|
К рубрикатору «Эссе и статьи Переслегина» |
Сменить цвет |
|
« — Ну, у меня дома, — все еще с некоторым трудом проговорила Алиса, — если уж начнешь бежать и будешь бежать ОЧЕНЬ долго, в конце концов окажешься на новом месте, а не на том же самом. — Значит, твоя страна ТЯЖЕЛА НА ПОДЪЕМ, — сказала Королева. — Вот у нас приходится бежать во весь дух, чтобы остаться на месте. А если нужно попасть куда-то еще, приходится бежать чуть ли не в два раза быстрее». Л. Кэрролл. «Алиса в Зазеркалье». «Основная проблема с этой навязчивой идеей Экономии Времени очень проста: вы не можете экономить время. Вы можете только тратить его». Б.Хофф «Дао пуха» «Темп» относится к «движению», как «полное» к «пустому», «янь» к «инь». Темп есть совокупность свободных ресурсов, выигранных одной из сторон в результате сознательной деятельности. Можно рассмотреть темп, как запасенную вероятность, как ресурс, который модифицирует вероятностное распределение в благоприятном для одной из сторон направлении, выигрыш темпа есть мера управления случайными событиями. Р.Исмаилов, С.Переслегин « Учение о темпах операции » «Война должна быть короткой, как удар молнии». А. фон Шлиффен «В чем состояло реальное действие внезапности? Его можно было бы определить прежде всего как моральную категорию: противник застигнут врасплох, его построение отнюдь не соответствует направлению полученного удара, он вынужден принять сражение повернутым или перевернутым фронтом, а перестроить армию не так просто, как взвод. Но моральный фактор в данном случае играет все же подчиненную роль: весь вопрос в том, как быстро атакованный справится со своими нервами. Быть может, он и вообще не растеряется, сохранив стальное хладнокровие воина и командира. Но тогда на сцену выступает жестокий и непреклонный фактор, который гораздо хуже поддается усилиям воли: это — время. Время требуется для принятия контрмер, для сообразования действий и сил с новой, неожиданно вскрывшейся ситуацией. Успеет ли атакованный осуществить все, требуемое этой ситуацией? Кто станет особо упирать на динамику как сущность наполеоновского маневра? Это представляется всем таким бесспорным и ясным что к этому вопросу не возвращаются. «Бог войны» мчался, как метеор, по Европе, все сокрушая на своем пути». М.Галактионов «Темпы операции» «Нищим был Бэзил Бегельбекер, который через полтора часа станет богатейшим человеком мира. В течение восьми часов он сколотит и потеряет четыре состояния: то будут действительно огромные деньги, а не мизерные капиталы, которые добывают середнячки. …продукция и перевозка стали практически вопросом времени. Дела, которые отнимали до этого месяцы и годы, решались теперь в течение минут и часов. В течение восьми часов можно было сделать одну или несколько изрядно закрученных карьер. Фредди снял контору и поручил ее обставить. Это заняло одну минуту: переговоры, выбор и оборудование прошли почти одновременно. Потом он изобрел ручной модуль, что заняло следующую минуту, и начал его производство и продажу. В течение трех минут модуль оказался у ведущих потребителей». Р.Лафферти «Долгая ночь со вторника на среду" «Почему мир удалось создать за шесть дней? Тогда не было производственных совещаний». «Самые грандиозные неудачные проекты» А.Жвалевский, И.Мытько «Личное дело Мергионы или Четыре чертовых дюжины» |
Когда мы рассуждаем о будущем, требуется и хочется назвать, поименовать этот «следующий мир». И сделать название социально реферируемым: так Реальность братьев Стругацких вполне понятна для поколения, родившегося в 50-60-е годы XX века. Для нужной нам референции совершенно достаточно, чтобы поколение подростков после ознакомления с литературным образом жизни в новом мире сказало: «да, мы туда хотим», и лучше, чтобы это были русские, а не японские или американские подростки. А то Россия — мастерица мечтать, а бренд с начинкой утащить и активизировать легко и на другой половине земного шара. Глобализация, знаете ли…
Сергей Градировский, руководитель Центра Стратегических исследований Поволжского Федерального Округа, задает уныло конкретные вопросы: а какое «у них» завтра будет расписание занятий в Университете, и будет ли вообще Университет, о чем «они» будут говорить, и что носить? Если мы не ответим на вопросы о материальной культуре и «цимесе» придуманного мира, он и не возникнет. А отвечать — эдак по толстому роману в год, у нас, теоретиков будущего, нет времени.
Зануда С.Градировский не унимается и спрашивает о главном: в чем различие между нами и «ими»? Ведь если различения нет, то нет нового, и бренд «быстрого мира» становится трендом из существующего в позднесуществующее. И приходится таскать каштаны из огня, и отвечать вопрошающему хотя бы в самом общем виде: это будет ну почти как у Р.Лафферти в «Долгой ночи со вторника на среду». Фантасты всегда были подспорьем прогностикам; футурологические конгрессы — это междисциплинарные съезды вычислителей и угадывателей. Что-то хило у нас в России со съездами. Последний такой «Странник» был, и то там писатели обсуждают «скушный мир», «хорошее интеллигентское прошлое», «продажность и продаваемость» и прочие в зубах навязшие проблемы людей без глаз, ощущений, интуиции и чувств. Людей, у которых Россия давно погибла, а водка пока осталась. Интеллигенция переродилась, а элита не возродилась. Издательства стали ОБЛ ОНО и прочими адептами Стругацковской тройки. Пиар нужен любой. Никто никому ничего не должен, но хочется, чтобы должен был… ну и «опять пошла морока про коварный зарубеж».
Маша Звездецкая, как звезданет в Конгрессе своим весельчаковым прагматизмом: давайте на одном и том же месте кушать, спать, жить, творить и делиться со мной, так сразу и вспоминаешь произведения Стругацких, где женщин мало… И все они не похожи на Машу. Хочется конечно, закрыть дурному настоящему вход в будущее или пропуска устраивать, карантин эдакий на перерождение человека, осваивающего материальное пространство, в человека, проживающего духовное время.
Билл Гейтс считает, что, поднимая стодолларовую купюру с пола, он теряет деньги, а не зарабатывает их: если бы эти пять секунд он мыследействовал, прибыль была бы больше несчастных ста баксов.
При приближении к постиндустриальному барьеру скорость бега возрастает, однако следует помнить и то, что «делать быстро» это означает «медленно, но без перерывов выполнять свою работу». Иначе говоря, концентрироваться и не производить лишнего. Особенно же - лишних сущностей. Такой вот, новый Оккам. Подобная практика — суть безошибочные действия, т.е озарение и следование этому озарению вместо шатания от решения к решению с отвлечениями на людей или Богов. Частично данную задачу решает ТРИЗ, но вот беда: тризовские решения плохо объясняются Заказчику, ТРИЗ предельно бесчеловечен, объяснять, а тем паче «живописать» — ему чуждо. А если Заказчика нет, даже в виде собственной совести или мечты, то бежать просто незачем. И правда, чего жилы рвать в никуда? Вспоминается Алиса «если не знаешь, куда ты хочешь попасть, то все равно, куда и идти».
Проектант у «быстрого мира» есть, и будем надеяться, что он строит «постиндустриальное будущее» не за шесть дней. А если и за шесть, то что по нашему счету Его День? Посмотрим раскладку грядущих кризисов, они же — вызовы нашего Проектанта к текущей цивилизации. Во-первых, кризис сырьевой (и энергетический, прежде всего), его рамки 2008-2030 годы. Дальше придется идти (или лететь) через барьер или откатиться в «темные века» нового феодализма. Во-вторых, кризис управления: мировые корпорации не справляются со сложностью собственной системы, государства уныло перебирают комбинации прежних форм управления и не имеют инновационных амбиций. Кризис превратит мировую экономику в тупое перераспределение средств уже к 2010 году. В-третьих, экзистенциальный кризис: шарик географический открытий кончился, Космос слабо расположен к людям. Тот же кризис трансцендентный: старые Боги надоели, до Новых не достать, Единого не очистить от информационной пыли, да и страшновато. Вдруг там его нет. Это — вечный кризис. Его ровесник — Век, мы к нему все привыкли.
Так что, наш Первый день это адаптация к перелету и пересчет приземлившихся. Канун перелета — 2030 год, например, и спасибо , если люди вспомнят ефремовское «лучше быть беднее, но подготовить общество с большей заботой о будущем».
Каждому школьнику, прошедшему через увлечение занимательной математикой и логикой, известна «Задача о двух золотоискателях». Имеется два старателя, вооруженных кольтами, лопатами и иным оружием и, отнюдь, не склонные к длительным переговорам и обсуждениям. Имеется намытая ими совместно куча золотого песка. Надо быстро разделить ее и, по возможности, так, чтобы никто не счел себя обиженным и не схватился за пистолет. Решение тривиально и находится почти сразу: один делит золото на две, как ему кажется, равные части, а второй выбирает любую часть. Все честно, обижаться не на кого. Мало кто знает, однако, что если золотоискателей не двое, а трое, решение становится очень сложным : едва ли кто-то из старателей сможет понять его. Далее с ростом численности бригады проблемы растут, как снежный ком.
По-видимому, что-то подобное происходит и в административных системах. С ростам количества управляющих элементов согласование позиций и интересов лиц, принимающих решения, поглощает все большую долю совокупного управленческого ресурса. В конце концов, система теряет связь с реальным временем и, по сути, перестает функционировать, как административная. Процессы идут сами по себе (и в одном темпе), система работает сама по себе (и совсем в ином, много меньшем темпе), а расплачиваться за возникающие административные диссонансы приходится за счет избыточной открытости системы. Проще говоря, золотом, железом и кровью.
Сказанное выполняется, вне зависимости от того, с какой административной системой мы имеем дело. При росте сложности управляемой системы индуктивно растет сложность управляющей, то есть увеличивается число осмысленных и кем-то занятых позиций. С увеличением числа «игроков» длительность обсуждения решений увеличивается, как факториал числа игроков, и соответственно растет характерное время принятия решения. Между тем, если исходная управляемая система усложняется, то есть, если в ней растет число противоречий и/или их напряженность, частота процессов в системе увеличивается, а время реагирования на эти процессы управляющей системы, соответственно, должно уменьшаться. В результате управляемая система приходит в режим нарастающих колебаний, который разрушит или ее административную надстройку, или саму систему, или обе системы вместе.
Еще раз подчеркнем: непринципиально, что именно является объектом управления и кто пытается играть роль управляющего субъекта. Речь может идти об администрировании баз данных, федеральных целевых программ, развития науки, территорий, корпораций… в любом случае при росте числа «игроков» возникает кризис управления и вытекающий из него кризис развития.
Представляется, что именно с таким кризисом столкнулось сейчас прогрессивное западное человечество, а вслед за ним и все подвергнувшиеся глобализации страны. (Россия, как всегда, шла своим особым путем, но в том же направлении). Сегодня характерное время принятия стратегических решений в управленческих системах составляет примерно год , что примерно соответствует темпам макроэкономических процессов, но уже отстает от темпов политических процессов (0,1 - 0,2 года по опыту Грузии и Украины). Еще хуже обстоит дело с оперативно-тактическим уровнем управления, где характерные времена развития событий составляют часы, а реагирования на них — дни .
Практически, на тактическом уровне современный цивилизованный мир уже не управляется, что воспринимается населением и элитами как лавинообразное возрастание угрозы безопасности жизнедеятельности (катастрофы, террористические акты разного уровня и т.п.).
С появлением глобальных (то есть, обладающих свойством втягивать в себя чужие смыслы) когнитивных геокультурных проектов, в ближайшие годы резко возрастут характерные частоты гео- и социокультурных процессов. В результате властные элиты (что русские, что зарубежные) окажутся перед лицом прогрессирующего «схлопывания» пространства процессов, вообще поддающихся управлению. Огромный мир, вершителями судеб которого они недавно были, представится не чем иным, как воплощением Хаоса.
И речь идет не о каком-то далеком будущем, типа «времени исчерпания запасов углеводородов» или «падения астероида». ВТЦ, «Норд-Ост», Мадрид и Беслан убедительно доказывают, что тактическое управление нарушено уже сейчас. Если нарастание сложности системы «человечество» идет с той же скоростью, что и демографический рост (а из общих соображений сложность должна расти быстрее), полная утрата управления произойдет в конце второго — начале третьего десятилетия XXI века.
Напомним, что ситуация, когда «верхи» не могут управлять (ни по старому, ни по новому), указывает в лучшем случае на революционную ситуацию, а в худшем — на социальную катастрофу.
Единственная разумная возможность — резко изменить характерные скорости принятия решений. Сначала на уровне элит, затем — на уровне масс. Перейти от неспешного индустриального существования в быстрой жизни в «быстром мире».
Данная статья посвящена техникам «быстрого мира» и их сравнению с современными форматами жизни.
Начнем наш анализ со специфического сектора российской экономики — производства книг. В свое время (конец 1980-х годов) именно этот сектор первым выстроил у себя систему рыночных отношений — с частными производителями, колебаниями цен, сверхприбылями, борьбой за потребителя. В настоящее время книжное дело находится в России в глубоком и долговременном кризисе, причем, маловероятно, что рынок сможет сам — без помощи государства и не вследствие полного коллапса — из этого состояния выйти.
Прежде всего, издательский рынок перешел в так называемую «олигопольную стадию», когда все доступное экономическое пространство разделено между несколькими (в данном случае, тремя) крупными собственниками, заключившими между собой ряд картельных соглашений. Собственники контролируют основной пул авторских прав и розничную торговую сеть. В этих условиях появление на рынке нового игрока невозможно.
Дефолт 1998 г. резко снизил прибыли в книжной индустрии (авторские вознаграждения выплачиваются в валютном эквиваленте, в то время как книги продаются за рубли — и значительно позднее). Ответом концернов на это стало снижение авторских и редакторских расценок. Как следствие, талантливые люди начали покидать сектор, новые авторы, если и появлялись на российском литературном небосклоне в период 2000 - 2004 гг., то как исключение. Правилом стали стандартные книги, однообразно, но с обязательным соблюдением всех правил жанра написанные, плохо вычитанные и отредактированные, но прочно и качественно изданные.
Книги эти издаются, поскольку отделы продаж концернов находятся в уверенности, что их читают. Так это или не так, но установить истину вне отдела сбыта все равно невозможно. Во всяком случае, читатели, получающие этот товар в течение длительного времени, другую литературу понимать уже не в состоянии… Как я уже неоднократно говорил (и писал), «того читателя, который был в 1986 году, мы даже приблизительно не имеем».
«Средняя книжка» 2004 года (тираж 5.000) стоит в магазинах и на лотках 150 рублей за 15-18 авторских листов текста без иллюстраций, но с цветной обложкой. Из этих денег 100 рублей получает книготорговая сеть. Насколько можно судить, примерно столько же она теряет на учете, «распиле», воровстве и бесхозяйственности.
