенная боевая техника с едва ли ограниченным радиусом действия.
6. Из этого класса следует выделить аннигиляторы вещества в трилогии.Снегова — деальное “тризовское” оружие, одновременно являющееся двигателем (в обоих случаях используется “эффект Танева” — обратимое превращение вещества в пространство). Похоже, самое мощное оружие, встретившееся в фантастике: радиус действия — световые часы, может быть использовано на любых сверхсветовых скоростях, уничтожение противника безусловно. Применимо как против кораблей, так и против планет.
7. Совершенно необычным и при этом очень мощным оружием является модификатор вероятности. Перемещает противника из Реальности в ее Тень. Под названием “темпоральная граната” ручной образец прибора этого класса демонстрировался.Лукьяненко в “Принцессе...”. Отдал дань уважения боевым модификаторам вероятности и Ст.Лем. Оружие может быть использовано практически в любых масштабах, однако, последствия — вплоть до полного уничтожения вселенной — свой счет.
8. Психотропное оружие, которое постоянно или временно выводит из строя нервную систему экипажей кораблей. Используется в фантастике довольно широко (ментальные атаки у Азимова в поздних “Основаниях”, корабль-крепость у Саберхагена, с некоторой натяжкой к этому же типу оружия можно отнести “зов роботов” в дилогии “Москва-Кассиопея” и ментальный контроль в UFO), но, обычно, без большого успеха. Видимо, прав А.Лазарчук, когда пишет о неприменимости магии в больших сражениях.
Конечно, предложенная классификация так же неполна, как и любая другая. В нее, например, не вошли тахионные лучи, искажающие причинность — оружие, сочетающее в себе признаки 3-го и 7-го классов. Не было речи и о специфическом диверсионном оружии, которое можно применить в случае скрытого проникновения на населенную планету противника (примеров может служить “посредник” в “Главном полдне” А.Мирера). Однако, она дает общее представление об используемых боевых средствах.
Носителем оружия могут быть планеты, орбитальные станции, корабли. В фантастике можно проследить две тенденции проектирования боевых звездолетов.
Первую ярко представляет.Мартин со своей превосходной “Чумной звездой”.Снегов.
Эти корабли могут быть названы линейными крейсерами, поскольку имеют то же самое назначение в Безводных Океанах, которые обычные линейные крейсера имели на морях. “Пожиратель пространства” — типичный корабль вытеснения противника с театра военных действий. Его отличительные особенности — очень мощное атакующее вооружение (боевые аннигиляторы Танева) при слабой защите, высокая скорость и значительная автономность (последнее качество заставляет отнести “Пожирателя...” к подклассу линейных крейсеров дальней разведки, как, заметим, и “Темное пламя” И.Ефремова).
Снеговские ЛКР — дорогие и ценные корабли, способные в одиночку выполнить любую авангардную операцию.
(Заметим, что классические линкоры — корабли удержания за собой ТВД — в фантастике практически отсутствуют. С некоторой натяжкой в эту категорию можно отнести флот вторжения во второй книге.Снегова. Относительно типа “Линкора в нафталине” возможны разные мнения, поскольку с точки зрения наших представлений корабль очень примитивен.)
В рамках противоположной тенденции речь идет о создании большого количества очень легких и маленьких кораблей, вообще не имеющих защитного вооружения, практически с нулевой автономностью, но с одним мощным боевым средством (лазер, фотонная торпеда.) Такие корабли должны базироваться на корабле-матке, для обозначения которого безо всяких изменений можно взять морской термин “Carrier”.
“Carrier” беззащитен против линейного корабля или ЛКР. Его орудием являются миниатюрные корабли “дестроеры” (этот термин может быть переведен на русский язык как “истребитель” или “эсминец” в зависимости от контекста), радиус автономного действия которых должен примерно на порядок превышать дальнобойность орудий звездного линкора. “Carrier”ы и “дестроеры” активно, хотя и непрофессионально используются обеими сторонами в “Звездных войнах” Дж.Лукаса.
