|
К рубрикатору «Эссе и статьи Переслегина» |
Сменить цвет |
Возникновение будущего - явление, которым наука до настоящего времени практически не занималась. Футурологические концепции, предложенные в последние десяти-летия, представляют собой не столько описание конкретного механизма его зарождения и развития, сколько умозрительную экстраполяцию текущих проблем на ближайшие годы. Внутренних закономерностей исторического процесса они не вскрывают. В этом их при-кладная и теоретическая ограниченность.
В то же время, как показывает весь естественнонаучный опыт, если в каком-то процессе можно выделить основные факторы, влияющие на его реализацию, то и сам про-цесс поддается описанию в одной из логик, то есть может быть подвергнут соответст-вующему анализу [1, 2]. Полученный таким образом алгоритм, в свою очередь, можно использовать в прогностических версиях изучаемого процесса, варьируя значения и соче-тания различных факторов, формируя граничные условия и определяя пространственно-временные координаты его реализации [3].
Попытка системного обобщения столь сложного процесса, каким является развитие цивилизаций, а значит возникновение и утверждение конкретного будущего, разумеется, пока не может претендовать на строго историко-научный характер. Вместе с тем, предла-гаемый нами подход и к анализу истории, и, самое главное, к ее "конструированию", за-служивает, как нам кажется, внимания мыслящего читателя.
Представление об истории как о едином процессе и представление о ее развитии как о последовательной смене различных фаз единой человеческой цивилизации [4] позволяет соотнести этот процесс с движением структурной системы от абсолютного прошлого к абсолютному будущему .
Здесь система Б (конкретная "историческая" фаза развития цивилизации) называется абсолютным будущим системы А (другой конкретной фазы развития цивилизации), если разрешение базисных противоречий системы А порождает структуру системы Б. Во внутреннем времени (которое есть мера изменений, произошедших в системе), система всегда развивается от абсолютного прошлого к абсолютному будущему, однако, движение, параметризованное физическим (внешним) временем, может содержать петли, то есть " отступы развития ", являющиеся частичным возвратом системы к первоначальному состоянию. Всякий такой "отступ" свидетельствует о системной катастрофе.
Обобщенное " направление движения " регулируется законом, согласно которому структурность системы (мощность пространства противоречий, присущих данной системе) в процессе развития не убывает - то есть, развитие идет от простого к сложному [5], - и поэтому вектор движения системы в каждый данный момент физического (внешнего) времени направлен от текущего ее состояния к наиболее удаленному от нее абсолютному будущему. Говоря иными словами, он направлен к наиболее сложной системной (цивилизационной) структуре, которая может быть получена из исходной путем разрешения базисных противоречий .
Автомодальное движение системы (развитие) сопровождается разрешением одних базисных противоречий и созданием на их месте других, то есть рождением и уничтожением структурных факторов, образующих конкретную фазу системы. В свою очередь, каждое такое базисное (общесистемное) противоречие проходит в своем развитии следующие этапы:
- абсолютное прошлое : данного базисного противоречия еще нет;
- текущее прошлое : данное базисное противоречие находится в компактифицированной форме;
- настоящее : данное базисное противоречие начинает разворачиваться и диагностируется, как структурообразующее;
- текущее будущее : данное базисное противоречие утрачивает структурообразующий характер, наблюдается зарождение его автомодально преобразованной формы - дочернего противоречия;
- абсолютное будущее : данного базисного противоречия уже нет.
Вполне очевидно, что структурно устойчивыми состояниями (фазами системы, которым соответствуют определенные стадии развития цивилизации) здесь являются только абсолютное прошлое и абсолютное будущее системы, что соответствует абсолютному прошлому и абсолютному будущему базисного структурного противоречия. Совокупность же текущего прошлого , настоящего (которое, естественно, не совпадает с субъективным восприятием настоящего) и текущего будущего представляет собой переход от одной фазы к другой.
Причем, поскольку эти фазы структурно несовместимы, то движение между ними носит революционный, скачкообразный характер: практически все наблюдаемые параметры системы терпят при этом разрыв первого или второго рода - функции, которые описывают эти параметры, теряют либо непрерывность, либо дифференцируемость [3, 6].
Такой процесс является системным фазовым переходом .
То есть, вызванное базисными противоречиями движение системы (цивилизации) от абсолютного прошлого к абсолютному будущему осуществляется в форме фазовых переходов .
Источником и показателем структурных противоречий в каждой фазе развития цивилизации являются локусы будущего .
