|
К рубрикатору «Эссе и статьи Переслегина» |
Сменить цвет |
Материалы по подготовке доклада «Человеческие течения
и внутренняя политика РФ в первой четверти XXI столетия»
Значение террористических актов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне безмерно преувеличено средствами массовой информации. Тем не менее, именно эти события поставили на повестку дня проблему системного кризиса Евро-Атлантического Мира.
Основным проявлением «кризиса тысячелетия» служит поле тенденций, интерпретируемых, обычно как проявления процесса глобализации. Эти тенденции поставили под сомнение суверенность и самое существование национальных государств, которые до последнего времени образовывали экономический и политический фундамент Евро-Атлантического Мира. Далее, глобализация привела к сокращению разнообразия Мира, к упрощению и регуляризации его управляющих структур. Это, в свою очередь, уменьшило устойчивость сообщества, то есть его способность адекватно реагировать на внутренние и внешние события.
Кроме того, процессы глобализации разрушили традиционный жизненный уклад в ряде регионов, не относящихся к Евро-Атлантическому сообществу. Результатом этого явилась, во-первых, активизация на международной арене политических сил и течений, так или иначе враждебных Западу 1 , и, во-вторых, «вытеснение» значительного числа жителей Окраины из привычных им географического, деятельностного и смыслового пространств.
Разумно интерпретировать глобализацию, как завершающую стадию развития индустриальной фазы развития человечества. Действительно, к рубежу столетий индустриальные культуры занимают или тем или иным способом контролируют практически всю территорию Земли. Дальнейшее экстенсивное развитие в рамках данной фазы, по-видимому, невозможно (опыт показал, что созданный человечеством научно-технический и экономический потенциал недостаточен для осуществления космической экспансии). Потребность в экономическом росте вынуждает государства и транснациональные корпорации искать или создавать новые рынки сбыта, при этом всемерно снижая трансактные издержки. Подобная «экспансия без экспансии» и получила название «глобализации».
На наш взгляд, глобализация представляет собой естественный, но недостаточный ответ на вызов со стороны «ограниченности Мира». Стремление любой ценой предотвратить стагнацию и последующий экономический спад привело к появлению рынка фиктивных ценностей (частным случаем которого является «рынок знаний»), перегреву этого рынка неумеренными финансовыми вливаниями. В результате и в США, и в ряде стран Западной Европы сложилась неустойчивая «инверсная экономика» 2 , обвал которой, по-видимому, неизбежен. В наихудшей для Евро-Атлантического сообщества версии он произойдет по схеме кризиса 1929 года и будет заключаться во взрывном обесценивании ценных бумаг, соотнесенных с перегретым сектором экономики 3 .
Кризисный характер рубежа тысячелетий отчетливо осознается руководящими деятелями Евро-Атлантического Мира. Ответом на угрозу экономического кризиса с последующей долговременной депрессией являются глобальные интеграционные проекты: европейский, южноамериканский, североамериканский.
Реакция США на террористические акты будет направлена на решение военным путем чисто экономических проблем, и с этой точки зрения война в Афганистане также представляет собой форму «антикризисной терапии». Заметим, что в рамках такой политики представляются вполне возможными американские удары по «базам террористов» в Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах 4 .
Россия слабо затронута глобализацией; это положение вряд ли изменится в ближайшее время, поскольку российский рынок обладает ничтожной емкостью и не представляет существенного интереса для ТНК. Однако внутренняя и внешняя политика государства должна быть соотнесена с процессами, протекающими на его границах: Россия находится в «силовом поле» тенденций, порожденных «кризисом тысячелетия» и глобальными интеграционными проектами. Следовательно, страна должна быть готова как к «хроническому», так и к «острому» протеканию глобализации и вызванных в связи с этим индуктивных процессов, как к успеху, так и к провалу политики интеграции.
Сомнительно, что Российское государство, озабоченное внутренними проблемами, будет способно отслеживать в реальном времени все политико-экономические процессы в Приграничье. В этой связи представляется необходимым перейти от пассивной кризисной политики к активной , то есть – вмешаться в текущий процесс форматирования мира «по регионам» .