Желание прикрыть линкор от легких истребителей противника порождает еще один тип корабля — легкий крейсер, подвижный, защищенный заметно хуже линкора и линейного крейсера и вооруженный большим количеством малых орудий, бессильных против линкора, но пригодных для массового уничтожения беззащитных “дестроеров”. Заметим, что такие же крейсера вскоре начнут возглавлять атаки истребителей, стремясь связать боем корабли прикрытия противника. Эволюция этого класса приведет к разбиению его на два подкласса — оборонительных легких эскортных крейсеров и наступательный легких ударных (в другой терминологии — линейно-легких крейсеров).
“Carrier” при дальнейшем развитии станет, возможно, виртуальным кораблем — новым качеством, проявляющимся при объединении в единую систему многих “дестройеров”. Прямо эта идея не реализована — ни в фантастике (насколько мне известно), ни в играх, однако, Рой в “Непобедимом”.Лема и ракеты во “Второй экспедиции на странную планету” В.Савченко являются близким ее аналогом.
В принципе перечисленные типы и исчерпывают все, что необходимо иметь для эскадренного боя. Однако, основная масса боевых кораблей в фантастике находится где-то между “дестройером” и “линкором” и в нашу классификацию не попадает вообще. Это, например, звездолеты галактов и разрушителей, вооруженные транспорта торговцев в “Основании”, пиррянский корабль, вся космическая техника А. и Б. Стругацких, эсминцы в “Линии грез”/“Императоре иллюзий”, рейдеры в “Планете, которой нет”.Лукьяненко, основная масса дорсайских кораблей у.Диксона.
Такие корабли недороги, допускают крупносерийное производство, обладают приемлемой автономностью. Прока от них в эскадренном бою почти нет, атаку планет с их помощью также производить сложно. Однако, они очень сильны против невооруженного или слабовооруженного неприятеля, что может быть, более важно являются “официальными представителями” вооруженных сил цивилизации на Периферии. Они — символ Флота и его Флага. Самим фактом своего существования (подкрепленным возможностью быстро и сравнительно эффективно продемонстрировать силу) они поддерживают взаимодействие Окраины и Центра, выступая в качестве кванта-переносчика информационного поля единой Культуры Империи.
Будем называть такие корабли универсальными крейсерами.
Ну, очевидно, галактический флот будет включать множество кораблей вспомогательных классов — транспорта, заправщики, орбитальные “шаттлы” и прочий хлам.
“Момент истины” определяется, когда вражеский корабль входит в локальное пространство планеты-цели. Чьи козыри окажутся весомее? Можно легко обосновать обе точки зрения.
Планета может использовать все оружие звездолета и сверх того стационарные боевые системы, слишком большие для корабля. Планета не ограничена энергией. Планета (речь идет для простоты о землеподобных планетах, населенных белковыми организмами) изначально защищена броней атмосферы. Наконец, она кажется защищенной уже своими размерами: ядерный заряд, который в клочья разнесет космический крейсер, почти не причинит вреда планете, как целому.
Но с другой стороны, положение планеты в пространстве и ее траектория на ближайшие миллионы лет строго определены. Планета не может маневрировать, уклоняясь от огня. Бессмысленно пытаться направить на крейсер противника стокилометровый астероид — корабль уйдет. Планете уйти некуда. А уничтожить астероид не так просто — он доступен только оружию пятого-шестого уровня.
Далее, экосфера планеты чрезвычайно уязвима. “Темное пламя”, которое, отнюдь, не является боевым кораблем, могло уничтожить цивилизацию Торманса пятиминутным включением анамезонных двигателей на крейсерский режим. Энерговыделения хватило бы на запуск механизма температурной инверсии, планета на два-три года, а может и на десятилетие погрузилась бы в “ядерную зиму”, справиться с этим на уровне развития Торманса (а хотя бы и более высоком) не представлялось возможным.
Аналогично, планета не выдерживает массовой бомбардировки даже таким примитивным оружием, как атомное. Кварк-глюонные бомбы Лукьяненко (или вполне реалистические “термоядерные запалы” для океанов и лития в континентальной коре) уничтожают планету с первого попадания. И биологические пушки галактов, и гравитационные удары разрушителей, и тем более боевые аннигиляторы Танева.