Локусы , то есть, компактифицированная форма структурных противоречий, представляют собой инновационное зарождение, первое присутствие будущего в настоящем, обладающее потенциалом неограниченного развития и способное превратиться в макроскопическую систему, модифицирующую реальность.
Именно локусы (качественные инновации), а не простое количественное накопление уже существующих материальных и знаковых форм, считающихся атрибутивными для системы (так называемое " продолженное настоящее "), являются двигателями преобразований и трансформируют настоящее в будущее.
Суть конструкционного подхода к истории [7] заключается в том, чтобы, влияя на развитие локусов с помощью технологий, которые зачастую сами являются локусными инновациями, воздействовать таким образом на будущее, создавая определенные его конформации.
Каждому локусу соответствует теоретически ожидаемый образ будущего , могущий при определенных условиях воплотиться в реальность. Подобное развитие локуса не может, разумеется, происходить в "чистом виде", при игнорировании внутрисистемных взаимодействий, и потому действительное воплощение каждого локуса (локусного образа будущего) отличается от теоретически ожидаемого. Так польский кризис 1980-х годов, являвшийся локусом будущего распада всей мировой системы социализма, действительно был реализован, хотя и не совсем в той форме, как ожидалось, а Карибский кризис 1962 г., который представлял собой локус третьей (ракетно-ядерной) мировой войны, был не реализован вовсе и соответствующий ему образ будущего не возник.
В свою очередь, локусы или группы локусов, выросшие до статуса атрибутивных признаков и тем самым приобретшие потенциал самодвижения, порождают цивилизационные тренды - генеральные (историообразующие) тенденции данной фазы цивилизации. Причем, в отличие от локусов (образов будущего), которых теоретически может быть сколько угодно, количество трендов всегда ограничено. Они обозначают лидирующий в данный момент цивилизационный процесс и генерализуют развитие.
В античном мире наиболее заметным трендом являлось социокультурное продвижение от полисных (местных) религий к религиям мировым , которые более соответствовали имперским образованиям данного времени. В эпоху позднего Средневековья такой тренд представляла собой линия Просвещения , далее приобретшая форму научно-технического прогресса. В нынешней индустриальной эпохе цивилизационный процесс представлен сразу двумя направлениями развития: это " революция в биологии ", приводящая к управляемому биогенезу и пластичности самого вида homo sapiens, и " революция в информатике ", позволяющая оперировать громадными массивами знаний и влекущая за собой виртуализацию мира.
Оба этих тренда по отношению друг к другу комплементарны и в совокупности задают фазовую плоскость , в которой лежит вектор движения .
Более того, будучи тенденциями ароморфоза, то есть процессом структурного преобразования текущей фазы цивилизации, тренды принципиально несовместимы с базовыми основами каждого представляемого ими исторического периода, и именно наличие мощных цивилизационных трендов свидетельствует о начале фазового перехода.
Реальное будущее системы представляет собой связную поверхность в пространстве событий, которую пересекает вектор движения .
Очевидно, что это реальное будущее неоднозначно. Существуют различные версии будущего , которые отличаются друг от друга формой и степенью реализации генеральных тенденций. Тем не менее, все версии будущего (имеющие значимую вероятность реализации) обладают сходными типологическими чертами, определяемыми трендами данной системной фазы.
Пересечение всех верифицируемых версий будущего образует собой пространство неизбежного будущего . Совокупность всех особенностей таких версий представляет собой, в свою очередь, пространство решений . Тогда абсолютная свобода системы (для носителя разума - свобода воли, для социума - историческая свобода [8]) может быть определена через размерность пространства решений, а относительная свобода той же системы - через отношение мощностей пространства решений и пространства неизбежного будущего.
То есть, версии будущего возникают как формы реализации цивилизационных трендов. Неизбежное будущее в качестве составной части входит в любую версию будущего. Реальное будущее богаче неизбежного будущего именно на пространство решений. Лишь в случае фатально сужающейся "воронки", на дне которой находится один-единственный выбор, реальное будущее вырождается в неизбежное [9].
Неизбежным будущим современной России, например, является демографический кризис. Он возникнет на исходе данного десятилетия и будет связан со вступлением в жизнь так называемых "малочисленных поколений", то есть поколений периода критического спада рождаемости начала 90-х годов. Именно этот кризис будет долгое время определять специфику российской действительности. В случае принятия уже сейчас определенных решений возникнет благоприятная для России версия неизбежного будущего. В случае принятия ошибочных решений демографический кризис превратится в демографическую катастрофу. Однако в обоих версиях будущего демографический кризис, то есть неизбежное будущее, присутствует в качестве их обязательной составляющей.