Обращенные к России вызовы «глобализации» и «кризиса тысячелетия» проявляются также на уровне федеральных округов. В наиболее сложном положении находятся Северо-Западный, Приволжский, Южный и Дальневосточный федеральные округа, граничащие соответственно с евро-атлантическим, исламским и китайским политическими пространствами.
Дальнейший анализ удобно вести в формализме взаимодействия цивилизаций 5 .
Назовем «технологией» любой проектор информационного пространства на онтологическое . Определим «цивилизацию» как образ жизни, заданный в виде совокупности общественно используемых технологий и рамочных ограничений, наложенных на эти технологии. Иными словами, «цивилизация» есть способ взаимодействия носителей разума с окружающей средой.
В рамках восьмиаспектной структуры информационного пространства 6 , модель рамочных принципов цивилизации может быть построена следующими дихотомическими разложениями:
Западная (Евро-Атлантическая) цивилизация относится к время-ориентированным, личностным, рациональным, материальным. Иными словами, ее парадигмальные ценности: развитие – человек (свобода) – разум (познание) – богатство. Эта цивилизация составляет основу Ойкумены, она сосредоточила в своих руках более половины накопленных человечеством ресурсов и играет ведущую роль в большинстве международных организаций.
Кроме западной, в современном мире полностью реализовались еще две самостоятельные цивилизации 8 .
Речь идет, прежде всего, о Евразийской цивилизации, включающей Китай, Корею, Японию, Индию, некоторые страны Юго-Восточной Азии. Эта цивилизация пространство– и коллектив-ориентирована, духовная. Рациональность ее не определена, поскольку современная Евразийская цивилизация представляет собой суперпозицию двух очень близких страт: рационального конфуцианского Китая и трансцендентной буддистской Индии.
Заметим здесь, что Евро-Атлантическая и Евразийская цивилизация взаимно дополнительны, что указывает на отсутствие почвы для серьезных конфликтов между ними. (Мир поделен, причем каждый из партнеров владеет именно той его «половиной», которая представляет для него ценность.)
Напротив, Афразийская (Исламская) цивилизация подобна Западу почти во всем: она время-ориентирована, рациональна, материальна. Единственное разграничение происходит на уровне коллективности: мир Ислама – общинно-ориентирован 9 . В данном случае никакой дополнительности нет: цивилизации ведут остро конфликтное существование и делят конечные материальные ресурсы.
Заметим в этой связи, что современное мировое право (индустриальное, то есть Евро-Атлантическое по своему происхождению) не позволяет стране, ее лидерам или бизнесменам войти в мировую элиту без утраты внешней (проявляемой) идентичности. Это не критично для Евразийской цивилизации, где идентичность носит внутренний характер, однако, исламскими народами воспринимается как вызов.
Понятно, что Евразийская цивилизация «привязана к месту»: диаспоральные китайцы, корейцы, индусы и т.п. не принадлежат к ней (обычно они включены в жизнь цивилизации страны пребывания). Напротив, Евро-Атлантическая и Афразийская цивилизации носят фрактальный характер: каждый эмигрант служит в данном случае каналом экспансии, «квантом-переносчиком» атрибутивных признаков своей цивилизации.
Россия исторически принадлежит к Евро-Атлантическому сообществу, но является наиболее экзотической его стратой (что, несомненно, обусловлено тесными контактами с Евразийской цивилизацией в период монгольского завоевания).
Положение России на «карте цивилизаций» уникально: страна находится на пересечении векторов всех трех великих цивилизаций. Как следствие, российская идентичность носит многомерный характер – она описывается «комплексной идентичностью», изучение которой требует специального подхода.