Из 50 рублей отпускной цены издательства автор получает 0,5-1,5 рубля (в среднем 1.00), редактор, корректор и т.д. — еще столько же. В результате, стоимость человеческого труда сотрудников издательского сектора (от секретарши до директора издательства + автор + литературные агентства) в лучшем случае составляет 4% отпускной цены издательства и менее 1,4% конечной стоимости книги.
Таким образом, органическое строение капитала оказывается в книжном бизнесе катастрофически низким, что свидетельствует, во-первых, о низких прибылях в секторе, а, во-вторых, о его социальной незначимости. Рассчитывать на появление новых ярких и талантливых авторов, на расцвет таланта уже пришедших в литературу, на повышение общей культуры издания не приходится. Человеческий капитал сам по себе не растет, а при низком органическом строении капитала он не является привлекательным объектом для инвестиций. Бизнес с подобным строением капитала не умеет зарабатывать на человеческом труде и не пытается делать это.
В сущности, книгоиздательский бизнес носит в России все признаки сырьевого. За счет контроля над рынком авторских прав концерны гарантируют себе поступление текстов, отвечающих требованиям отдела продаж (никаких других требований к этим текстам не предъявляется). Прибыль концернов образуется за счет объемов проходящей через них макулатуры.
В этой схеме авторы (среди которых многие — сотрудники редакций) представляют собой «запасы нефти». Скупка авторских прав эквивалентна созданию буровых вышек. Книготорговая сеть играет роль «Транснефти», и не удивительно, что на ее долю выпадает очень большой доход, как не удивительно и то, что этот доход едва компенсирует потери. Такая вот версия сырьевой индустрии, преобразующей смыслы в деньги. Преобразующей крайне неэффективно, но, если за ресурс не надо платить, — вполне рентабельно.
В условиях «быстрого» и даже «ускоряющегося» мира эта индустрия обречена на гибель. Во-первых, она чрезвычайно инертна. Во-вторых, полностью или почти полностью утратила качественный кадровый состав и не сможет в короткие сроки его восстановить. В-третьих, все существующие книгоиздательские механизмы рассчитаны на очень медленное движение большого числа проектов: прибыль создается массой, а не скоростью.
В современной книжной индустрии время отклика на событие (будь до война в Ираке, Олимпиада в Афинах, террор в «Норд-Осте» или, скажем, выход на Западе нового бестселлера) составляет примерно год. Три месяца занимает минимальный цикл принятия решения, то есть согласования позиций редакционной коллегии концерна, авторско-редакторской группы (которая может и не принадлежать концерну, входя в состав так называемых пэкетжинговых компаний), отдела продаж концерна, иногда — владельцев концерна. Не менее полугода создается или переводится текст. Еще три месяца делается макет, и примерно столько же времени требуется на типографские работы. Некоторые стадии процесса могут быть ускорены, но принятие решений, как правило, происходит даже медленнее, чем в изложенной «стандартной модели».
Понятно, что за год современной «ускоренной» жизни актуальность события резко падает: книга теряет привязку к современности и ресурс общественного внимания. Она будет «как-то продаваться», но свой шанс оказать макроскопическое воздействие на социум (и вместе с тем принести реальные прибыли создателям) она упустит по самой технологии современного издательского бизнеса.
С точки зрения интересов «быстрого мира» органическое строение капитала в книгоиздании должно быть увеличено не менее, чем в 10 раз. Это означает на деле картельный сговор всех субъектов издательского процесса и установление минимальных ставок, ниже которых «опускать планку» не имеет права ни один из участников соглашения . При этом книги подорожают, что первоначально приведет к сокращению спроса. На это следует реагировать сокращением литературного «потока» (что-то вроде ОПЕКовских квот на поставку нефти на рынок).
Далее следует развивать «быстрые технологии»:
В этой схеме время реакции составляет 28-30 дней, что соответствует стапельному периоду постройки судов класса «либерти» во Вторую Мировую войну. Это, конечно, еще не «быстрый мир», но, во всяком случае, «ускоряющийся».
По сравнению с сегодняшним днем.
История с переходом России к инновационному развитию может рассматриваться как иллюстрация нарастающих задержек в каналах управления.
К 2000 году стало ясно, что развитие РФ как страны с чисто сырьевой экономикой не имеет перспектив. Во-первых, сырьевое производство принципиально не замкнуто, причем управляющие звенья технологических цепочек находятся вне юрисдикции России. Во-вторых, соглашаясь на моноукладную экономику, государство попадает в заложники этой экономики: оно не может регулировать экономические процессы внутри страны и не в состоянии противостоять неблагоприятным изменениям конъюнктуры на внешних рынках.
Напротив, модель с двумя секторами экономики позволяла правительству и государственному аппарату активно влиять на внутристрановой экономический баланс и обеспечивала определенную устойчивость экономики за счет возможности ресурсного маневра. Поскольку восстановление индустриальной экономики, как модуля мирового индустриального производства, не обещало ничего, кроме проблем во взаимоотношениях с Китаем и Индией, в высших элитах РФ был достигнут консенсус по вопросу о необходимости создавать в России инновационную (постиндустриальную) экономику. Дополнительным аргументом в пользу этой позиции была необходимость технологического переоснащения предприятий сырьевой отрасли. Выгоднее было проводить это переоснащения на базе собственных НИОКР, а не за счет импорта устаревающих западных технологий.Все необходимые для создания инновационной экономики предпосылки в стране были. (Научная и технологическая база, кадровый состав, образовательные структуры, опыт успешных инновационных проектов в СССР). Единство мнений в государственном аппарате было. Даже поддержка со стороны бизнеса имела место. Тем не менее, за период с начала 2000 по конец 2004 года никаких реальных действий по инсталляции инновационной программы России предпринять не удалось.
Почему?
Потому что все эти годы в экспертных и правительственных кругах продолжается дискуссия: какой должна быть эта самая инновационная программа.
В принципе, прототипов достаточно. Есть ЕС-овская модель, наиболее полно представленная в Национальной Инновационной Системе Франции. Есть британские, немецкие, американские разработки, близкий нам по идеологии южно-корейский проект. Есть, наконец, собственный (советский) успешный опыт. Достигнуто понимание того, что инновационные системы никогда не создавались как некий законченный рефлектируемый проект. Как правило, они возникали постфактум — через системное объединение различных «чрезвычайных» институтов, созданных для быстрого решения наиболее насущной проблемы из числа тех, с которыми столкнулось общество. В этой связи российскую инновационную систему можно было также выстраивать поэлементно и привязывать к конкретным задачам.
В действительности, до сих пор в нашей стране не создано ни одного инновационного института, но уже пятый год продолжается изучение и сравнение разнообразнейших инновационных программ.
Темпы потеряны. Деньги на разработку этих программ истрачены (конечно, мелкие деньги, но и их тоже жалко). Практическая деятельность отсутствует.
Контрольное решение:
Правительство Б.Ельцина, похоже, вообще обходилось без внешнеполитической доктрины. Внешняя политика В.Путина не озвучивалась, но, насколько можно судить, сводится к обеспечению суверенитета РФ над своей территорией, поддержанию сравнительно мирных отношений с ЕС, США, Китаем и поиску активной «игры» на постсоветском пространстве, прежде всего, среди государств СНГ.
СНГ — естественный источник рабочей силы для РФ. Привлекательность России, как «мирового перевозчика» во многом зависит от того, осуществляет ли Россия контроль над транспортными структурами «лимитрофов». Некоторые из стран СНГ могут быть интересны с точки зрения разработки и утилизации их природных ресурсов (Казахстан), другие привлекают географическим положением и возможностями геополитического контроля территорий (Белоруссия, Украина, Армения, тот же Казахстан), есть области, где РФ может по-прежнему выполнять свою роль «арбитра», выстраивающего региональную систему отношений. Наконец, СНГ является рынком сбыта для российского производителя: сырьевого, промышленного, постиндустриального.
Понятно, что по тем же причинам пространство СНГ интересует конкурентов России и, прежде всего, ЕС, для которого постсоветские государства — естественный источник роста и развития. И Евросоюз плодотворно работает в этом направлении. Он уже включил в свой состав Литву, Латвию и Эстонию (что, кстати, существенно понизило уровень военной безопасности РФ) и — через «Оранжевую революцию» — Украину и Грузию. Была попытка спровоцировать «оранжевые» выступления в Армении. Идет борьба в Молдавии. Практически, за истекшее четырехлетие Россия проиграла схватку за пространство СНГ, в то время как Европа выиграла ее. Какие-то шансы, впрочем, еще остаются…
Чем объяснить столь неблагоприятное для РФ развитие событий (особенно, с учетом выгодного географического положения России, наличия исторических, политических, культурных, личных связей с «лимитрофами»)? Причина все та же: организационно-управленческий коллапс, растрата активного времени. Российская политика, да и экономика действовали в пространстве СНГ «с медлительностью, для которой нет имени».
Здесь необходимо указать, что, если «силовые» или «экономические» министерства России еще осуществляют какую-то, пусть и крайне медленную, но все-таки деятельность, то российский МИД, по-видимому, находится в глубоком анабиозе. Дело обстоит даже хуже: он не только не в состоянии вести сколько-нибудь последовательную и разумную политику, но и блокирует все попытки других инстанций заняться (вероятно, от отчаяния) внешнеполитической деятельностью.
В результате Россия политически проигрывает везде.
В ситуации с Киотским протоколом, где была занята твердая, надежная, непробиваемая и отвечающая интересам РФ позиция, отсутствие своевременной «игры» привело к неожиданной и унизительной капитуляции. На Дальнем Востоке странная как по форме, так и по содержанию попытка МИДа разом решить тяжелую проблему взаимоотношений России и Японии лишь по счастливой случайности не завершилась катастрофой. В Абхазии, Аджарии и Грузии была видимость деятельности, но, опять-таки, с таким «отставанием по фазе» от развития событий, что результат получился прямо противоположный ожидаемому. Еще хуже была проведена операция на Украине.
Здесь даже как-то неудобно говорить о «контрольном решении», столь оно очевидно:
Заметим здесь, что дальнейшее проведение «запаздывающей» внешней политики в пространстве СНГ приведет к тому, что оно будет потеряно, а следующей «площадкой» — для той же игры по тем же правилам, станет территория самой Российской Федерации.
Как-то, при анализе романа И.Ефремова «Туманность Андромеды», обнаружилось, что время в этом тексте не двигается. Технические системы развиваются с неправдоподобной медлительностью (прирост характеристик звездолетов составляет единицы процентов за столетие), социальные отношения не развиваются вообще, даже на уровне личности время стоит: за характерное время звездной экспедиции порядка 20 лет на Земле ничего не изменилось, даже возлюбленная Эрга Ноора по-прежнему молода. Автор не акцентировал на этом особого внимания, но, в действительности, он просто изображал цивилизацию не-европейского типа, с выраженными «восточными» корнями.
Россия — по крайней мере, со времен Петра — настаивает на своей принадлежности к Европе и, с учетом впечатляющего динамизма ее истории, с этим трудно не согласиться. Однако в некоторых вопросах наша страна ведет себя так, как будто у нее сколько угодно времени, и потеря трех-четырех столетий ничего для России не значит.
Первая попытка России выработать стратегию борьбы за Тихий океан принадлежит XVIII столетию. Григорий Шелихов, сын небогатого купца из Рыльска, начал эту операцию, добравшись до Иркутска и вступив в местную колонию зверопромышленников. Накопив средств, он закладывает в Охотске три парусных корабля и с суммарным экипажем 192 человека отправляется в плавание. Он поставил перед собой следующие задачи:
Большую часть этих задач Шелихов успешно решил за три года. Затем он вернулся в Иркутск, отчитался перед местными зверо- и золотопромышленниками, был послан в Петербург, доложил проект «Русская Америка» высшему руководству Империи, получил высочайшую поддержку и благословение, вернулся в Иркутск готовить новую экспедицию, и скоропостижно скончался от неизвестной болезни.
Последователи Г.Шелихова не имели его пассионарности и размаха, но распорядиться наследством, в общем, сумели, обеспечив за собой и за Россией Алеуты, Аляску, Калифорнийское побережье.
Затем Россия начала терять эти земли. Сперва Калифорнию, а затем и Аляску с Алеутами. Последний акт ликвидации «Русской Америки» и российского влияния на Тихом океане пришелся на царствование Александра Второго. Вряд ли Освободитель с легким сердцем расставался с завоеванными землями, зарабатывая сомнительную славу первого русского самодержца, торгующего территорией России. Увы, вариантов не было: Россия так и не удосужилась создать на Тихом океане систему обороны, а русский флот, опоздавший к промышленной революции, был неконкурентоспособен.
Александр Третий подошел к тихоокеанским задачам с истинно царским размахом. Опираясь на Петропавловск и Владивосток, оборудованные как первоклассные крепости, он начал строительство колоссальной трансконтинентальной магистрали (руководителем строительства был наследник престола Великий Князь Николай Александрович) и, одновременно, создание Тихоокеанского флота. Предполагалось, создав все необходимые предпосылки, развернуть активные действия на Тихом океане, прежде всего, в его западном секторе.
К несчастью, Николай Второй в тонкости отцовских замыслов посвящен не был. В результате Россия, воспользовавшись случайно подвернувшимся тактическим шансом, захватила Порт-Артур и оказалась преждевременно втянутой в войну с Японией. Война эта обернулась политической катастрофой, потерей половины Сахалина и ликвидацией русского Тихоокеанского флота.
После Второй Мировой войны Сахалин вернулся обратно (а с ним и полезный «довесок» в виде Курильского стратегического барьера), но особого интереса не вызвал. За прошедшие десятилетия на острове даже не сочли нужным заменить железнодорожную колею на русскую. В эпоху Третьей Мировой (Холодной) войны Дальний Восток рассматривался лишь как место базирования подводных ракетоносцев.
Сейчас, через 250 лет после Шелихова, перед Россией вновь стоит задача определить свою тихоокеанскую политику. На сегодня восточнее меридиана Иркутска живет менее двенадцати миллионов человек, непосредственно в Дальневосточном Федеральном Округе — около трех миллионов. Экономическая, социальная, культурная связность этого региона с Россией очень мала. Экономика ряда областей ДВФО растет значительно быстрее, нежели увеличивается пропускная способность инфраструктуры. Согласно «транспортной теореме» это означает, что при «позиционной игре» на «мировой шахматной доске» Российская Федерация Дальний Восток не удерживает.
Рост рынка АТР и перспективы активного развития тихоокеанской торговли, — все это ставит Россию перед необходимостью как-то соотнести свое региональное развитие с мировыми трендами. Эту проблему российский истэблишмент решает, по крайней мере, с момента создания Федеральных округов, если не раньше. Тем не менее, по сей день программы развития Дальнего Востока нет и не предвидится, средства на ее разработку и реализацию не выделены. В этих условиях отдельные субъекты Федерации начинают разрабатывать собственные самостийные стратегии и политики — с вполне понятным результатом.