Суть дела опять-таки в огромных размерах планеты и глубокой системной связностью экосферы. “Сечение рассеяния” планеты неизмеримо выше, чем у звездолета. Уже поэтому мы должны считать шансы корабля предпочтительными.
Конечно, это не означает, что всегда и во всех ситуациях планета беззащитна. В непрерывном соревновании снаряда и брони будут эпохи явного превосходства средств защиты над средствами нападения, когда корабль бессилен против планеты. Однако, есть все основания утверждать, что таких эпох окажется немного.
Трилогия.Снегова может считаться контрпримером к утверждениях предыдущей главы. И галакты против разрушителей, и разрушители против людей вели сугубо оборонительную войну, их действия опирались на планеты-крепости, неуязвимые для неприятельского оружия.
(Заметим в скобках, что неприступность окольцованных биологическим оружием планет галактов, по моему, сильно преувеличены. Что мешало разрушителям отправить против них корабли, на которых не было бы ни одной живой клетки и ни одного электронного элемента сложнее реле? Этим мертвым снарядом, начиненным “ка-гамма-плазоином”, “мю-дельта-ионопластом” или содержащим простой термоядерный запал, можно было управлять непосредственно со станций метрики пространства. Противопоставить такому плану галактам, кажется, нечего?
“Гравитационная улитка” разрушителей, напротив, является почти идеальной оборонительной системой. Она неуязвима по отношению к оружию всех классов, кроме шестого — ннигиляторы Танева — может быть, седьмого — модификаторы вероятности.)
Однако, именно примеры галактов и разрушителей должны окончательно убедить нас в том, что оборонительная стратегия в галактической войне с неизбежностью приводит к поражению .
Закольцевавшись на надежно укрепленных планетах, Цивилизация теряет связь со Вселенной и вместе с тем — стимул к развитию. Галакты некогда были ведущей цивилизацией Галактики. Завершили свою оборону они в роли младшего партнера динамичной и агрессивной цивилизации землян.
Разрушители воспользовались паузой между галактической разведкой “Пожирателя Пространства” (на тот момент первого и единственного линейного крейсера землян) и приходом флота вторжения для того, чтобы создать несокрушимую оборонительную систему станций метрики.
Землянам пришлось преодолеть некоторые трудности. Технические. И что же осталось зловредам, когда эскадра тяжелых линейных кораблей, создав новое пространство из нескольких планет проникла за оборонительный рубеж Персея? “... последний шанс... собрать все корабли... со всего скопления... флот против флота...” Но может быть, с этого “последнего шанса” и стоило начать?
Суть дела в том, что обороняющаяся, прижатая к базовым планетам цивилизация попадает под классическую блокаду — нформационную и материальную. Суть блокады выразил, кажется.Черчилль: смирительная рубашка, медленно, но неотвратимо охватывающая пациента. В масштабах Земли это выглядело так: “первый год — никакого эффекта, второй — очень малое воздействие, третий — начительные результаты, четвертый — коллапс экономики”. В космосе это будет происходить медленнее. Может быть, не год, а век. Божьи мельницы мелют медленно.
Прежде всего блокада разрушает торговлю. (Легенды о нерентабельности космической торговли не выдерживают никакой критики. Будет экспансия, будет и перемещение по Вселенной классической триады информация/люди/товары — то есть, торговля. А экспансия, видимо, будет, поскольку для европейской цивилизации это довольно скоро станет единственным выходом.
Вообще-то, в лемовской “экономической” аргументации нет ничего принципиально нового. Это мы уже проходили. В начале XIX столетия было модно доказывать нерентабельность пароходов. В начале XX профессора математики сообщали, что самолет никогда не сможет нести коммерческую нагрузку. Сейчас все согласились с прибыльностью, даже сверхприбыльностью Ближнего Космоса, но вот Космос Дальний, конечно же, никогда не станет субъектом производящей экономики... Да станет, куда он денется! Пора, наконец, уяснить, что экспансия это системное требование товарной экономики , и уже поэтому товарная экономика обязательно включит в себя и освоит любое новое пространство. Даже пустое.)