«Кризис тысячелетия» может привести к существенному изменению динамики демографических потоков (прежде всего это относится к потокам через границы Российской Федерации). Здесь необходимо учесть следующие факторы:
1. Изменение характера границ, которые из наглухо закрытых «люков» стали полупроницаемыми «мембранами». По самой логике процессов, интерпретируемых как «глобализация», «регионализация», «фрактализация», степень прозрачности границ в дальнейшем будет только возрастать, что сделает бессмысленным какой-либо контроль над иммиграцией 10 . Основная борьба с незаконной иммиграцией уже сейчас происходит не только в физическом пространстве «границы», но и в юридическом, за счет ограничения прав ненатурализованого человека на учебу, работу, проживание, финансовую и деловую активность.
2. После распада СССР и двойного переформатирования мира (из двухполюсного сначала в однополюсный, затем в современный фрагментарный) в Евразии значительно изменилась картина связующих социальных полей, вследствие чего государственные границы перестали быть линиями равной напряженности. (Другими словами, исчезло мощное централизованное государство, способное поддерживать статическое равновесие не только внутри своих границ, но и во всей зоне своего влияния.) В новых условиях стало неизбежным перераспределение демографического потенциала – то есть, опять-таки «релаксационные» потоки через границы 11 .
3. Усиление процесса вестернизации (на территориях бывшего СССР – советизации/русификации), вызванное «глобализационными» проявлениями «кризиса тысячелетия», резко подняло социальную температуру в традиционных обществах всех типов.
Системный подход рисует следующую картину взаимодействия:
– за счет торгового, финансового, военного, политического, социокультурного давления в стране создаются организационные и экономические структуры, относящиеся к западной цивилизации;
– эти «зародыши Запада» не уничтожаются традиционной системой, поскольку обеспечены постоянной «подпиткой» (энергетической, информационной, финансовой и т.п.) со стороны высокоразвитых стран;
– тем самым, они растут, приобретают системные свойства и образуют в стране некое Представление 12 Евро-Американской цивилизации;
– часть жителей страны по самым разным причинам оказываются вовлеченными в индуцированную «западную» структуру, начинается перераспределение ресурсов (в первую очередь, человеческого материала) в ее пользу;
– поскольку «западные» структуры имеют экономическую возможность изымать лучших, традиционный образ жизни начинает испытывать скрытый, но жесточайший кадровый голод – его экономическая и управленческая эффективность резко падает;
– этот процесс (индукция структуры) идет до тех пор, пока кадровый голод не становится абсолютным, вследствие чего «западные» политэкономические кластеры утрачивают возможность рекрутировать новый человеческий материал;
– в стране возникает устойчивое равновесие двух структур, относящихся к разным цивилизациям (зачастую, и к разному историческому времени);
– как оборотная сторона «кадрового голода» усиливается безработица – большая часть сырого «человеческого материала» отнюдь не нужна Западу, а местные традиционные формы жизни настолько разрушены, что также не способны их «переварить»;
– таким образом, в обществе появляются и быстро растут массы людей, которые не могут найти себе места ни в традиционной, ни в наведенной культуре, они, следовательно, образуют свою культуру;
– эта культура статически неустойчива (поскольку не имеет долговременных средств к существованию) и потому пассионарна
– как следствие, общество переходит к экспансии – либо в форме эмиграции (представители «вытесненной» субкультуры покидают страну), либо в форме агрессии (они опять-таки покидают страну, но – вооруженные). В рамках этих построений (которые легко могут быть проверены на множестве исторических примеров 13 : поэтапная индукция – один из наиболее характерных механизмов взаимодействия культур) необходимо признать, что мусульманский экстремизм порожден не столько исламом, сколько деструктивным для традиционных исламских культур взаимодействием с Западной цивилизацией .
Иными словами, «мусульманские эмигранты», которых мы встречаем в Европе и США, за редчайшими исключениями представляют собой «декультуризованные», «децивилизованные» (по аналогии с «деклассированными») элементы, которые были вытеснены из традиционных мусульманских общин 14 . Когда мы говорим, что мусульманский террор был спровоцирован безответственными действиями Запада, надо иметь в виду не столько те или иные конкретные политические акты (применение силы и т.п.), сколько непродуманную вестернизацию 15 .