«Контрольное решение» в этой задаче - делать хоть что-нибудь. Как в старом английском анекдоте: «скажите им… ну, хоть, прощайте, ребята!». Идеальное решение — полностью сосредоточить внимание страны на Дальнем Востоке и Тихом Океане, для чего перенести во Владивосток одну из столиц РФ (Президентскую) , резко усилить военный флот на Тихом океане, чтобы, для начала, обеспечить прикрытие морской границы РФ по Курило-Камчатско-Сахалинскому барьеру, объявить Охотское море внутренним морем РФ. Далее создать торговый флот на Дальнем Востоке, построить мост, связывающий Сахалин с материком, инсталлировать кольцевую инфраструктуру Сахалин - Хабаровский край - Приморский Край - Китай - Корея - Япония - Сахалин, наращивать возможности портов.
Всякий управленческий уровень можно рассматривать как контур обратной связи между управляющим и управляемом модулями системы:
Этот механизм работает в двух основных режимах: директивном, когда источником управленческого сигнала является Пользователь, и релаксационном, когда управляющий сигнал создается социосистемой и свидетельствует о том или ином неблагополучии. Директивный режим отвечает динамическому, а релаксационный — статическому равновесию социосистемы. В любом случае в аппарате управления происходит сравнение директивного сигнала (как должно быть) и индикативного сигнала (так есть), разностный сигнал передается Пользователю либо рассматривается как директивный сигнал для следующего уровня управления.
Понятно, что процесс передачи информации сопровождается изменением длины информационного вектора (изменение объема информации при трансляции, действительная часть информационного сопротивления) и поворотом этого вектора в аспектном пространстве (изменение структуры информации при трансляции, мнимая часть информационного сопротивления). В этой связи если директивный сигнал объективно совпадает с индикативным, будет вырабатываться ложный разностный управляющий сигнал — управленческий «шум».
Для нас существенно, что директивная и индикативная информация, касающаяся одного и того же события, не может быть синхронизирована, причем величина задержки определяется особенностями работы аппарата управления.
В традиционном обществе аппарата , как такового, не существует. В результате для этого общества характерны три моды управления:
1. Управление ситуацией — непосредственная реакция Пользователя на те или иные события (например, приказы, отдаваемые на поле битвы, лично Королем Франции);
2. Управление будущим — распоряжения, предусматривающие действия, результаты которых заведомо проявятся лишь в следующих поколениях (строительство соборов; мелиорация северной Италии по приказу герцога Медичи);
3. Управление без управления — холостая прокрутка механизма директива/индикатива при решении малозначимых вопросов («Как челобитную подаешь, холоп?!»).
Заметим здесь, что возможность управления будущим в европейском средневековом обществе существовала только благодаря Римской Католической Церкви, которая, как раз, обладала развитым административным аппаратом современного типа. Именно наличие аппарата и вместе с ним — сдвига в управлении — и привело к катастрофе католицизма — Реформации.
Индустриальная фаза развития ознаменовалась созданием национальных государств с системой разделения властей (де факто) и переходом от цехового к корпоративному способу организации производства. В обоих случаях возникал административный аппарат, отчужденный как от Пользователя, так и от управляемой системы. Этот аппарат обладал качествами информационного усилителя, он резко повышал эффективность и глубину управления, как директивного, так и индикативного, но он представлял собой достаточно сложную и медленно функционирующую систему. В результате в канале управления возник неустранимый фазовый сдвиг между директивной и индикативной информацией, относящейся к одному и тому же событию. Этот фазовый сдвиг привел к функциональной перегрузке управленческих каналов (которые отставали от реальности всегда, как бы быстро они не работали), к снижению качества управления и, в том числе, к возникновению автоколебаний в цепи управления и, в конечном итоге, к экономическим потерям.
В военной, а, в известной мере и в бизнес-сфере возникшую проблему пытались разрешить за счет планирования, то есть, управления будущим. Однако, планирование имело дело не с реальным миром, а с некой его проекцией, и в этом смысле фазовый сдвиг внутри канала управления заменялся на фазовый сдвиг между реальностью и ее моделью, используемой при планировании. Самовозбуждение административной системы, включающей штабное звено, проявляется в антагонизме штабных и «полевых» структур, а внутри самого штаба — как противоречие между оперативным и стратегическим звеньями управления.
Создание штабного звена, тем не менее, способствовало улучшению качества управления. Необходимо, однако, иметь в виду, что в государственных структурах мирного времени такое звено отсутствует, а в корпоративном бизнесе оно резко ограничено в правах. Кроме того, самая совершенная штабная структура бессильна против неожиданностей, то есть против случайных событий, которые не могут быть предсказаны в принципе, и против закономерных событий, являющихся результатом процессов с характерными временами, меньшими, нежели сдвиг в контуре управления.
Проблема запаздывающего управления разрешалась в индустриальную фазу за счет избыточной эксплуатации ресурсов, что подразумевало избыточную открытость индустриальной социосистемы. Иными словами, индустриальная «Ойкумена» всегда существовала за счет территориальной, национальной или классовой «Окраины», которая и платила за управленческие ошибки . Точно также, за административные ошибки крупных корпораций расплачивались юридические и физические лица, не защищенные корпоративным ресурсом.
«Глобализация» означает, помимо всего прочего, и утилизацию ресурса «Окраины». То есть, современным национальным государствам, национальным и транснациональным корпорациям придется столкнуться с проблемой запаздывания управления напрямую.
Итак, фазовый сдвиг в канале управления есть плата за глубину и всеохватность этого канала, за высокое качество индустриального управления. Индустриальное управление на всех уровнях (корпораций, стран, армий) есть управление Прошлым. Попытки обратить это управление в Будущее привели к созданию штабных инстанций (а вооруженных силах — генеральные штабы, в экономике — Госплан или аналогичные структуры), для которых фазовый сдвиг между настоящим временем и временем управления становился отрицательным. Все знакомое нам «управление» опережало события, но за счет возникновения фазового сдвига между Текущей Реальностью, где находился штаб и Пользователь, и управляющейся Реальностью, с которой штаб работал.
Если в военной области штабное управление было сравнительно эффективным, то в экономической оно приводило к нарастающим дисбалансам и автоколебаниям даже быстрее, нежели обычное запаздывающее управление. Связано это с особенностями функционирования такой имманентной для индустриальной фазы системы, как рынок. Точнее говоря, кредитно-финансовый рынок.
Индустриальное производство принципиально кредитно. За площади, производственные мощности, сырье и рабочую силу приходится платить раньше, чем товар будет произведен и, тем более, продан. Из этого вытекают два важных обстоятельства:
Во-первых, индустриальное производство «в целом» должно расширяться, что подразумевает рост производства, увеличение объемов продаж и, следовательно, источников сырья и рынков сбыта. То есть, индустриальная фаза, рассматриваемая как единый экономический субъект, не может находиться в равновесии с окружающей фазовой средой и должна непрерывно расти;
Во-вторых, начиная производство, предприниматель не знает, какие цены сложатся на рынке в тот момент, когда товар будет произведен и поступит на продажу. Это делает производство облигатно рискованным и вынуждает предпринимателей создавать различные формы монопольных объединений или вертикальных интегрированных структур, способных обеспечить прибыль при любых реальных колебаниях спроса и предложения.
Запаздывание между получением кредита и фиксацией прибыли дает крупным производителям возможность ограничить реальный доход мелких субъектов производства, а система залога позволяет конфисковать инновационные производящие структуры, деятельность которых грозит нарушением равновесия. Иными словами, именно запаздывание в цепи «производство — потребление» сохраняет производство на индустриальном уровне .
При отсутствии такого запаздывания рынок немедленно подразделяется на воспроизводящий и инновационный сектора, причем уровень прибыли во втором секторе много выше, чем в первом. Тем самым, капитал будет покидать область воспроизводства и стремиться в инновационную область. Другими словами, он будет покидать область, где господствуют крупные (и, поэтому, «медленные» компании) и стремиться в области, где производство наиболее подвижно и изменчиво. В подобной экономической системе вместо циклического кризиса перепроизводства происходят циклические кризисы корпораций .
Воспроизводящие производства носят «сырьевой» характер, отличаются низкой нормой прибыли и стремлением к олигопольности или даже монопольности. Инновационные производства отличаются высокой нормой прибыли и высоким органическим строением капитала и стремятся к предельной мультипольности. При этом, однако, инновационное производство преходяще: на следующем шаге оно либо гибнет либо вырождается в воспроизводящее.
Поскольку производство и потребление энергоносителей лежит в воспроизводящем секторе, соответствующие цены носят в «быстром мире» зависимый и в известной мере договорной характер. Тем самым, экономика с малым запаздыванием между производством и потреблением не является индустриальной: она подчиняется другим законам, и критической для нее является стоимость не энергоносителей, но креативной рабочей силы.
Заметим в этой связи, что индустриальная экономика может быть рассмотрена как частный, низкоэффективный случай креативной экономики.
Низкая эффективность объясняется формальной процедурой возврата ресурса из инновационного в воспроизводящий сектор (то есть, в зону с более низким органическим строением капитала).
Эффективность индустриальной экономики тем ниже, чем выше ее управляемость (то есть величина запаздывания и ссудный процент). Механизмами понижения эффективности (индустриальной деструкции) служат:
По мере развития индустриальной фазы, механизмы деструкции работают все более и более эффективно, что приводит к непрерывному уменьшению органического строения капитала и, опосредовано, к падению производительности капитала и увеличению нормы эксплуатации.
Механизм перекачки средств из инновационных в воспроизводящие сектора экономики работает тем лучше, чем более связным является правовое пространство (как область информационного пространства). Иными словами, запаздывание в кредитной цепи возрастает по мере «застройки» экономического и правового пространства, то есть, по мере «старения» индустриальной фазы.
Понятно, что по мере падения рентабельности производства в «застроенных областях» капитал стремится вырваться на менее освоенные территории, где величина запаздывания в кредитной цепи меньше. Таким образом, индустриальная экспансия обусловлена не только поисками источников сырья и борьбой за рынки сбыта (расширение производства вследствие облигатно кредитного характера фазы), но и стремлением капитала «убежать» из зарегулированных областей в «индустриально пустые».
Можно согласиться с тем, что структура фазы меняется по мере того, как изменяется характер географического движения капитала.
В.И.Ленин справедливо характеризует империалистическую стадию индустриальной фазы экономически значимым международным экспортом капитала ( век тоталитарных войн , господство геополитической парадигмы, колониализм, войны за «естественные границы»). Для века посттоталитарных демократий речь идет уже не об экспорте капитала, но о вынесении на особые площадки целых производственных комплексов и секторов экономики, в известном смысле — о «бегстве экономики, как целого» (геоэкономический мир, неоколониализм, рента отсталости и рента развития, совокупная геоэкономическая рента, борьба за «естественные ценности»).
В этом языке мы можем определить глобализацию как обретение информационной оболочкой человеческой цивилизации новой связности, позволяющее выравнивать индустриальные потенциалы территорий. В роли механизмов, обеспечивающих подобное выравнивание, выступает ВТО, международное торговое законодательство и международный закон вообще, наконец, «антитеррористические коалиции», модифицирующие правовое и индустриальное пространство целых макрорегионов.
Расширение ареала индустриальной экономики — с одной стороны, и усугубление международного регулирования экономики — с другой стороны, привели к исчерпанию индустриально свободных, неосвоенных территорий. Не только капитал, но и экономика если не утратили возможность для бегства, то стремительно его утрачивают.
В этих условиях реальным продуктом экспорта Ойкумены в Окраину оказывается «постиндустриальный барьер»: «экспортируется» проблемная зона современной цивилизации (в проекции на пространство экономики это означает: высокая норма эксплуатации, низкое органическое строение капитала, низкая производительность капитала, высокая аварийность).
Но Окраина физически не может взять на себя проблемы постиндустриального развития, поскольку не прошла еще индустриальный отрезок пути развития. Информационное пространство Окраины застроено «сверху» (другими словами, оно заполнено с точки зрения Ойкумены, жители же Окраины большую часть индуцированных смыслов не опознают: для них эти смыслы не существуют, а информационное пространство — пустое). Поэтому постиндустриальная проблемная зона вырождается на Окраине в индустриальную. Как обычно, «расплата за индустриальность» — загрязнение среды, потеря страновой независимости по целому ряду наименований продукции, ужесточение «правил игры» в экономике, массовое обезземеливание и другие формы перераспределения ресурсной базы — приходит раньше, нежели начинают проявляться (и притом, в понятных обществу смыслах) преимущества индустриального хозяйствования.
Следовательно, антиглобализм мы должны связать с проявлениями столкновений традиционного общества с индустриальным барьером. В истории Европы можно найти немало примеров «барьерных бунтов»: движение луддитов в Великобритании, движение против огораживаний и пр. Заметим в этой связи, что, по крайней мере, некоторые «барьерные бунты» носили религиозную окраску и сопоставлялись с движением Реформации. Сейчас широко обсуждается тема «исламской реформации».
Таким образом, мы рассматривает антиглобализм, как пример «барьерного бунта», как вызов «запаздывающей индустриализации», в ходе которой Ойкумена экспортирует на Окраину свои индустриальные проблемные зоны и отношения, заставляя Окраину платить авансом за выгоды индустриального мира. Вследствие неустойчивости Пространственная локализация капитала в текущую эпоху — неустойчива. Следовательно собственно, индустриализация всегда запаздывает и находится по отношению к местным сообществам в Абсолютном Будущем. А вместе с ней затягивается наведение мостов от традиционной к современной информационной оболочке, проектирование (западных) индустриальных смыслов на местную культуру, развитие встроенных в местный язык и местную культуру гуманитарных технологий, как раз таки и соотносящих личность с пространством индустриального производства.
Мы рассматриваем террор, как тактический прием борьбы Окраины против Ойкумены (и шире — контрэлит против элит). Современный террор, насколько можно судить, представляет собой продукт взаимодействия двух различных структур. Непосредственно выполняют террористический акт out-law, «отморозки», доведенные или воспитанные до потери инстинкта самосохранения. При современных высоких социальных температурах этот социальный тип устойчиво воспроизводится в Палестине, в Ираке, на Кавказе и, на самом деле, во многих других местах. Такие исполнители, Т-группы, стоят недорого, легко обучаются и, на самом деле, малобоеспособны за исключением очень узкого спектра условий. Именно эти условия обеспечиваются планирующей инстанцией — А-группой, сообществом аналитиков, способных ставить цели террористам, организовывать и согласовывать их действия, извлекать из этих действий политическую, культурную или иную выгоду.
Практически, Т-группа может никогда не пересекаться с той А-группой, которая ставит им задачи. Речь идет о поиске партнеров в мировой информационной сети с использованием механизмов, позволяющим объединять ресурсы и целевые рамки самых разных структур, которые не рассматривают друг друга в качестве партнеров и, может быть, вообще ничего друг о друге не знающих.
Существующие системы обеспечения безопасности создавались в индустриальное время и не рассчитаны на противодействие АТ-тактике (тем более что террористическое действие может быть осуществлено бескровно — не в форме захвата заложников в школе, а в форме захвата майдана, не киданием гранат, а бросанием апельсинов ).