Итак, в галактической войне оборонительная стратегия неприемлема как по общим соображениям (стремление Культуры, ради процветания которой и ведется война, к экспансии), так и по соображениям военным, информационным и экономическим. Чрезвычайная бедность галактического пространства узлами связности диктует (как и структурно-подобной системе под названием “горная война”) необходимость активного, агрессивного стиля ведения войны.
Против каких объектов должны быть направлены усилия? В фантастической литературе, обычно, речь идет о действиях “по рубежам”: у противника отбирается система за системой, разрушаются его военные базы, постепенно “фронт” пододвигается к его базовым планетам. Такая концепция, как мне кажется, есть лучший способ проиграть войну.
Еще раз напомню — Вселенная — огромная и пустая. Орудиями блокады могут быть только быстро двигающиеся объекты — корабли. Все остальное — базы, планеты, станции, укрепления, промежуточные позиции — это лишь объекты блокады.
Отсюда следует математически точный вывод: удар может быть нанесен лишь по населенным планетам — ндустриальным и информационным центрам. Прямо и непосредственно. Все остальные объекты противника следует игнорировать на первом этапе войны и спокойно блокировать на втором.
(Нечто подобное совершили американцы в Тихоокеанской войне 1941 — 1945 гг. Они не стали тратить время и силы на овладение последовательными рубежами японской обороны. Острова обходились, их гарнизоны блокировались. А удар был нанесен сразу по внутреннему периметру: десантники высадились на Филиппинские острова.)
Становится понятным огромное значение тайны местонахождения Метрополии: сторона, скрывшая его от противника, получает в галактическое войне априорное преимущество, вероятно, решающее. Приходится согласиться с логикой героев Лейстеровского “Первого контакта”. (Заметим, что и теплом мире А. и Б. Стругацких Шура Семенов, умирая, стирает бортжурнал, в котором — уть к Земле.)
Теперь мы готовы изложить основные положения галактической стратегии:
1. Местонахождение Метрополии и основных демографических, индустриальных и культурных центров должно быть по возможности скрыто.
2. Местонахождение жизненных центров противника должно быть прояснено.
3. Флот должен состоять прежде всего из быстроходных ударных кораблей большой автономности.
4. Оборонительные возможности планет должны допускать кратковременный бой с неприятельской ударной эскадрой и неограниченно долгую защиту от его легких сил. Они ни в коей мере не должны быть избыточными.
1. Галактическая война должна быть короткой, как удар молнии.
2. Галактическая война должна начинаться внезапно.
3. Целью первого удара должны быть выбраны базовые планеты противника.
4. Задачей этого удара является втягивание противника в эскадренное сражение. Для этого мы атакуем цели, которые неприятельский флот не может не защищать.
5. Это сражение надо выиграть.
6. Далее может последовать переход к блокадной стратегии, которая имеет по крайней мере то достоинство, что не обязательно подразумевает геноцид.
В какой-то мере мы возвращаемся в Космосе к доктрине “владения морем” Мэхена и Коломба. Целью операций является генеральное сражение, эскадренный бой. Победа позволяет отсечь противника от остальной Галактики и блокировать его базы. Победа — это самое важное — обезопасит свою Метрополию.
С этой точки зрения операции Земли в трилогии Снегова правильны. Они атаковали жизненные центры противника, вынудили его принять эскадренный бой и уничтожили. Действия зловредов, не пожелавших контратаковать Землю (что было возможно во время подготовки флота вторжения), являются решающей и необъяснимой ошибкой , приведшей разрушителей к поражению.
Генеральное сражение, как мы выяснили, должно произойти в локальном пространстве Метрополии (лучше неприятельской, но война — это тысяча изменений и десять тысяч превращений, потому нельзя исключать и того, что в какой-то ситуации будет полезно завлечь флота врага к своим базам и дать ему бой во взаимодействии с их оборонительными системами: такая игра, напоминающая операции японцев в Марианском сражении 1944 г., конечно, крайне раскована).
В литературе мало примеров описания генерального космического сражения — во всяком случае, мало таких описаний, из которых можно что-то понять. Интересно, что адмирал Эли Гамазин у Снегова, потратив несколько сот страниц на описание приключений землян на Третьей планете, уделяет эскадренным боям — едполагаемому и состоявшемуся — буквально несколько фраз. Похоже, что неприятельский флот был наименьшим из препятствий, возникших перед людьми при завоевании Персея.