4. Говоря о релаксационных процессах на границах бывшей «советской империи», необходимо иметь в виду их специфический цивилизационный характер. Дело в том, что СССР, разумеется, также осуществлял мощное индукционное давление на свою «исламскую периферию». Распад государства, как одного из мировых «центров силы», привел к прекращению «подпитки» соответствующих модернизированных структур в государствах Средней Азии и Афганистане. Маятник сразу же качнулся назад, и индукция пошла в обратную сторону: как только Империя перестала транслировать свою структуру в «варварское окружение», началась немедленная ответная «варваризация» самой Империи. (Процесс этот хорошо известен хотя бы по истории Древнего Рима 16 ). Произошедшее можно интерпретировать, как возникновение на границах российского государства «волны прошлого». Рассмотрим этот процесс на примере взаимодействия СССР и Афганистана.
Эти страны не только принадлежали разным, более того – конкурирующим цивилизациям, но и жили в разном историческом времени. Оккупировав страну, Советский Союз начал политику ее модернизации, то есть стал создавать на ее территории структуры, синхронные Империи, но являющиеся для Афганистана далеким будущим (и притом, не «его» будущим). Процесс индукции шел примерно так, как это описано выше, с тем существенным различием, что индуцированная структура «потребляла будущее» Афганистана, тем самым, накапливая в традиционных структурах управления абсолютное прошлое . Теоретически этот процесс мог бы пройти до конца – до полного демонтажа традиционной афганской культуры и скачкообразной смены населением страны цивилизационной и исторической идентичности. В действительности СССР ушел из Афганистана, «подпитка Будущим» прекратилась. В течение последующего десятилетия ассимилированные временем и цивилизацией Империи элементы были вытеснены или уничтожены, и страна провалилась в собственное абсолютное прошлое, олицетворением которого стало движение «Талибан» 17 .
«Волна прошлого», конечно, не остановится на границах Империи: начнется проникновение феодально-фундаменталистских структур в пространство Метрополии (то есть на «исконно русские» территории Южного и Приволжского федеральных округов). Здесь, следовательно, начнутся индуктивные процессы, организованные по рассмотренной выше схеме, но имеющие другой «знак». Обычно, их поддерживает энергия, накопленная в «волне прошлого», и по мере расходования этой энергии интенсивность «противоиндукции» снижается. (Тем не менее, «варваризация» пространства Метрополии нередко проходит до конца.) В нашем случае «волна прошлого» дополнительно подпитывается финансами, организационной помощью, кадрами из Саудовской Аравии 18 .
Это означает, что в приграничных федеральных округах с неизбежностью возникнут две антагонистические (принадлежащие разным историческим временам и разным цивилизациям) жизнеорганизующие структуры, причем обе они будут получать внешнюю поддержку. Понятно, что конфликтное взаимодействие этих структур, даже если оно не примет форму гражданской войны, приведет к росту эмиграции/экспансии 19 . Иными словами, анализируя человеческие потоки, мы должны учитывать не только «первичные процессы», такие как «варваризация» пространства бывшей Империи, но и процессы «вторичные» – граждане самой Империи начнут покидать места постоянного обитания и устремятся к центру транспортной и информационной связности, который в России совпадает с политическим центром государства. То есть, процессы аккреции «человеческого материала» крупными городами и, прежде всего, Москвой, усугубятся.
Заметим здесь, что «первичный» и «вторичный» миграционные вектора всегда сонаправлены. В применении к Российской Федерации они задают движение населения в общем направлении юг-юго-восток – север-северо-запад. Последовательными аккреционными центрами, сорбирующими «вторичную миграцию» станут Астрахань, Волгоград, Самара, Казань, Нижний Новгород, Москва.