Таким образом, современные государственные организмы не в состоянии защитить себя и своих граждан от сетевого АТ-террора. Системы безопасности не могут этот террор предупредить. Вооруженные силы не могут с ним бороться. Т-группа имеет возможность выбрать объект нападения, нанести удар и уйти (или самоуничтожиться) до того, как государственное и военное руководство успеет получить информацию о событии и отреагировать на эту информацию. Мы уже обсуждали схему непрерывного террористического воздействия (последовательные удары террористов по нескольким школам в течение одного дня). Возможна и схема параллельной атаки множества объектов — насыщающее террористическое нападение. В обоих случаях А-группа действует быстрее реального времени (в рамках уже сделанной матрицы событий их время реакции составляет доли минуты). Т-группа задает масштаб реального времени — темпы принятия решений — минуты, скорость нарастания событий — доли часа. Государственное и военное управление существует в индустриальном запаздывающем времени — реакция порядка единиц часов. При «правильном» для террористов выборе параметров, запаздывающее управление будет не ослаблять, а усиливать воздействие террора на общественное мнение, не стабилизировать ситуацию, а раскачивать ее.
Вспомним воздействие первых «флешмобов» пятилетней давности на администрацию магазинов. Реакция была не на появление веселых подростков единовременно вошедших в супермаркет и обратившихся к продавцам с одинаковыми вопросами, а на то , что остановилось время, действие было массовым и одновременным, мгновенным, маленькое информационное цунами., подготовленное маленькой А-группой с нехитрым организационным алгоритмом.
Таким образом, террор, как тактика воздействия на общественное мнение, является вызовом запаздывающему государственному, военному, корпоративному управлению. Для борьбы с террором могут быть использованы системы с гораздо более высокими рабочими частотами. Например, непосредственный «ответ» Т-группе на уровне населения — без включения общегосударственных или даже региональных каналов управления.
Иными словами, террор во всех его формах должен стать «делом» тех, кто непосредственно с ним сталкивается, в то время как задача работающих на государство и элиту аналитиков — организовывать взаимодействие между индивидуальными «антитеррористическими группами» и извлекать политическую, культурную и иную пользу из действий этих групп.
Здесь необходимо учесть еще один фактор.
Как тактика — террор есть вызов запаздывающему управлению. Как новую форму политики, его можно рассматривать как вызов запаздывающему праву . В условиях посттоталитарных демократий террор рассматривается контрэлитами на международном, страновом и даже локальном уровне в качестве фактора борьбы за ресурс внимания. Таким образом, террор выступает с одной стороны, как форма «заявления о намерениях» со стороны тех сил, которые лишены возможности демонстрировать свою позицию в рамках существующего миропорядка, а с другой стороны, как негативная и нелегитимная, но действенная и прибыльная форма «экономики переживания».
В известном смысле, террор является «изнанкой» современного цивилизованного общества, которое можно рассматривать как результат злоупотребления правом. Структуры и силы, находящиеся вне правового пространства, для Ойкумены просто «не существуют» или не должны существовать. Поскольку само их существование незаконно, они не видят необходимости ограничивать свои действия какими угодно рамками. И для Т-групп, и для «аналитиков» террор — вызов запаздывающему или неадекватному праву, устаревшей системе мировой коммуникации.
Наконец, террор можно рассматривать как вызов на столетия отстающей от потребностей сегодняшнего дня «современной» мировой системы образования.
Давно известно, со времен наверное Царя Гороха, что обучение в преступных сообществах превосходит по эффективности обучение в самой что ни на есть советской физмат школе 1970-х годов в момент ее расцвета. Почему? Да потому что сделаешь неправильно — можешь сыграть в ящик: Босс пристрелит, или полиция, или товарищи по оружию, — в общем, реальная опасность для жизни сильно прочищает ученичку мозги. Хорошо обучаются (а потом хорошо сражаются) также обобщенные волколаки, закодированные умелыми Гуру и прочими зомбификаторами, в том числе «Рамами» и «Кришнами», «Аллахами» и «Иисусами» на полное равнодушие к смерти. Роботу не больно. Шахид во имя Аллаха готов взорваться на площади, полной неверными, не думая о себе, карме и близких. Кодекс бусидо учил японцев прожить каждую секунду жизни, как последнюю, и этот тренинг до сих пор отзывается в японском когнитивном проекте. Сколько веков прошло, а из конечных данностей бытия, среди которых: смерть, бессмысленность существования, одиночество, свобода, — японцы неумолимо работают над признанием смерти, как фактора развития.
Гуманисты-европейцы поеживаются от японских мультиков, где воистину «не все ль равно вернешься ль цел или в бою падешь ты, и руку кто подаст в беде: товарищ или враг».
Терроризм пугает сторонников справедливого общества комфортного потребления и вынесения вредных производств за скобки своей цивилизационной ниши — на Окраину. Они выбирают безопасность во всех формах, а безопасность в пределе всегда сводится к тому, чтобы ничего не менять и все, что было, еще раз охранять. Парадокс нынешнего управления как раз в этом и состоит. Требования безопасности обуславливают столько ограничений на принятие решений, что дешевле не принимать их совсем. Поэтому «тормозят» не только сугубо инновационные деяния, но и просто разумные, старые как мир способы, сто раз примененные в «соседнем» производстве. — А у нас нельзя! Какой из 18-ти ответов на ваше «почему?» вы предпочитаете? Любой. И расходится чиновник с предпринимателем, не слишком довольные друг другом, но знающие куда идет оппонент — куда все. Бизнесмен идет нарушать закон и обходить «безопасность», а чиновник идет вздыхать и не замечать бизнесмена за мзду, адекватную его, якобы, риску.
Управление запаздывает потому, что люди сначала пытаются сделать все по закону или по традиции и лишь когда подступает катастрофа, начинают изыскивать средства и пути. А время не ждет. И террор не ждет. Усовершенствование теряет смысл раньше, чем его успевают внедрить: АТ-группы освоили большие ресурсы, чем борцы за безопасность и «административный ресурс». Получается Украина. Даже стрелять не надо, все и так ясно.
Вы думаете американский «Энрон», у которого обнаружены приписки и недостача, не пытался сначала поступать по закону? Пытался, побегал по замкнутому чиновничьему кругу, а потом нашлись люди, которые сказали: мы возьмем на себя ответственность и сделаем, что хотим. У нас в России М.Ходорковский тоже хотел…
Государственный Голем еще не разучился «сажать». Но сломался по большому счету даже этот первичный управляющий механизм - чиновник говорит: нет, нет, нет, нет, нет, нет… Рамка безопасности обязывает все время «нет» говорить. А голем — система двоичная, он на «нулях» и «единицах» работает, на сочетаниях «нет» и «да».
Робот заскрежетал, пытаясь из одних "нулей" собрать какое-никакое решение проблемы, и начал дымиться. Другого робота нет. Люди все в управлениях: умные и даже кураж имеют, но сдвинуть заевший на "нет" рычажок личность не может. Да и сами личности под "безопасностью" ходят. В общем за себя и свой карман позицию еще можно рискнуть занять, а для другого дела какого государственного - нет.
Таким людям, "бессильным, но с совестью" с одной стороны очень страшны, а с другой стороны очень полезны террористы. Страшны, потому что справиться не сумеют, а предсказать - нет рамки, сиречь фантазии: в бандах не учились. Полезны, потому что только реально террористическими методами можно что-то в своем большом или малом управлении сделать.
Почему в стране полно бандитов у власти? Да потому что "крутые конкретные пацаны" обучаемы, думают быстрее, и убеждениями не отравлены. Другое дело, что они про свое думают, а не про государственные стандарты и не про инновационную экономику.
Представим себе совершенно уж идиллическую картинку: все люди на своем месте перестали ошибаться, отвлекаться, тормозить и приняли хотя бы один из постулатов конфликтологии - "атаковать проблему, а не человека!". Что же будет?
Петя в первом классе поймет структуру русского и английского языка и перепишет за полугодие русский букварь на английский, а английский на русский, и "проблема идентичности" на долгие годы будет для него решена. Его товарищ Вася сделает сравнительный анализ семантики двух языков, и они напишут в "Рэнд Корпорейшн" письмо, что язык "Рэнда" - это только поле для производства инноваций, а сажать американе не умеют, сурепка вырастает. Мама Пети, увидев, что сынок вырос, быстро заменит себе активную субличность на внутреннего пророка и пойдет паломником по земле русской, а с сыном по Интернету будет советоваться, как поступать с полоумным наставником бурятского монастыря. Папа у Васи, который по старой поговорке "силен в математике", наконец, перестанет работать в обналичивающей лавочке, и в яблоневом саду летом подловит-таки яблоко, которое, оставив след на темечке, позволит ему решить пресловутую проблему пангенома. Машенька, убирающая в доме, вылечится от ожирения во сне и… И не будет больше "ошибочных действий" и хождения по кругу. А кто так не сможет, таких будут всемерно жалеть, уважать и платить им по их стремительно устаревающим потребностям…
Петя, и Вася, и папа, и мама, и Маша, - все эти персонажи произвели акцию в означенном флеш-моб стиле "террора без террора", да и не одну. Сначала внутрь: до смерти боялись, но изменились. Потом вовне: сделали так быстро, что общество с перепугу съело. Потом научили других или нашли товарищей, и мир рухнул… Колосс на глиняных ногах он был. Любить творить, куда привлекательнее , чем любить платить.
В чем террористы (В особенности А-террористы) нас превосходят: в том, что они очень быстро планируют, быстро находят площадки, кадры, сырье, быстро делают. Они вообще быстро работают и быстро думают. У них нет времени. А у нас есть. Особенно у управленцев. Их волнует безопасность. Вот и хорошо, думает аналитик. Пока противник волнуется, то есть тратит активное время, темп, впустую, мои "отморозки" успеют забежать за дом и влезть в окно.
Дебора Клейн, которая работала посредником в конфликтах между подростками американской школы, где букет национальных идентичностей не лучше нашего, говорила о том, что агрессивную энергию нужно культивировать в деятельность по решению проблемы, которая ее вызвала.
Я вспоминаю питерскую бабушку, которая так шибко бежала за азербайджанцем, отнявшем у нее шапку, что загнала его на четвертый этаж дома и с помощью сочувствующих ее горю жителей, кстати бежавших вместе с ней, сдала героя в милицию, к вящему ужасу его идентичности "ах, зачем я приехал в Европу"
Террористы, готовящие свою зомбифицированную смену, весьма преуспели в технологиях НЛП: все полезное с Запада, что и способствует "делу Аллаха" они гребут лопатой. Чтоб велосипедов не изобретать. А у нас до сих пор университетские профессора носики воротят: НЛП - не наука. Куда как, не наука, зато практика отменная. Работает…
Единственная область, где террористические методы хотя бы как-то используются - это ОДИ, организационно-деятельностные игры школы Г.П.Щедровицкого. Там распредмечивание заставляет человека менять "рамку" и заинтересованно разглядывать, что там за ней, пока она снова не упадет на прежнее место.
Подведем итоги главы.
Потеря темпа обусловлена:
Все указанные механизмы являются имманентными для индустриальной фазы развития и не могут быть демонтированы в рамках этой фазы.
Следовательно, мы должны предсказать демонтаж самой индустриальной фазы развития, сопровождаемый ростом колебательных процессов в контурах управления, активной антиглобалистской деятельностью и нарастанием всех форм террора, включая "стилевой" (террор без террора, "оранжевые революции", флеш-моб).
Представьте себе, что вы бежите по движущейся ленте тренажера и скорость все возрастает. Сначала азарт, потом одышка а далее только два выхода: перепрограммировать себя на невыносимо быстрый бег или сойти с чертовой дорожки, у которой что-то случилось с программой. Отдышаться и более уже никогда не связываться…
Постиндустриальный фазовый барьер при подходе к нему требует от нашей замысловатой европейской цивилизации увеличения скорости, причем предела роста мы не знаем. Потому и раздражает: есть ли этот предел вообще, или взлетать нам уже нужно, или что…?
Экологическое мышление: сохранение всего и вся, но ценой развития. Не дай Бог, вступите на дорожку, она и понесет. Это страх тех, кто спрыгнул совсем рано. Их можно понять. Они хотят детей предохранить от "перенапряжения в области сердца" и становятся "горячими, финскими" адептами постепенного и величественного движения назад.
Тот, кто бежал долго и сошел с дистанции у своего последнего предела, тот что-то знает, что-то ощутил, почувствовал, увидел, понял. Эти - особенно опасны. Они могут отрефлектировать свой опыт и даже передать его другим. Иногда мне кажется, что выражение "эва куда махнул" пахнет новой областью науки и практики - эвологией. Грустные интеллигенты возразят нам: Беги, кролик, беги! Достанется любителям побегать и от даосских мудрецов. Они вмиг представят нашу жизнь асфальтовой дорожкой с тупиком в конце. В своем быстром, уничтожающем пространство и время беге мы де не разглядим красоту гор и не вкусим неторопливых вздохов земли.
"Как Вы расслабляетесь? А я и не напрягаюсь…" ( Из анекдота)
Человечество привыкло следовать кодексу образования времен средневековой школы: насмотрись, как делает мастер, попробуй сам (мастер за спиной), напрактикуйся от души на макете, и лишь потом становись мастером сам и тогда уже отвечай за свой продукт. Все верно, только нет никакого обращения к собственному мозгу, так - поиск в помойке информации и чужого опыта, выискивание нужного, отработанного, прилаживание оного к своим убеждения и готово - "умею делать и могу рассказать как".
Как хороши недоучки! Эти не могут рассказать как. Они - жулики. Они пропускают один или два этапа, заменяя его чем? Правильно. Работой мозга, а не поиском в обобщенном Интернете.
Или еще лучше, они видят решения и говорят: будет вот так, и часто не могут объяснить почему. Если последние - дети, им особенно плохо приходится. Их записывают в "невзрослые" навсегда, потому что за их открытиями не стояло "мастеров", и никто не приглядывал за выполнением всех этапов процедуры.
Процедура в нашем мире заменяет и подменяет все. Не важно, сколь плоха (или сколь хороша) очередная концепция российской военной реформы. Важно, соответствуют ли действия реформаторов устоявшейся процедуре, а документы - установленным форматам. Министр образования и науки, умнейший, кстати человек, способный видеть суть вещей и не терять леса за деревьями, едва ли не кричит своему заместителю: "Как вы посмели принести мне документ со словом "сборка"?" Эмиссар ЕС, культуролог, за плечами которого серьезная работа по восстановлению Хорватии, говорит на семинаре, посвященном проблемам Калининградской области: "Документ должен быть не менее 55 и не более 60 страниц с резюме на 2,5 страницы и приложениями на 150 страниц". Это он объясняет, какова должна быть стратегия восстановления Калининграда/Кенигсберга…
Процедура "согласовывает" новое, медленно, методично и жестоко приравнивая его к старому. Что такое осел? Арабский скакун, прошедший процедуру согласования… Что такое российские реформы? Гениальные замыслы, обессмысленные процедурой.