Это не удивительно: земной флот вторжения состоял из ударных космических кораблей — линкоров и линейных крейсеров. Разрушители могли противопоставить ему одни только универсальные крейсера “числом поболее ценою подешевле”, пригодные против безоружных скаутов вроде “Менделеева” да еще может быть вспомогательных кораблей галактов. В результате сражение превратилось в гетакомбу крейсеров, которые гибли десятками, если не сотнями. В варианте “Волопас” и галакты против всего флота Персея” зловреды имели еще какие-то шансы — все зависело от того, сможет ли Эли организовать взаимодействие между разнородными силами, оснащенными принципиально разным оружием, имеющими различную эскадренную скорость и никогда до этого не летавшими вместе. В варианте “флот вторжения против флота обороны” можно было поискать какие-то возможности разве что во взаимодействии боевой линии крейсеров и станций метрики пространства. Майлз Форкосиган, наверное, сумел бы проделать нечто подобное, но в действиях разрушителей на этом этапе войны явственно читается обреченность. Война все равно проиграна.
В сражении за локальное пространство Вервана (“Игра Форов”.Буджолд) легкие крейсера Майлза защищают ПВ-переход против кораблей того же типа, но в большем количестве. Стороны используют однотипное оружие. Сражение находится в состоянии динамического равновесия пока в обороняющимся не присоединяется барраярская эскадра во главе с новейшим крейсером “Принц Зерг”, который не тянет, конечно, на линейный, но вполне может быть назван тяжелым. Ввод в бой этого ударного корабля решил судьбу сражения буквально за минуты.
Итак, единственный вывод, который мы можем сделать из обзора космических генеральных сражений в фантастике — нельзя жалеть деньги на создание ударного флота, флота борьбы за господство в Галактике. Корабли этого флота должны иметь максимальную скорость и наиболее дальнобойное (при разумной мощности) оружие. Рассчитывать в эскадренном бою на универсальные крейсера поддержки Империи — наверняка проиграть.
Что касается боя равных линейных сил, включающих линейные крейсера и более защищенные линкоры, образующие основу боевого порядка, “кэрриэры” и дестроеры, эскортные и ударные легкие крейсера, то он по сей день не описан, насколько мне известно, нигде, и по его поводу можно дать лишь самые простые советы.
1. Основным походным порядком космической эскадры будет цилиндр, который легко развертывается в основной боевой порядок — лоскость.
2. В зависимости от расположения зоны действия оружия (по оси корабля, перпендикулярно оси корабля) будут применяться два строя, обеспечивающие возможность вести одновременный огонь всем флотом — соответственно обычная плоскость — сочетание нескольких параллельных кильватерных колонн — фронтальная плоскость.
3. В космическом пространстве бессмысленны “операции на окружение”. Сфера, как боевой порядок, может быть применена только в совершенно экзотических ситуациях типа атаки десятка универсальных крейсеров зловредов на один “Пожиратель пространства” либо — как форма организации оборонительного ордера легких сил для “кэрриера”.
4. “Кэрриеры” располагаются вне боевого порядка в отдельном защитном ордере.
5. Дестройеры могут действовать между сражающимися плоскостями, но более вероятна с их стороны атака флангов и тыла боевой плоскости противника. Соответственно, эскортные крейсера должны прикрывать именно эти направления.
6. При превосходстве в силах боевая плоскость изгибается, образуя полуцилиндр и охватывая противника, что создает возможность сосредоточения огня на его граничной боевой линии. Вероятно, это является основным, если не единственным способом реализации численного преимущества в эскадренном сражении.
7. В космосе, как ни странно это звучит, проходит классический “кроссинг” — охват боевой плоскости противника своей (каждое сечение системы плоскостей образует “палочку над Т”). К такому положению дел надо всемерно стремиться.
8. Исполняющий эти правила достигнет боевого успеха, однако не забывайте, что “победу знать можно, сделать же ее нельзя” (Сунь-Цзы).
© 2000 Р.А. Исмаилов