Четыре механизма, рассмотренные выше, повсеместны и общеизвестны. Специфика ситуации заключается в том, что сейчас активизирует работу пятый миграционный механизм, в значительной степени уникальный. Речь идет о прогрессирующем снижении уровня образования в наиболее развитых и богатых европейских странах. Здесь не место обсуждать причины этого явления, достаточно лишь проанализировать данные ЮНЕСКО 20 . В целом вырисовывается следующая картина:
– с конца 1960-х годов качество образования (определяемое по любому измеримому параметру, хотя бы по уровню функциональной неграмотности) начало падать во всех развитых странах, принадлежащих к Евро-Атлантической цивилизации;
– негативная динамика не зависела (в первом приближении) от принятой обществом социальной модели, от модели образования, от средств, выделяемых обществом на образование;
– к рубежу тысячелетий в наихудшем положении оказались США и Канада, положение в Западной Европе несколько лучше;
– уровень образования (измеряемого по степени развития абстрактного мышления) в Восточной Европе и России (хотя и удручающе низкий) на этом фоне выглядит вполне пристойно, что проявляется в востребованности на Западе соответствующих специалистов.
Выделяя тренд, можно сказать, что качество «знаниевого» 21 образования падает в направлении «восток – запад».
В этих условиях ЕС и США монтируют конкурентные проекты интеграции и перехода к постиндустриальной фазе развития. Осуществление этих проектов должно поглотить за 25 лет около 100 миллионов высококвалифицированных специалистов (расчет ЕС), существенная часть которых должна иметь не «навыки», а знания и опыт их приобретения. В таком количестве необходимых специалистов на Западе нет, и подготовить их в разумные сроки не представляется возможным.
Единственным приемлемым выходом представляется программа «кадрового пылесоса»: привлечение к своим программам зарубежных специалистов. При этом США может рассчитывать на эмиграцию из Западной Европы, страны ЕС совершенно открыто говорят об использовании русских и восточноевропейских специалистов. Учитывая объявленное количество рабочих мест, речь идет о колоссальных человеческих потоках – порядка миллионов человек в год.
Таким образом, образуется мощное «человеческое течение», направленное с востока на запад и сравнимое по объему с потоком эмигрантов в период колонизации американского континента. Причем в данном случае из Европы выкачивается наиболее образованный слой населения, то есть – человеческий капитал.
Заметим в этой связи, что «западный перенос» информации, капитала, деловой и цивилизационной активности просматривается на протяжении всей истории Евро-Атлантической цивилизации: если ограничиться последними столетиями, это явление известно как закон Брукса-Адамса 22 . Иными словами, наши предсказания соответствуют цивилизационному тренду.
«Западный перенос» приведет к резкому снижению образовательного и, что еще более существенно, демографического потенциала России и Восточной Европы. Это, разумеется, приведет к ускорению миграционных процессов: демографически пустое пространство начнет заполняться «инородцами».
По всей видимости, процессы на востоке и западе страны будут носить различный характер.
На территории ДВФО проживает, по разным оценкам, от 8 до 12 миллионов человек. Демографическое давление на эту территорию оказывает Китай (более 200 миллионов человек в приграничной полосе), Япония (125 миллионов человек), Корея (в двух Кореях около 70 миллионов человек). Русское население Дальнего Востока медленно уменьшается: результирующий поток «восток – запад» составляет 80 тысяч человек в год; этот поток заметно увеличится при повышении транспортной связности и/или уровня доходов.
Таким образом, заселение Дальнего Востока китайцами и корейцами практически неизбежно. Однако, поскольку Евразийская цивилизация пространственно-ориентирована и не ведет политику экспансии, можно предположить, что это заселение практически не повлияет на устоявшиеся формы жизни. Если эти выводы справедливы, проблемы, стоящие перед ДВФО, носят скорее инженерный, нежели социальный характер.
Иной представляется обстановка в ПФО: на его территории сталкиваются цивилизации, конкурирующие между собой более тысячи лет и накопившие опыт как «мягкой» индуктивной культурной ассимиляции, так и жесткого подавления покоренных народов.
Приволжский регион подвергается сильному демографическому давлению с юго-востока (в перспективе, и с юга). Ситуация резко усугубится по мере развертывания работ на Южном транспортном коридоре Индия – Иран – Каспийское море – Волга – Волго-Балтийский канал – Санкт-Петербург – Балтийское море. Решение о создании данной трансконтинентальной магистрали уже принято, что обусловлено как экономическими, так и геополитическими причинами.