Началось движение к "быстрому миру" с банальнейшей вещи, с собирания личных состояний (Спонтанных Капиталов) в одночасье, с варварского так сказать, капитализма, неожиданно посетившем в 1990-е нашу большую Родину. В Европе и Америке тоже такое было, но мы, как всегда, опаздываем со своей историей, не напрягаемся, поэтому завели себе рамку "предпринимай и воруй" позднее других. "Кто был ничем, тот встанет всем" обрело неожиданную новую редакцию, и в 1987 году обозначился пик рождаемости. Люди уверовали в то, что удержавшись на тренажере, можно приобрести больше, чем если просто стоять у турникета и поглядывать на самоубийц своих убеждений.
Восток призывает нас "менять имена и укреплять ритуалы". Мы это и делаем: если бы этот процесс не шел у нас в России исподволь, мы давно бы вылетели из мировой системы хозяйствования. Интересно, где бы сели? За границей барьера? В когнитивном мире, где всемирное ДАО регулирует индивидуальные скорости вполне "рыночными механизмами", или еще где-нибудь? Можно и разбиться об барьер-то. Тогда не будет государства Российского, русскости и всего того, что мы пока бережно несем в рюкзаках и даже на большой скорости не теряем. Тоже интересно. Только вот кому? "Не все ль равно какой земли касаются подошвы". Но, разделяя интеллигентский космополитизм и бизнеспофигимзм мировых корпораций, "я все-таки горд был за самую милую, за горькую землю, где я родился".
Олимпиада "бегунов" награждена жуткими ограничениями со стороны стран-игроков: "да и нет не говорите, черный с белым не носите". Первый, хорошо известный с Грибоедовских времен способ обесценить не то, чтобы победу, но и даже начало дистанции бегунов, это обозначить их безумцами. Второй - замалчивать их достижения и "заворачивать" всю рекламу о всяких там барьерах. Кто их видел-то? Третий - капитализировать тех, кто соскочил рано и чувствует себя победителем над "инвалидами". Все та же "умеренность и аккуратность" грибоедовская воспевается почем зря. Еще модно вспоминать прошлое и возводить в принцип "истинное творчество": один роман в десять лет. И уж совсем удобно поместить на дистанцию десяток сменщиков, чтоб бежали по пять минут. И ничего не поняли про "содержание ветра" уж точно.
Таков издательский рынок сегодня. Пишите быстро - ерунду. Заменяйте все, что можете трудом литературных негров. Ваш продукт будет отчужден от вас, да и от издательства сетью богатеющих на вашем труде и креативе торговцев. Если не продали, значит смысла в ваших озарениях нет. Если не продались, значит, сами дураки, теперь это называется - не вписались. Слезьте наконец с дорожки, писать нужно на диване и в покое. Если что-то придумали, мы украдем и растиражируем и выхолостим ваши бредни, увиденные на бегу.
Если вы думаете, что бывший социализм был идеологичен, то вы ошибаетесь. Идеологичен сегодняшний капитализм: ничего не решать, делать то, что делали, укреплять кастовость( по-русски семейственность). Упремся в барьер - отъедем на Запад. Теперь о бегунах. Они ж не от балды бегают, а от радости. Это нужно особо подчеркнуть. Надоело им то меркнуть, то гаснуть. Люди-то они совсем не только хавчиком своим озабочены и "пристройством" детей в систему (сиречь кормушку) государственную или частную. А бегуны берутся из детей, что не выросли и любят экстрим, а не средневековые танцы с дубиной наперевес и ударом, длящимся ровно минуту экранного времени. Татарстан выбирает себе "гонщиков по пустыням" в будущие лидеры, а конкурентом ему выступает другой, БОЛЕЕ МОЛОДОЙ ГОНЩИК. В Исландии дети работают с девяти лет и не переживают по поводу "отсутствия детства". В Ирландии создана система образования, аналогов которой не было в средневековье, и все довольны, а ВВП растет так, что смотреть завидно. В Новой Зеландии скоро расплодятся хоббиты, а на Камчатке для них построят Ородруин: для "странных", для экстремалов, желающих похоронить свою идентичность в недрах земли, чтоб взлететь над барьером, который к Российскому Востоку куда ближе, чем к Западу, уныло тяготеющему к консервативному ЕС, закованному в пластиковые рамочки.
Базовая онтологии или матрица, на которую "клеится" картина мира человека в процессе его воспитания и развития, формируется, как правило, в слое Текущей реальности. Даже если перед нами глубоко религиозный человек, с рождения не понаслышке знакомый с одной из вечных религий, все равно онтология - что морально, что внеморально - формируется механизмами сегодняшнего мира, пусть и преломленного через личную веру в обобщенного Господа. Второй организующий плотный слой вокруг человека-информационного, следующий за его религиозными убеждениями или их отсутствием, образует идеология или совокупность социальных паттернов рассуждения и поведения, программируемых властями данного общества и разбавленных контр-установками контрэлит.
Полный хаос базовых онтологий возникает при демократическом управлении, выстроенном "сверху" в патриархальных странах. Там формируются отдельные системы правил "для дома" и "для офиса". В разрывах онтологий возникает или движение к будущему - доверие чужой душе, или движение к прошлому - терроризм во имя горстки ритуалов. Первое бывает очень редко.
Онтология у человека совсем не обязательно формируется до самосогласованной системы принципов, вершина которой составляет предельную онтологию. По М.Люьеру: "На том стою, и не могу иначе". О людях со сменной системой взглядов говорят, что у них "гибкие убеждения". В эпоху социализма это звучало, как оскорбление, сейчас произносится как комплимент. НЛП пропагандирует гибкость убеждений, ссылаясь на необходимость рефлексии, взгляда на события с разных сторон (позиций). Классическая методология тем более требует сначала занять позицию, а потом строить - определять способ деятельности или оценивать продуктивность коммуникации. Весь этот прагматичный мир формирования "базовых онтологий на текущую неделю" призывает людей "не париться": не обобщать, иметь позитивный настрой, делать как все, и охранять свою эмоциональную жизнь от стрессов. Никаких больших проектов на подобной предельной онтологии не сделаешь, но оптимальную реорганизацию труда провести можно, равно как можно решить конфликт в семье или на производстве. Вообще то - значительный шаг вперед по сравнению с существованием вне всякой онтологии
Для глубокого прорыва в Будущее нужно подключать душу, причем не ее украинский "оранжевый" эрзац и не экстатические призывы очередного Фюрера, а именно душу, которая изначально знает, "где во вселенной добро, а где зло". Без харизмы, как в народе называют готовность личности проявить свою предельную онтологию, никак.
Предельную онтологию определить корректно так же сложно, как определить, например, мышление. Профессиональные психологи и именитые методологи никогда не договорятся об этих понятиях. Потому что смотрят с разных позиций.
Будем понимать здесь под "предельной онтологией" совокупность принципов и соответствующих им правил поведения, которые касаются вопроса, что морально для человека в определенных обстоятельствах, а что внеморально. Христианство с иудаизмом дают нам 10 заповедей, конфуцианство - правила стратегии жизни, индуизм - зашифрованные космические законы, ислам - образ жизни. Но человеку западному - все мало. Он лепит фюреров и опять ищет новых богов.
Убеждения сердца редко встречаются в природе, а вот убеждений ума - хоть пруд пруди. Часто последние заводятся из всеобщего принципа "искать, где светлее". Сейчас в моду в России вошли региональные убеждения, потому как страновые кончились: человек перестал осознавать себя гражданином большой непобедимой страны, а территория его еще держит, на ней кормушка - условия жизни и труда. Типичное убеждение далекого северного, или восточного, или южного, или западного региона: "нас предали", "нас бросили", "мы временные", "нам должны", "вот переедем - будет жизнь", "у нас плохие условия, нам должны компенсировать те, у кого хорошие". Это что - убеждения сердца? Нет, конечно. Это - хорошо программируемый разум, правда, непонятно чей. Такие убеждения даже государству невыгодны. Просто: ветер принес, люди нацепили и ходят в них, детям передают с увещеваниями. Так складывается картинка мира в надписью "ничего не изменишь, будет хуже!". Так рождается "застойная бедность" - страх решений, перемещений, страх выбросить на помойку пойманные в информационном поле случайные глупости. Получается некрасовское "отец мой сорок лет стонал, бродя по этим берегам".
Не лучше обстоят дела и на "западном фронте", за границами Российской Федерации. Там, правда, не принято гнусить о долженствовании, там нужно ставить цели в узком коридоре общественных предпочтений и бежать к ним, широко улыбаясь, упал, очнулся. Гипс. Улыбка. Не дай Бог, озарение тебя накроет, что по кругу бежишь - беда - сразу на обочине оказался, машины едут, никто не остановится. Хочешь предельную онтологию, лопух, первый признак ее приобретения - одиночество. Ну, как подходит тебе, господин портфельный инвестор?
Приближаются развитые страны к постиндустриальному барьеру, и обостряются неприятности с онтологиями, даже базовыми, не то, что предельными. Ранее базовые служили для выживания в социуме, а теперь норовят стать причиной того, что барьер станет последним видением страждущего клерка - без пяти минут министра иностранных дел среднесортной державы.
Представьте себе, что 20% людей телепатами стали, а остальные - нет. Ну, конечно, попробовать уничтожить будущее можно, но для этого свою онтологию "сиди тихо, а то будет хуже" тоже придется поменять. И очень быстро. А не то - выживут телепаты.
Какие еще варианты?
Ну, например, какой-то нейроумник решит проблему обучения: пара месяцев - и все мировые языки твои, а уж возможности мышления как возрастут. Если пятьдесят картин мира попеременно один и тот же объект показывают. Вот уж, "упаковочный бизнес" сойдет на нет. Сущность станет в моде, а не форма, познание, а не приобретение. Ну, ефремовский мир, чистое дело.
Сценариев "свалки народов у постиндустриального барьера" много. Все они сводятся к одному - кто-то устроится на высоком уровне, кто-то останется на прежнем и будет уныло ненавидеть тех, кто престал ходить "в танке", но небрежно ловит пули и превращает их в цветы. Понятно, что в свалке погибнет много людей, особливо среди тех, кто сам умеет накликать себе рак и прочие информационные заболевания, чтоб скорее сбежать из этого мира. Который их предал. Такие люди нуждаются в сочувствии и прощении. На них еще хватит милосердия Богов.
Очень хочется выжить в "быстром мире" и потом еще пожить в новом, когнитивном: влезть и хотя бы одним глазком заглянуть за барьер. Еще есть уверенность, что некоторые "наши" уже там и даже помогают нам, что есть силы, но мы не слышим их за воем информационных вихрей в головах. Страх потерять свою идентичность гложет целые народы, и ведь что обидно: даже если там за барьером - счастье для всех - все равно страшно потерять свой немудреный социальный наборчик собранный случайно, потому что отец "перед смертию не знал, что заповедать сыновьям".
Предельная онтология это замыкание Космоса в себе. Короткое или длинное. Неизвестно. Выделяющейся социальной энергии, как мы можем отследить по истории великих религий, хватает на огромную гуманитарную революцию: гуманитарную, подчеркиваю, а не технологическую. Таких революций было несколько: самопожертвование Христа, учительство Будды, воинствующее трансграничье Одиссея, энергетические вихри Шивы, выравнивающие жизнь и смерть в Путь, да метафоризация языка Муххамедом.
Интересно, что обыватель от пиара помнит последнего Пророка, и из всех сил переписывает в рифмованные тексты негодные вирши, не ведая, что инновация в переводе с божественного создается один раз. Нам поздно по китайской традиции "укреплять ритуалы и переименовывать существующее". Это уже традиция, а не инновация.
Конечные данности бытия: смерть, одиночество, свобода и бессмысленность существования отработаны для нас богами и героями: Шивой, Христом, Одиссеем, Буддой. Последний Пророк вписал в гуманитарный талмуд цивилизации изящные стихи о несостоявшемся рае и стал первым политтехнологом среди Старших по Предельным онтологиям.
И если гибель Богов и наследование героев объединить в книгу для начинающего инопланетянина, то это, видимо, и будет первый учебник нового бытия, где, как во Французском соборе или в общине Бахая есть место всем идентичностям, и все они называются общим словом Человек космический.
У барьера многие перестреляют друг друга, отравят и задавят в толпе. Тех, кто встал на ходули, скинут и затопчут. Того, кто в танке - задушат. И только крылья смогут спасти. Или искусство двигаться в толпе, или искусство не попадать в свалку. Крылья лучше отращивать невидимые, а то не напасешься пожарных ангелов. Искусство двигаться в социальном воздухе нужно развивать уже сейчас.
Советский союз довольно близко подошел к созданию новой трансцеденции. Идеи коммунизма в начитанной аудитории превратились в два очень привлекательных для интеллигенции убеждения "жизнь дает человеку три радости: друга, любовь и работу", и "счастье для всех, пусть никто не уйдет обиженным". Обе эти убеждения знакомы нам и по миру Стругацких, который куда как более очеловечен, чем занудные, модельные построения Ефремова. Ефремов был философом и ученым, и ему было некогда: спешил он. "Чаша отравы" так и не была опубликована, в 1970-е Ефремов умер, а отрава западного потребления прорвала железный занавес, и запад стал миром, в котором прогрессивной и демократичной советской интеллигенции захотелось жить. Иван Антонович не успел спасти свой миф, фальстарт 1950-х годов, как огненный Барлог, умирая в объятиях Берии, таки задел по нему огненным хвостом. Сейчас Ефремова взрослые не читают, дети не знают и не проходят в школе. А элитные гимназические детки образованно цитируют Хантингтона и Фукуяму. Пророков в своем отечестве нет, как нет. Модель Ефремова потеряла привлекательность в эру потребления. "Кораблю взлет!" не случился. В Китае ржавеет наш социалистический мир вместе с ракетными двигателями, которые не отмыть от песка, потому что их не запускали, с того момента как завезли. Монголия, в которой Ефремов путешествовал и о которой писал в своих рассказах, живет в тех же юртах, но с Интернетом и легким мотоциклом у дверей. Так называемое соединение патриархального уклада с техникой. Восхищаются романтики, ужасаются геополитики. А чего стыдиться? Многоукладности у нас в Таджикистане при Советах хватало. Хотя какой он теперь наш?
В дурацком фильме прекрасный актер Джонни Депп на гневную реплику: Вы самый худший пират из тех, о ком я слышал! Изящно парирует: Но вы обо мне слышали!
Поэтому, последуем за американской звездой и скажем, что у нас, хотя бы, была модель новой трансцеденции, а вездесущая американская АУМ, открыв восемь уровней человеческого и надчеловеческого сознания, все же не поднялась до уровня описания людей будущего и источников развития когнитивной психики. Но модель нашу на рынке идеологий не купили и не отпиарили, а значит - не признали общественно значимой. И товар остался у старьевщика на полке. И значит, модели чего-то не хватало, раз герой вослед за ней не родился и не подправил текущий миф о России.