Конструкционный подход к истории заключается в построении такого реального будущего, которое было бы максимально расширено по отношению к будущему неизбежному, то есть в построении цивилизации с наибольшей абсолютной свободой. Этим конструкционный подход принципиально отличается как от классической схемы Энгельса, где реальное и неизбежное будущее всегда совпадают, так и от подхода к истории как к спонтанному, не регулируемому процессу, многократно проходящему через "воронки", вследствие чего реальное будущее также редуцируется до неизбежного.
Размерность пространства решений определяется здесь балансом между различными группами технологий текущей фазы цивилизации. Тем самым конструкционный подход к прогрессу предусматривает управление соответствиями технологий .
Здесь и далее мы понимаем под "цивилизацией" способ взаимодействия носителей разума с окружающей средой, который может быть представлен как совокупность физических (производящих) и гуманитарных (не производящих, "управляющих") технологий.
Физические технологии оперируют с физическим пространством, физическим (внешним) временем, материей и объективными, то не зависящими от наблюдателя, смыслами и в совокупности с вещественными результатами производства образуют материальное пространство цивилизации - техносферу .
Гуманитарные технологии , в свою очередь, работают с информационными сущностями, внутренним временем, цивилизационной трансценденцией и личными (субъективными) смыслами и в совокупности образуют информационное пространство цивилизации - " инфосферу ", которая включает в себя культуру, религию/идеологию и науку.
Обе стороны цивилизации - информационная и материальная - объединяются фигурой носителя разума , а данном случае - человека, представляющего собой одновременно и объект, и субъект обоих цивилизационных пространств. Специфика же объединения техносферы, инфосферы и человека создает атрибутивные признаки каждой фазы цивилизации.
Заметим, что, имея общую техносферу (отличия, например, в степени "индустриализации" разных стран в данном случае не принципиальны), разные формы цивилизации внутри каждой "исторической фазы" могут отличаться инфосферой и/или способом построения соответствия между техносферой и инфосферой. Это задает стратификацию цивилизаций по типам культур, которые могут быть как альтернативными, так и связанными между собой векторами развития [10].
Цивилизационная функция физических технологий - согласование (взаимная адаптация) человека и Вселенной. Цивилизационная функция гуманитарных технологий - согласование (взаимная адаптация) техносферы и человека. То есть, физические технологии создают техносферу (искусственный материальный мир, имеющий функции жизнеобеспечения), в то время как гуманитарные технологии с одной стороны гуманизируют техносферу, приспосабливая ее именно к человеку, а с другой - технологизируют самого человека, делая его совместимым с инновационным процессом [11].
Тогда пространство генеральных тенденций (трендов) текущей фазы цивилизации определяется совокупностью физических технологий, а вероятность реализации этих тенденций как тех или иных версий будущего определяется гуманитарными технологиями.
Иными словами, физические технологии заключают в себе объективные возможности истории и, формируя пространство тенденций, отвечают за то, что происходит, в то время как гуманитарные технологии , заключая в себе субъективный фактор, образуют пространство решений и, управляя реализацией конкретных трендов, отвечают за то, как это происходит. Так, например, деструкция современного индустриального общества есть объективное следствие развития физических технологий, а формы деструкции и способы перехода к информационной (постиндустриальной) эпохе определяются действием субъективизированных гуманитарных технологий.
В норме пространства физических и гуманитарных технологий имеют одинаковую мощность: возможности формировать историообразующие тенденции и управлять реализацией этих тенденций взаимно уравновешиваются, и цивилизация развивается сбалансировано.
В действительности же из-за неравномерности развития культуры и техносферы мощности этих пространств могут не совпадать.
В случае хронического дисбаланса между "физической" и "гуманитарной" составляющими цивилизации данное противоречие разрешается эволюционным путем - например, за счет развития новой управляющей или производственной технологии. Субъективно это воспринимается как преобразование общества. Острый дисбаланс составляющих с неизбежностью приводит к системным кризисам, субъективно воспринимающимся, как глобальные катастрофы. В этом случае напряженность противоречия превосходит устойчивость текущей фазы цивилизации и на практике означает обреченность ее жизнеорганизующей структуры.
Данная проблема может быть интерпретирована, как приближение цивилизации по крайней мере к одному из двух структурных пределов: пределу сложности или пределу бедности .