Есть обнадеживающий аргумент, который кстати согласуется с идеями Ефремова, что когнитивная фаза развития цивилизация вряд ли будет привязана к территории отдельной страны. Это будет эпидемия, охватившая мир. И проиграют те люди, у которых не появится "врожденный иммунитет", почти как в рассказе У. Тенна "Недуг".
Существуют книги, которые формируют картину мира. Сейчас модно проводить рейтинги, вот и спрашивают людей, о том, какие книги их "сформировали". Но жаль, что нельзя спросить у книг: каких людей вы сформировали? Образованных, романтичных, дружелюбных и любящих познавать? Но было сие формирование до предела дефициентно. Тех, у кого была честь, обокрали, не тронув шпаги. Тех, кто был образован, посадили на хлеб и воду. Тех, кто был дружелюбен - подставили. А познание обесценили как лишне занятие, не приводящее ни к чему. И они позволили это с собой сделать. Почему?
Впрочем, это глупый вопрос. Лучше спросить "зачем"? Для какой точки в будущем необходимо было довести лучших представителей культуры и науки до "нищеты", "продажного прагматизма" или эмиграции, чтобы что? Видимо, чтобы они построились в полки…Или родился герой, "из нас один, который вспомнил про Зурбаган, когда пришел в Берлин".
Советская Россия не была бессюжетным государством, в ней до 1970-х все время происходили события, которые волновали "зарубеж". Про нас рассказывали сказки. Страна жила в быстром времени, которое заменялось временем медленным, приходящим просачивающимся с Запада. Оно призывало жить спокойно, достойно и демократично, не сидеть до ночи в лабораториях, а в шесть вечера ужинать в ресторане с женой и на океане проводить уикэнд. Джинсы и автомобили быстро соблазнили страну-монаха, и Бог стал обузой для души. Божественной была мечта о рае для всех и об ответственности каждого на своем месте за строительство рая.
После распада Союза случился полный душевный крах. Богов отменили 70 лет назад, а сказку о всеобщем творчестве заменили на фирменный ларек с ценами не для всех.
Ломаться стало не за что, и люди вышли в чисто поле: молодые, еще полные убеждениями образованных родителей. В поле было пусто и холодновато. Во имя мечты, которая рухнула и осмеяна, жить как-то странно, Бога нет, и даже понятия о нем нет. Одиноко жутко, и осталась голая материальщина Эры Разобщенного Мира.
Самые страшные процессы не замедлили проявиться в школах и в армии - двух самых консервативных структурах общества. В армии стали убивать не за подлость, а просто так - за инаковость, потому что заповедей нет, мечты, куда жить нет - значит, бессознательное всему голова.
Мгновенно начали воровать не половину, а все, тут же начался голод в армии, нехватка мощностей на производстве, перебои с деньгами, потому что печатать так быстро не привыкли. Дьявол открыл шлагбаум, потому что Бог давно уже не покровительствовал этой территории. Люди повалили за грань того, где раньше стыдились бывать. - А что делать!- восклицали они и начинали ругать правительство, олигархов, президентов, чеченцев, всех, кроме себя. У них не было Бога, у них отняли идеологическую крышу, они нашли ответственного за свои "буду" и перестали формировать сюжеты, стали жить, как Д-Артаньян в перерывах между книгами, медленно плавая по дну в обществе квартирной хозяйки, содержащей таверну. Пожалуй, в сюжете Д-Артаньян был тогда, когда ему улыбалась королева, и на конце его шпаги оказывались интересы двух августейших особ. Нынче другие времена. Модно жить за забором и не светиться. Модно медленно и скрупулезно обсасывать решения, а потом не принимать их, модно страховаться от чумы, тюрьмы и упомянутых августейших, ныне правительственных особ. Последние рыцари советского небесного ОМОНа поумирали к 90-м годам прошлого века. Они никого не боялись, потому что прошли лагеря и когда-то сформировали в них элиту страны. Их сюжет был всегда динамичным, ярким: про каждую жизнь можно было снять нехилое кино, в котором производственный роман был бы частью, но не основной. Эти люди влияли на судьбы страны и мира. От них остались книги, которые сейчас надутые издатели концернов рефлекторно переиздают для тех, кто хочет "тех настоящих первых помянуть".
Сегодня у нас кризис сюжетности жизни, словно перед постиндустриальным барьером все принялись скрупулезно доживать, незаметно так сходя на нет и сводя на нет решения. Все больше клиповых всплесков на эстраде, скандалов в прессе, все меньше решений, будоражащих страну на деятельность. Все больше пресловутой политкорректности, а за ней едва ли не прямой уголовщины. Все больше лицемерия. Все хуже в армии, которая голодает и тиражирует насилие и мародерство. Все хлеще консерватизм в школе, где остались озлобленные тетеньки, которым больше не устроиться нигде - и трудно разменять энергетику своей власти над хорошенькими и обеспеченными пофигистами - сегодняшними школьниками. Какая тут учеба - война идет между учительским "Не позволю!" и бессильным ученическим "Объясните, почему?". У детей, хотя бы, есть сюжет юности и стремления задавить подростковым бессознательным желанием признания весь этот мир. У учителей и того нет, только бессильная ярость перед будущим.
Талантливые учителя, креативные дети, честные чиновники, такие тоже есть, а также харизматические лидеры всех сфер деятельности увязают в массе бессюжетности. Всей харизмы, всей воли и всего сердца им не хватает повести за собой народ на дело. Нужна поддержка сверху "во имя чего ты это делаешь, Данко, новоявленный". Имя нового Бога не названо. Старым верят с оглядками. Действительно, беда, то верь, то не верь, 70 лет прошло, не жук чихнул. Вон опять поднимаются структуры ФСБ. До "воронков" недалеко, вертикаль власти, известно, как в стране укрепляется: по средневековым законам.
Все решения, которые предлагаются по преобразованию страны из спящего болота в страну Великую, ну, хотя бы, и Ужасную, отклоняются в ужасе. Аргументы: так еще даже в Европе не пробовали! Или "Это затронет интересы…" Да всегда чьи-то интересы затрагиваются! Как будто Александр Македонский, Исуроку Ямамото, Генерал Де-Голль не знали, что их деятельность затронет интересы и даже мир изменит. Сейчас политическая арена заполнена "дипломатичными представителями истеблишмента" с небольшой добавкой в виде идиотов и фюреров. Последние решения принимают, но только не на созидание, а на разрушение.
В литературе поисчезали образы героев, которым хочется подражать, остались фентезийные рыцари - пофигисты, ведьмаки-одиночки, тетеньки-стервочки и девушки, работающие в избирательных компаниях и без страха и упрека ведущие бывших уголовников к власти.
Мирзакарим Норбеков уже по всей России центры основал, чтобы люди через осознание своего тела находили волю к победе и выходили в реализацию своих ресурсов.
Вы думаете у людей ресурсов нет? Ну, да! Полно их. Заставьте их за жизнь бороться, так столько талантов сразу проснется, только глаза протрете, и сюжет попрет, самый что ни на есть красивый, героический.
Но у нас же демократия! Разве можно так с людьми? А спать десятилетиями можно? Методологи, вон, еще чухаются, развели игры с погружением, ночами не спят, решения ищут, позиции обсуждают, распредмечивают личность (вот ужас-то!). Так сразу ясно - уроды моральные, мешают людям спокойно помереть в ожидании наезда постиндустриального барьера, где никто никого спасать-то не будет. И администрация стратегическая будет создана за один час, как ВЧК, одним росчерком пера. Да, наверное, поздно будет…Четыре года принимается решение о создании в стране стратегической администрации. Большевики, все-таки, были сюжетны. Ошибки их с лихвой компенсировали движение вперед. А у нас может и по Маяковскому получится: "вот вам от погибшей Америки на сто триллионов чек…"
Мы живем в сюжете, пока нас интересно читать.
Сиентологи - едва ли не последняя массированная попытка организованно уверовать в нечто новое, оно же хорошо забытое старое. Стоит вспомнить раннего Хаббарта, чтобы понять: смесь протестантизма с бахаизмом, харрисментом и терроризмом вряд ли даст какие-то реальные всходы в обществе. Идеи протестантизма прекрасны: библия - руководство прямого действия, встань иди и свети, идеи бахаизма еще и демократичны - принимай и понимай все религии, но общество - это не сюжет спасения, харрисмент кричит: ату их, во всем тетки (мужики, дети, родители виноваты - нужное подчеркнуть в зависимости от пола и возраста). Ну а терроризм способствует, видимо, мелкой замене комплекса неполноценности манией величия . Примерно такой коктейль из верований и соответственно сформированных идентичностей ждет вселенский собор в окрестностях постиндустриального барьера.
Российский менталитет еще со времен Царя Гороха отличался рефлективностью: я плохой, кулаком себя в грудь до осознания и дальше - за бутылку. Что и говорить, душевные мы люди - покаемся и в баньку, а там самогон и простые русские развлечения - прыжки в пруд, снег, бочку, как повезет. Бои кулачные, все чин по чину, поможем противнику встать и, обнявшись, уйдем оба еле живы…Сейчас это отходит. Пришли отморозки, они убивают за деньги, а в церковь ходят в свободное время и подают у ворот изрядно, в общем, Бога не забывают. Каков президент, такова и паства.
Молодежь больше все по разным левым общинам бегает. Если вообще тяготеет к церкви, там у протестантов, мормонов или бахаистов все попроще, без явных глупостей. Православная церковь слегка одиозна для молодых, что-то в ней есть от школы, смешанной с государством, с душевной болью туда не пойдешь, разве свечку поставить перед экзаменом.
Есть убежденные ученые: атеисты, богатству картины мира которых может позавидовать сам Господь. Они отвечают за свой Путь, жизнь и смерть сами, и встречают ангела Хранителя только в изголовье последних дней. Это смелые люди, отрицающие любовь Бога и потому всегда остающиеся один на один с Люцифером в неравной, вечной борьбе.
Стремление людей реализовать свою самость и Путь вне концепции Бога или Вселенной - всеобщего энергетического котла мироздания - приводят к ярким вспышкам в жизненном сюжете и неправильным, нелепым концам в этом увлекательном детективе.
Есть люди, верящие в себя, свою счастливую звезду и прославляющие Богов за то, что им повезло. Это энергетические счастливчики, которые от улыбки до здоровых внутренних органов пронизаны светом. Ну как меня не любить! Это Норбековские герои, которые развили интерес и любовь к себе до того уровня, что это стало приносить результаты. Энергетический анклав дает всем, кто умеет попросить и взять. Разновидности веры в себя принесли нашему миру немало пользы, человек стал более свободен, по крайней мере, от систем "государство" и "медицинское обслуживание". От абсолютной власти государства он освобождается, как осознавший счастие дышать, двигаться и существовать на земле, среди природы. От системы "медицинское обслуживание" - через умение регулировать свой организм любовью, вниманием к себе, массажем внутренних органов и прочими чистками, в том числе и от дурных мыслей.
Целители, которые подключают волю и деятельность человека к его выздоровлению, всяко работают на будущее и на выживание индивидов в районе катастроф постиндустрального барьера. Целители, которые используют притирания и погружения в астрал помимо включения воли и желания Клиента, кормят его за деньги вредной жвачкой.
Тем самым развал системы здравоохранения, вычленение из нее тех систем которые человек с трудом замещает своими усилиями: хирургии, акушерства и стоматологии, ведет к оздоровлению нации и к изучению хилерских техник, а значит, к вниманию к себе, своей уникальности. Своему Пути.
Осталось только институализировать возможность для трудящихся в КЗОТе на две недели в год - отсутствовать по болезни и сразу ясно, что здоровые добавят себе отпуска, а больные будут стараться уложить свою нетрудоспособность в этот срок.
Известно, что со времен перестройки все заболевания среди сотрудников коммерческих структур свелись к 2-3 дням в год, потому что в первое время варварского капитализма у нас в стране больничные никто не оплачивал.
В чем печаль кризиса транцедентности, проще - духовности?
Может быть, ну его, кризис?
Опять мешает отказаться от пристрастного поиска замаячивший в XXI веке барьер. Если человек не во что не верит, то нечем вернуть его в сюжет, а в жизни он пропадет: схлопнется "жизнь" около барьера для пяти миллиардов из шести живущих на Земле. А у него сердешного, отравленного периодом застойной бедности от 90-х до сего дня и сил-то нет и мотивации лезть куда-то. Пропадет. А те, кто лезут, вдруг засомневаются, сорвутся. Тоже плохо. Кто-то полетит с перепугу или от счастия, другие не увидят, подумают умер, отмучился. И потом, если некуда жить, то и жизнь ценить не нужно, ни свою , ни соседа, так за дозу убить можно, потом родиться дворнягой и лаять целую жизнь на наркоманов залетных.
Возвращаясь к теме конечных данностей бытия: смерть, одиночество, бессмысленность существования, свобода, - мы приходим к выводу, что молиться человек может только себе: интегрированному сгустку энергии, доставшейся душе от Обобщенного Всевышнего и составляющего основу его самости во всех возможных Реальностях, одна из которых зафиксирована как Текущая. И тогда понятно со свободой: человек делает свой выбор из траекторий, которые лежат перед ним, и содействует тем самым той или иной энергетической системе. Легко с бессмысленностью жизни: только сущность может наполнить смыслом свой Путь, обозначив его поступками, делами, дав ему имя и услышав отклик этого имени хотя бы еще в одном сердце. Молящемуся акту своего творения, сущности, интегралу по возможным траекториям (для атеиста) нетрудно принять смерть, как конец одной траектории и начало ее же в другом пространстве. Ну, а одиночество лишь подкрепляет собой основу нового верования, если ты веришь себе, своему существованию, то ты один во вселенной, но верно так же и то, что вся вселенная содержится в тебе.
"Да светится имя твое, если у тебя есть имя и ты хочешь, чтоб его светили"- так перевел некий лингвист фразу Р.Желязны, американского фантаста. Что-то многовато ответственности для молящегося, отдает свободой, быстрой смертью, некой бессмысленностью, конечно и уж точно, одиночеством. Но, по крайней мере, автор романа дарит герою темпоральную фугу. Демократично, не правда ли?
Многочисленные интервьюеры спрашивают: а как же простой-то человек жить будет? Что будет есть? Кого любить? Сколько детей у него родится? А семья? Останется ли семья? Или инкубаторы, может быть, какие? И гендерный вопрос…
Тут спрашивающего хочется застрелить, потому что он повторяет слова красивые и модные, но к быстрому миру отношения не имеющие.
И к России тоже, кстати. У нас харисменты и гендеры не прижились, даже Болонской системе в образовании, столь же нам не подходящей, повезет, по-видимому, больше. Бизнес-леди, есть, мужские шовинисты - сколько угодно. А глупостей западных, возводящих в ранг государственных проблем дела семейные пока нет. Хотя бы где-то мы впереди планеты всей, тут восточные корни, видимо, преимущества имеют.
Семья определяется детьми, а не совместным хозяйством, имуществом, собственностью и прочими акциями. Так что, половые отношения у юношества останутся такими же как сейчас. Ничего не измениться у барьера, разве пиров во имя чумы прибавится, потому что, если понимание, мышление, восприятие не сформировалось, то инстинкт займет свое место в голове, и будет влечение и притяжение. Ничего страшного. Кролики так и живут.
Останется куча молодежи, которая будет радостно искать и находить свои энергетические, эмоциональные, интеллектуальные половинки и строить с ними совместную жизнь согласно целям и желаниям обоих или одного по их собственному выбору. Еще останется куча юношей и девушек на одну ночь, и море друзей всех полов, а вместе с этим никуда не выплеснется море доверия, которое возникает в дружеских группах только в юности, и только оно потом и создает ту субъективную культуру менеджмента доверия, который позволяет иногда наплевать на трение и принять решение в его пользу, потому что он однокашник, черт возьми.
Иное дело семьи. Тут процессы пойдут в две стороны. Первая: укрепление части семей по признаку - вдвоем легче в "быстром мире", потому что можно менять полководца на начальника штаба и наоборот. Т.е. в крепких семьях, которые и сошлись-то по любви, дружбе, уважению и притяжению и имеют детей не останется времени на ссоры и споры. Жизнь так ускорится, что любое решение второй половины будет восприниматься как данность и от нее нужно дальше будет действовать. Наконец исчезнет дурная многолетняя ретроспектива: вот если бы ты тогда…, то мы бы уже где были. Исчезнет паразитная рефлексия, останется выбирать оптимальные решения из того, что уже возникло. Эта русская беда с непрерывным рефлективным самоанализом у нас и так скоро угробит страну. Уж сколько раз твердили миру, что фарш невозможно провернуть назад, так нет проворачивают туда и обратно годами и десятилетиями. Вместо деятельности люди обсасывают случившиеся события и поступки, погружаясь в них, ловят те же эмоции. И если бы они в сцены своей первой любви погружались! Так нет же - в ад своих ошибочных действий.
У пары людей, живущих вместе и воспитывающих третьего в "быстром мире" не будет времени на плавание по подводным морям бессознательного. Вы заметили: когда люди заняты - им некогда ссорится, вот они и будут заняты, то войной за место под солнцем, то любовью, сиречь наполнением друг друга ресурсами для этой войны, то творчеством совместным, будь то огород или каллиграфия. Если случился перерыв в войне.
Почему они сейчас так не делают? Да давления еще нет: или ты будешь эксплуатировать "медленных" или тебя будут отжимать быстрые и веселые. Они по твоим костям на барьер хотят залезть, так что изволь все свои ресурсы для жизни использовать, складов в "быстром мире" не будет. Японцы уже сейчас отказались в своих маленьких районных магазинчиках от складов. Они твои вкусы знают, а привезти им дешевле что-то, если ты вдруг нестандартный заказ сделал.
Пара, стоящая спиной к спине в "быстром мире", хорошо справляется с течениями. Такие пары создаются на основе взаимопомощи и\или взаимопонимания, иногда конфликта, который эксплуатирует вибрацию общего энергетического поля и активизирует творчество. Совсем не обязательно сходятся вместе, живут и творят люди с близкими характерами и жизненными устремлениями. Полно семей, в которых не одна сатана, а сразу оба оттуда. Одно позволяет им выжить как семье в "быстром мире" - доверие другому части функций по защите территорий, спонтанная смена этих функций, не критичность, а прагматичность восприятия действий партнера. Отказаться от своей самости в пользу "двойки" требует немалой работы с убеждениями, навешанными родителями или обществом. Но такая работа быстро окупается. Люди радостно живут, творят, легко прощают и быстро зарабатывают, они не боятся работы и отдыхают после ее окончания, а не по свистку начальника, они поддерживают друг друга, потому что друзья или соперники. Потому что созависимость друг от друга они превратили в красивую деятельностную игру, где есть место и конкуренции, и ухаживанию, и флирту, и любви. В таких семьях дети учатся всему у родителей, но имеют проблемы в школе, где им рассказывают, что такого не может быть никогда.
Подобные семьи распадаются редко, и если такое случилось, то остаются друзьями и сохраняют влияние на детей.
Живущие в "быстром мире", привыкшие работать в паре, мобильные и темпераментные люди иногда в зрелом возрасте от 35 лет вдруг встречают свое лучшее дополнение, чем верный предыдущий партнер. Такое бывает. Медленные рассматривают этот сюжет как трагедию, а наша пара - никак нет.
Более того, если женщина наживает в первом браке двух детей (что вполне вероятно, потому что молодежь начинает жить вместе с шестнадцати, детей заводит к двадцати, и к тридцати пяти годам у женщины двое взрослых детей где-то между десятью и пятнадцатью годами), она родит новому мужу третьего ребенка, потому что хочет жить со своей новой парой семьей, а не погулять вышла. Так в "быстром мире" будут появляться третьи желанные дети и депопуляция "джи" замедлится.
Теперь пойдем к "медленным". У этих браки будут более стабильными, пока дети не выросли, а дальше супруги сопьются или разбегутся и замкнутся по одиночке. Детей вырастили, сюжет кончился, дальше идти некуда. Вспоминают "медленные" прошлое и влачат жалкое существование. "Быстрые" эксплуатируют их труд. А все свободное время "медленные" тратят на воспоминания о несбывшемся. Около детей еще держатся, но атмосфера в семье ужасная, ведь, если не едешь вперед, то тащишься назад. А если тащишься назад, то ищешь виноватых, а виноват всегда тот, кто рядом, и начинается пиление: вот ты бы мог, вот ты бы могла. Портрет сегодняшней психологической "застойной бедности", постоянно выставлен в рамку всей средней и дальней России. Москва уже сегодня "быстрый мир".
Седой профессор, который составлял в свое время цимес университета, протирает стаканы в баре и беседует со студентами о прошлом. Бар забит. Почему он работает барменом? Глаза не позволяют писать. Два часа в день он диктует. Жить в Университетском городке дорого, там самая дорогая земля в Европе. Это университет - переводчик между университетами мира. Здесь создаются "учебники для инопланетян", выверяются знания, которые не зависят от идентичности. Отдельно собирается коллекция мировых мифов. Это - самый капитализированный участок в мире. Профессор подрабатывает барменом, его жена, худенькая миссис, помогает ему. Тогда вместе с солидной пенсией им хватает на маленькую квартирку. Они не захотели уезжать из Альма-матер. Никто не удивляется, все любят профессора и его жену. На дворе 2015 год. Страна институализировала оазисы для тех, кто пожелал жить, а не выживать в окрестностях постиндустриального барьера.
В студенческой среде есть семьи: пока двое живут без детей - партнеры меняются, пары складываются иначе. Как появились дети - это семья. Иногда три года хватает, чтобы найти себе новый творческий союз. Ребенок воспитывается здесь же, детские учреждения уникальны, интернациональны. Все дедушки - общие. Эти дети станут международной элитой только потому, что вырастут в плотной информационной среде. Эти дети будут бороться с идентичностями за уникальности, потому что их интернациональное братство детского сада будет трудно разбить границами стран и даже рубежами Еврорегионов. Обучение происходит в три такта: погружение в среду вопроса, самостоятельное создание установки или проекта, публичная защита проекта. Круги защиты делятся на круги критики и круги доводки. Никто не париться с вопросом "вы хотели меня оскорбить". Люди давно привыкли атаковать не человека, а проблему. Принято красиво одеваться, флиртовать, заниматься прикладными искусствами, играть в спектаклях. Все эти мероприятия проходят по завершению проектов. До завершения принято работать и черпать радость в работе. Выполняется космический закон труда "Можешь - сделай". Происходят спонтанные революции, голосования, акции протеста и драки. Есть санаторий-профилакторий с решетками. Полно нервных срывов. Есть технологии их снятия и предотвращения. Существует своя маленькая армия, периодически ее отзывают по просьбе МЧС, которая срослась во многих точках со Стратегической Администрацией. Последняя вынуждена поддерживать геоэкономический, геокультурный и геополитический баланс страны и мира в окрестностях постиндустриального барьера. Группа "Ватикан" при университете разрабатывает проект "Новая трансцеденция". Их не любят за нарушение баланса тактика-стратегия. Они не выдают результата уже восемь лет.
Мир около барьера живет и дышит. Количество техногенных катастроф у одних людей развивает фобии и желание спрятаться и не жить, а у других - формируют тризовское мышление и яростное желание жить, обостряют интуицию, а вместе с ней привлекают толпу ангелов-хранителей, свободных от необходимости охранять медленных, потому что те забились по бункерам и так.
Человек около постиндустриального барьера становится чутким к истине и не совершает ошибок в выборе, по крайней мере фатальных. Полностью исчезают такие порочные правила составления семейных пар как "стерпится - слюбится", "уведу из ревности к другому", "пора уж замуж, возраст подошел", "хоть бы неприметного, но только своего" и прочий набор стратегически несчастливых браков, с изначально неправильной целью.
Не сработает и механизм "рожу ребеночка - в старости опору" или "скажу - беременна, авось не бросит". Это все - удел медленных людей, которые остаются жить, как жили. Пить, грустить, грузить вас печалями и потихоньку сваливаться в технологическую безысходность испорченного навек опреснителя и одного мобильника на деревню на случай ЧП. Ни у одного президента голова будет еще болеть за этих людей, и ни одно министерство не сломает перья и печати над проблемой: что делать с людьми, которые ведут себя по анекдоту:
"- Господь! Помоги моему товарищу: и женой мается и болезнью, и работа не идет, и дом спалил, и денег нет.
- Господи-господи! Да, хоть бы он лотерейный билет купил…"
Единственным условием превращением безликой людской массы в человеческий и социальный капитал является государственная программа "Шанс", которая дает возможность желающим переехать и устроиться на работу: разовый кредит на пассионарность, не слишком большие деньги, которые государство рискует разово потерять, зато от десяти таких ссуд, использованных по прямому назначению, общественный выигрыш будет велик.
Мобильность - основное качество для выживания в эпоху катастроф. Подразумевается и территориальная мобильность, и мобильность убеждений (при наличии не только базовой, но и предельной онтологии), и гибкость мышления, и обучаемость.
Кто-то в школах выдумал так называемый "индивидуальный подход", и вся советская система образования пошла прахом. Учитель стал произвольным диктатором, который хочет ущемить, а не научить. Но и дети откликнулись тут же, заметив лазейку: слабость учителя как личности, и неустойчивость системы, потерявшей структуру. Раньше никто не кричал: я не понял, объясните мне одному, а если нет, то вы - плохой учитель, а я папу позову. Был регламент поведения и регламент усвоения, если кто-то не тянул, занимался сам с товарищами, с родителями, на дополнительных занятиях, но он сам или его семья несла ответственность за эту свою проблему, а сейчас лузер, не способный или не желающий обучаться простейшим вещам, обвиняет всех и вся. Обвиняет, чтобы только не действовать, не выучить, наконец, эти пять несчастных стихотворений, чтобы только развести разговоров на полгода и привлечь инстанции. Прямо как в министерстве: решается вопрос, необходим индивидуальный подход. Как Вы смели забрать меня в армию, я вот вылетел из института, конечно, потому что там все уроды преподают.
Нет никакого индивидуального подхода к населению. Он, ведь, на самом деле, бесчеловечен - этот подход, потому что нет ни у нас, ни на Западе, ни на Востоке стольких священников и психологов, а среди них не найдется столько личностей, чтобы принимать и прощать именем обобщенного Всевышнего. Бесчеловечен подход, ибо нет и не будет человеков, которые смогли бы его осуществить. Это не хорошо и не плохо. Это как две руки. Хорошо это или плохо? У нас нет людей, которым хватит сил поднимать себя, семью, да еще впрячься в оглоблю "застойно бедного" выпивохи, который мечтал быть режиссером на заре перестройки, а сейчас, кроме как матом, иным слогом не разговаривает. Нужны возможности, которых на всех не хватит, тогда будет за них конкуренция. Потом можно после победы одного-двух новые конкурсы создать - проигравшие уже прошли крещение. Они уже не "застойно бедные".
Перед барьером будет много молодежи так называемого среза Мураками, это сильные люди, выбравшие Путь и осознавшие, что одиночество - их удел, а свобода - это тот ветерок, который и ведает переменами. Государства будут жалеть о том, что не сумели утилизировать их ускользающий ресурс. Новое "поколение дворников", которые дочиста выметут свое сознание и будут ждать, сумеет ли привлечь их пустоту Новый Господь. Они создадут иной стандарт семейных отношений, ставя в них свободу превыше всего и соединяясь с партнером в беседе или в постели на миг эмоционального или энергетического рая. Среди них, конечно, затешутся трусы, боящиеся социальной ответственности и прикрывающиеся солидной и модной маской. Они создадут свое искусство: что-то вроде "рефлексия над постмодерном", и общество воспримет их едкую роль, как необходимый элемент трезвой оценки происходящего.
Экономисты еще в 1970 годах двадцатого столетия подсчитали, что затраты по доставке грузов в значительной мере падают на последний километр оной доставки. Какую же логистику японцы десять лет как учитывают, создавая сети семейных, районных минимакетов у дома или у офиса, вообще без складов? Непонятно.
Как функционирует так называемая неприбыльная экономика? Какому государству она нужна, какому она, хотя бы, по средствам? Понятно какому - японскому. В некоторой степени - Европейскому Союзу. В другой степени - американской Империи. Почему? Потому что в богатых и проектных странах, программно преодолевающих барьер, ценность людского ресурса все время растет, и приходится вкладывать в человеческий Капитал, скрупулезно и индивидуально. Супермаркеты скоро выйдут из моды во всем цивилизованном мире, потому что там человеческий капитал энергию теряет, а приобретает упаковки, которые эту самую энергию восстановить не могут. Зачем немцам бесплатно десять лет учить приехавшую по еврейской эмиграции восточную Европу, Россию и прочие бывшие союзные республики? Затем, что поставили они свой германский когнитивный проект на образование и интеграцию. А почему выдохлись (если выдохлись, это еще доказать надо), так это - другой вопрос. Интеграционные программы, однако, постепенно сворачиваются. Впрочем все мировые когнитивные проекты по преодолению постиндустриального барьера дефициентны, потому что существуют в национальных или идентичностных границах: каждому не хватает чуть-чуть от другого. Ну, как мужчине всегда не хватает женщины, и десять лет без нее сидеть он не станет. Смешно, но на трех "теток": Америку, Японию, Россию, - один (прописью: один) "мужчина", и это - седовласый Евросоюз, слегка уставший от "бремени белого человека". Ну, это языковые парадоксы, хотя язык - он на то и язык, чтобы описывать Текущие и Альтернативные Реальности, данные нам в ощущениях. А экономический парадокс состоит в том, что нам, российский гражданам, нашим элитам и властям придется придумать себе срочно экономическое чудо, сотворить его и потом нежно войти в мировую "ярмарку невест" с приличным приданным в виде результата экономического блицкрига. Иначе, не быть тебе, дева, замужней женой…
Понятно, что "блицкриг" обозначает быстрое овладение тем, что противник создавал долгие годы упорным трудом своих вооруженных сил и экономики.