Предел сложности возникает при дефиците или неразвитости принципиально необходимой "гуманитарной" (управляющей) технологии и представляет собой ту степень структурной переизбыточности цивилизации, при которой связность ее резко падает, а совокупность "физических" технологий теряет системные свойства. В этом случае культура уже не успевает адаптировать к человеку вновь возникающие инновации, и техническая периферия цивилизации начинает развиваться, как правило, хаотическим образом. Это приводит к рассогласованию человека и техносферы, человека и государства, человека и общества результатом чего является возрастание динамики катастроф.
Предел бедности , в свою очередь, возникает при отсутствии или недостаточной развитости принципиально необходимой в данной фазе цивилизации "физической" технологии и представляет собой то крайнее состояние, при котором системную связность теряют уже "гуманитарные" технологии. Это также приводит к внутреннему рассогласованию цивилизации и, как следствие, опять-таки - к возрастанию динамики катастроф.
Динамическим выражением предела сложности являются кризисы мировой системы хозяйствования, возникающие именно при структурной переизбыточности индустриального способа производства. Динамическим выражением предела бедности является, например, европейская чума XIV столетия: дефицит санитарно-гигиенических технологий при начавшейся концентрации городов и быстром развитии транспортных связей между ними породил не только колоссальную эпидемию, унесшую около трети населения тогдашней Европы, но и привел к смещению общественных приоритетов в область опытного знания и светских форм организации жизни.
Оба предела, как можно заметить, представляют собой диалектическое единство. Предел сложности подразумевает абсолютную недостаточность "знаний" при относительной избыточности "технологических действий", а предел бедности , напротив, - абсолютную недостаточности "действий" при относительной избыточности накопленных цивилизацией "знаний".
То есть, оба предела образуют поверхности в пространстве решений, которые цивилизация не может преодолеть без разрушения своей жизнеобеспечивающей структуры. Если вектор развития пересекает одну из этих предельных поверхностей, глобальный структурный кризис является неизбежным.
С этой точки зрения динамика локальных катастроф - техногенных, социальных и личностных (считая, например, за катастрофу личности - самоубийство) - может, вероятно, показывать, насколько текущая фаза цивилизация приблизилась к одному из таких пределов [10]
Заметим также, что глобальная цивилизационная катастрофа принимает в обоих случаях форму потери управления.
7. Предварительные итоги: завершение индустриальной эпохи.
Кратко суммируя сказанное, можно заключить, что типологическими признаками завершения определенной фазы развития цивилизации являются, во-первых, образование мощных цивилизационных трендов, не совместимых с базисными принципами данной исторической фазы, а во-вторых, приближение самой цивилизации, по крайней мере, к одной из технологических границ: пределу сложности или пределу бедности.
Все эти признаки наличествуют в текущей "индустриальной" фазе: хорошо выраженные цивилизационные тренды "революция в биологии" и "революция в информатике" не совместимы со "статичными" принципами данной фазы, подразумевающими неизменность как человека, так и комплементарной ему конфигурации техносферы, а нарастание динамики катастроф (транспортных, промышленных, финансовых, экологических [12]) отражает близость цивилизационных пределов.
Это в свою очередь свидетельствует о системном кризисе индустриальной эпохи (абсолютного прошлого) и о начале фазового перехода к иному историческому периоду (абсолютному будущему) [13].
Форма такого перехода будет определяться соотношением "физических" (производящих) и "гуманитарных" (управляющих) технологий.
1. Исследования по общей теории систем.: М., 1969.
2. Геодалян В.А. "Организация систем - живых и неживых" в сборнике "Системные исследования", № 4, 1972.
3. Моисеев Н.Н. "Человек, среда, общество". М.; 1982.
4. Дьяконов И. М. Пути истории. От древнейшего человека до наших дней. М.: Восточная литература РАН, 1994.
5. Свидерский В.И. "О диалектике элементов и структуры в объективном мире и в познании". М.; 1962.
6. Пригожин И. "От существующего к возникающему" М., 1985.
7. Переслегин С . " Будущее как проект: кризис футурологии ". "Интеллект, воображение, интуиция: размышления о горизонтах сознания (метафизический и психологический опыт), № 10, Санкт-Петербург, 2001 г.
8. Переслегин С . " История: метаязыковой и структурный подходы ". В кн. К.Макси "Вторжение". (М, Спб, 2001).
9. Переслегин С . " Основные понятия аналитической стратегии ". В кн. Э.Манштейн "Утерянные победы" (М, СпБ, 1999).
10. Тойнби А. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991.
© 2002 Р.А. Исмаилов