Советский союз в свое время показывал миру блестящие результаты в тяжелой индустрии, а, значит, и в вооружении, но потребительская корзина просвечивала при этом отсутствием даже необходимого, не то что желаемого. Социальные услуги были бесплатными, но малопригодными для перехода от человека потребляющего, к человеку творящему. И в результате мы все благополучно свалились в упаковочный рай выбора из пятидесяти сортов водки. По-прежнему все недовольны, но прибыль пошла, и даже ВВП растет. Если постараться, можно и вдвое натянуть… только зачем?
"Девушка, где будем делать талию?"
Если задачей экономики является получение прибыли, то у нас все отлично - прибыль растет, и даже фонд стабилизационный стало некуда девать. Государство богатеет. Богатеет оно, конечно, "в среднем по больнице", то есть часть богатеет, большинство беднеет, социалка упала до нуля. "Застойная бедность" - уже личная проблема президента. А нужен "блицкриг". То есть скачок на ровном месте, да такой, чтоб утилизировать раз и навсегда "застойную бедность" и занять делом тех, кто проснулся в элитах, но еще не понял, что деньги - это власть, конечно, но не вся власть - это деньги… нужно что-то еще. Управление, например. Креатив. Фантазия. Политическая воля, о дефиците которой говорят постоянно. Большевики?
На Западе народ уже пожевал и даже выплюнуть пытается плоды своей же демократической социальной политики - вливания в социальную сферу львиной доли прибыли. Там родился харрисмент, расцвел гендерный вопрос и расплодились товарищества кляузников-соседей. Там низы все время требуют признания себя людьми, не зная что это такое, а портфельные инвесторы претендуют на духовные миссии, там школьники расстреливают друг друга из автоматов просто от комплексов, а не будучи террористами, а меньшинства с удовольствием прокусывают лишние дырочки в мешке демографических реформ. Дети у белых европейцев и японских японцев рождаются все реже. Америка и Исландия приводят другую статистику, но пока молчат о своих демографических технологиях. Жизнь идет, расцветают пиар, реклама, гуманитарные технологии - все на благо "человека потребляющего". На этом социальном фоне создаются альтернативные учения о бытие, сознании и свободе, ориентированные на "человека индивидуального", для которого потребление имеет меру, а не вес. Искусство умело и не очень насаждает рефлексивную рамку: "люди, вы осознаете, где вы и куда вам?". Элиты заботятся о безопасности и укрепляют дипломатичность и неспешность принятия международных, да и внутренних решений. Это очень удобно для террористов - власти становятся предсказуемыми вплоть до полшага, а так называемая в-экономика, где прибыль и ассортимент - все, дает немалый ассортимент подручных средств и техники. Европа сетует, но выживает, Америка трещит - слышно в Азии, но внутри - изоляция, Япония смотрит мультики и показывает их всему миру, лучше "занавеса" не придумать, и, что у них там творится, не ясно. Документ "Фронтир внутри" всему миру предъявили, далее смотрите сами… Думайте, если умеете.
Россия Сосредотачивается. Хорошо если перед "блицкригом", хуже если перед мужиками с вилами. Так и так народ нужно занять, элиты создать, а экономику перестроить на модный нынче человеческий лад.
Что нам мешает? Во-первых, отсутствие все той же пресловутой экономической базы коммунизма. Во-вторых, отставание капитализма ровно на эпоху: у нас еще варвары, которые толком не наворовались, а "там" уже "тридцать первые отделы", которым создают видимость работы чтобы упадок собственного достоинства не случился. В-третьих, отсутствие этих самых элит, которым паззл по имени "страна Россия" интересно собирать - не за деньги, а так.
На западе элиты формируются по родовому признаку. Дальше, чтобы снобизм родового признака не взыгрывал отпрыск отправляется в Итон обобщенный, где все такие. Там учат демократии, умеренности и компетенциям управленческим и созидательным. Получаются вполне обтесанные лидеры государственного правления ли, отраслей экономики ли, корпораций ли. Если самородок безродный выбрался в отличники, ему путь в колледж затруднен, но государственные стипендии не оскудели, и никто не скажет про Европу, что прирожденный лидер "из простых" к управлению не прорвется. Случаи бывают, и они нередки.
В России элиты все остались до революции 1917 года, фамилии сосланы и забыты, только появились, как элемент социальной жизни, программы "генеалогия" и "династические деревья", только просыпается интерес людей к своему прошлому и уважение к предкам. К власти приходят либо "лидеры от сохи", то есть, сами прорвавшиеся через служение системе, либо "лидеры от криминала", которые первыми поняли, что плохо лежит на границах междустроя, взяли, присвоили и купили посты. И у тех, и у других элитарных предков не было. Благо государства им "до Шанхая": разве приколоться, и надежда есть только на их детей, что те образование соединят с генами пробивного папаши. Но тут - своя проблема. Учат их в иностранных колледжах чужой системе ценностей, демократической системе и медленной, традиционной для Европы... Приезжают отпрыски - прямо флигель-адьютанты лицом руководить отделами папиных министерств, и ничего у них не получается. Все тут не так, как в Европе, очень быстро они понимают, что для безопасности лучше никаких решении не принимать, а только по-тихоньку насаждать западные порядки и вводить право через ритуалы. А в России народ на ритуалы не падкий, не заплатишь - вернется к своим традициям, а право, то есть "закон" у нас всегда был, "что дышло", и вводить его сейчас, и контролировать это введение - как раз все народонаселение страны и понадобится.
Остается одно: формировать свой пакет лидеров для российских нужд. Не будет лидеров - "блицкрига" не получится - никто за него ответственность не возьмет, одного Президента на всех не хватит.
Стандартный блицкриг предыдущей большой войны - это взаимодействие танков и полевой авиации и их массированный удар на прорыв. Think tank`s, "умные танки", они же "Фабрики мысли" в России есть: часть людей еще советского мышления все же оставила свой ум острым и рефлективным, и опирающимся на знание методологии и понимание естественных наук, несмотря на все связанные с этим неудобства для реализации в современной культуре потребления. А "авиации" нет как нет. Под "авиацией", можно, конечно, понимать когорту "летающих методологов", эдакую научную МЧС, способствующую развитию элит регионов или хотя бы осознанию этими элитами, что никакие они не элиты. Но профи мало, полномочий у них нет, олигархи их не жалуют, а власти - опасаются. Бандиты никогда не любили ученых, а уж "рыцари без страха и упрека" тем более опасны. Вот и ходят легенды про немереные гонорары, дурные характеры и оторванность от реальности среди тех, кому приходилось вызывать "летучих обезьян", пользуясь своей "золотой шапкой" неизвестного происхождения".
Инвентаризация "умников" и "практиков", способных принять, продавить решение, а затем и возглавить его выполнение, стране не помешает. Пока этого нет. Значит, государство этим не заинтересовано. И сидят мыслители где-то в Подмосковье и диктуют свои планы преобразования Родины деревенскому дурачку с ноутбуком, чтоб послал академикам в Москву. А самому глаза не позволяют текст набрать, да и на компьютер денег нет. Бывает и так. И фамилии таких самородков аналитикам известны, и мнения их учитывают. Не учитывают их самих в сфере потребления, продаж и вознаграждений. Не до того. Не позиционирован - не куплен. Справедливо? Да. Но кто-то скоро изобретет в далеком селе Незаболуево маленький Токомак для обогрева тундры, и взойдут на ней растения диковинные и забьют фонтаны нефтяные…, жаль только жить в эту пору прекрасную ни он горемыка, ни его соседи не будут.
Все, что случайно и спонтанно, для государства мало пригодно. Зато показано государству заключать эту спонтанность в институты, что она "ток давала в недоразвитые районы". Эффект шарашки, так сказать. Итак, первая задача блицкрига - инвентаризация "летчиков". Одних на самолеты, других в запас. Он, как известно, карман не тянет.
Теперь, что касается "самолетов", то есть системы властных полномочий для этих самых будущих региональных стратегов и тактиков. Лидеров и серых кардиналов.
Нет такой системы, но , заметим, не было ее и в эпоху "красных директоров", а красные директора были, и решения принимались, "и текли куда надо каналы и в конце куда надо впадали". Значит, готовить на лидеров с большими полномочиями нужно на территории страны, а не за пределами, не в демократическом Раю, а в логове бандитов, стойбище романтиков, в деревушке застойно бедных пьяниц и на кухнях безвольных интеллигентов из прошлого.
И, первое, на что стоит обратить внимание при приеме в учебные заведения государственного риска, это родословная. С ней абитуриента нужно знакомить, а лучше требовать самостоятельного выявления корней и достоинств рода перед поступлением, а потом проверять, так ли верна гордость за отцовские дела. Это очень не по-советски. Но у нас равенства уже давно как нет, так почему не использовать составляющую рода, которая гарантий к лидерству не дает, но вероятность генетического опыта оного лидерства повышает. Если человек пришел без роду племени, как Ломоносов из Архангельской губернии нужно на год послать его в архив династических исследований в России, пусть отслужит за еду и общежитие, а далее поймет - хватит ли силенок, при равных знаниях сражаться с неравным социальным статусом, с аристократией в пятом поколении.
Структура самого "университета лидеров" должна включать всю сумму технологий, которую выработала человечество в обучении, и существовать только тот период, который для этого формирования отведен. Пусть это будут условные три года. Остатний университет будет функционировать, как поле вокруг почти армейского колледжа подготовки Стратегической Администрации страны. Первый такой выпуск должен дать до десяти лидеров каждому региону и по истечении четырехлетнего срока службы на территории страны эти люди, пройдя подготовку с новоявленными членами колледжа и по другой уже программе станут этой Стратегической Администрацией. Они смешиваются с молодежью - своими приемниками в регионах через срок, поэтому обучение осуществляется как вертикально - через преподавателей, инструкторов и игромастеров - так и горизонтально, через сетевые связи. Разновозрастные группы вообще обучаются лучше, а "дедовщина" исключается, потому что на территориях остались дела, которые нужно как-то завершить, передать - с одной стороны, и есть молодежные проектные амбиции с другой стороны, которые видят уже новый "блицкриг" и плевали бы на старые укрепрайоны, но уважение обязывает.
Интересно, что после первого трех-четырех летнего срока первого поколения управленцев нового типа, их сменяют кадры подготовленные ими на местах, а потом снова приходят "университетские". Так сохраняется рамка "антиприемственности".
Теперь, где нам взять такой колледж, такой университет, как среду?
Ответ самый простой: там где больше всего новых технологий, людей, Капитала? Значит, например, в Москве, или в Московской агломерации ему и быть. Или в Калининградской области, на "выжженной земле" - тоже вариант. Их только два - где очень густо или где совсем пусто. Далее. Решение о назначении лидеров "сверху" как раз согласуется с современной политикой государства. Так почему бы их сначала на лидеров быстро принимающих умные решения не научить?
Где взять людей, которые будут их учить? Купить, уговорить, соблазнить. Пригласить из-за границы. Почему такого ВУЗа до сих пор нет? Или почему этой кузницей кадров не является Высшая Школа Экономики, например? Потому что эти Вузы формируют западный образ мысли и новорусский снобизм, вместо западного снобизма аристократа от управления и русского образа мыслей. Переставить акциенты удастся в новый стенах. В новом проекте. Да и то ненадолго. Но первое поколение "красных директоров" будет выпущено, и с их "румянцем", украшенным полномочиями, придется считаться. Решение об этой рискованной операции должен принять Президент.
Декрет "о российских элитах" нам бы не помешал.
Бытие определяет сознание, - считают экономисты. Иначе говоря не будет экономики - оголодает культура. Если соревнование мировых систем идет по жетонам промышленного роста, то мы, как страна или получим эти жетоны, или в пространстве экономических связей на мировом рынке с нами считаться не будут. При этом совершенно неважно: определяет ли бытие сознание или наоборот - судят по показателям материального производства. Догонять Португалию как-то грустно, потому что догонять -самая неэффективная стратегия, а рассуждать "не догоню, так согреюсь" на языке экономики звучит - перегреюсь, и потребуется срочный ремонт, для которого нет средств. А за перегревом взрыв бывает, хорошо если дефолт, с разовыми суицидами, хуже, если социальный с небольшой гражданской войной. Нужен успех в получении жетонов, а конкуренты уже бегут за ними второй круг.
Спасает только то, что экономическая беговая дорожка это не обязательно трек, бежать можно где угодно и когда угодно, лишь бы в оном году нечто получить и на весь мир озвучить. То есть через поле бежать можно, и прочие тризовские решения применять разрешается: например, блоху подковать на смех Общему рынку. Цена вопроса так сказать. Цена пиара.
Нейрофизиологи еще с советских времен твердят миру о недогруженности наших мозгов, а психологи сетуют на ограничивающие всякую деятельность убеждения. Значит, внутренний ресурс для быстрой деятельности есть, нет только привычки - раз, и управляющая система в клинче нависла над начинаниями -два.
Но, как Агата Кристи признавалась, что перед тем как начать писать роман, она громко повторяет сумму гонорара в течении двух суток. Так и у нас достаточно на всех уровнях повторять: Китаец уже в Забайкалье! Японец уже бежит по спирали в небо! Американец уже заполняет милыми глупостями своих фастфудов мировые ландшафты! Ирландец переводит и издает всю литературу мира! А мы что?
Мы догоняем Португалию! Не смешно!
Один шанс мы пропустили: перевести столицу во Владивосток и тем самым основательно запутать и запугать конкурентов открытием нового океана и новой АТР-общности под русской идентичностью. Вместо этого обидели курильчан смертельно, поставив под вопрос их сезонную рыбу и рубежи Родины. Вышло нехорошо. Стратегию вместе с Россией Дальний Восток разрабатывать не спешит. Не верит. Продадут олигархи московские с молотка и Родину и рыбу. Убеждения территории формируются быстро, а рассеять их сложно. В плохое вообще легче верить.
Долго, захлебываясь в документах, рождается в муках проект "Инновационная Россия". Хороший. Смелый. Жаль, УЖЕ УСТАРЕЛ. Пока принимают, изменились условия, а местные Агаты продались за океан.
Осталась нам хотя и худая, зато до боли знакомая "Барбаросса" - вперед, только не за Германию, а за Россию.
Что такое экономический блицкриг? Это воплощение проекта за год, от предпроектных разработок до продукта, и прекращение работы с ним той же командой опосля года. Кто останется с проектом? Тот, кто не хочет больше "блицкрига", таких много. Он продолжают выпуск продукции, пока их не съедят конкуренты. Но руководство снимается и начинает новые предпроектные начинания.
© 2002 Р.А. Исмаилов