Со значительной вероятностью «кризис тысячелетия» породит политику деглобализации. Возникает перспектива многополюсного фрактального мира, причем часть этих полюсов силы имеет территориально-географическую, а часть – виртуально-информационную природу. Рассмотрим территориальный полюс, в состав которого может войти Россия.
Структура такого полюса достаточно сложна. Проблемы начинаются уже на этапе самоопределения – что же именно может объединять разнородные структуры в некую геоэкономическую целостность? Видимо, это возможность дать коллективный ответ на общие внешние вызовы и угрозы – с одной стороны, и отсутствие неразрешимых внутренних противоречий – с другой.
Но в таком случае перспективными геоэкономическими партнерами России могут быть только Иран и Индия 24 . Кандидатура Индии не вызывает вопросов – это традиционный геополитический партнер, имеющий схожие с российскими внешние вызовы глобальной экономики. Что же обуславливает потребность в союзе между Россией и Ираном?
Прежде всего, Иран является необходимым звеном транспортной связности будущего геоэкономического полюса. Естественная «ось» Россия - Индия получает транспортный коридор по линии Балтийское море – Волга – Каспийское море – Иран – Индия – Индийский океан. Кроме того, Иран имеет общие с Россией внешние вызовы сырьевого региона.
Второй, и наиболее важный, аспект индо-русско-иранского регионального сотрудничества – это транскультурное взаимодействие мусульманского, христианского и индуистского социумов. И Индия, и Россия имеют достаточно острые проблемы взаимодействия с мусульманским населением, игнорировать которые невозможно. Тем более перспективным выглядит нахождение стратегии развития существующих противоречий и создание нетрадиционного центра влияния мусульманского мира в рамках установления новой геоэкономической общности.
Таким образом, географическая компонента фрактального полюса силы Россия – Иран – Индия интегрирует структуры, принадлежащие трем различным цивилизациям. Тем самым, этот полюс является статически неустойчивым. Прежде всего, должна быть улучшена его логистика, что и вызвало к жизни проект «Южного коридора».
Такой коридор станет транспортной осью российско-иранского союза и структурообразующим началом для экономики ряда географических областей. Понятно, что в рамках перспективного будущего он должен охватывать все инфраструктурные компоненты – собственно грузопоток, информационные каналы, финансовые и семантические потоки – таким образом, речь действительно идет о проекте, притом проекте глобальном 25 .
Ирану такой транспортный коридор необходим как воздух. В результате длительной экономической изоляции его доступ к современным технологиям весьма затруднен. Глобальная (западная) экономическая система не заинтересована в развитии Ираном какой-либо промышленности, кроме нефтедобывающей. Образовавшийся вакуум могут, однако, заполнить простаивающие российские предприятия. Кроме того, переход Ирана от экспортно-сырьевой к транспортно-перерабатывающей деятельности позволит ему обрести новую степень экономической независимости.
Воздействие южного транспортного коридора на российские реалии гораздо масштабнее.
Прежде всего, Проект позволяет навести порядок на федеральных речных магистралях, шлюзовые системы которых, несмотря на федеральную подчиненность, нередко являются объектом коррупционной активности местных чиновников. Часть гидротехнических сооружений оказывается невостребованной и постепенно приходит в упадок. На Каспийском море недостаточна разметка фарватеров, в упадке маячная и бакенная служба, нет даже надежной лоции. По свидетельствам моряков речфлота в низовьях Волги возобновились и обрели организационную основу разбойные нападения на корабли, так называемое речное пиратство, строго запрещенное указом просвещенного государя Алексея Михайловича еще в XVII столетии.
С этой точки зрения Проект, оформив транспортное и юридическое пространства вдоль Волго-Балтийского и Беломоро-Балтийского каналов, обеспечив военное присутствие России в ряде ключевых регионов, поставив Каспийское море под контроль российского военно-морского флага, дает дополнительную ось для новой сборки страны.
В очень большой степени проблемы российской промышленности (и шире – российской государственности) есть проблемы транспортной связности. Россия не только имеет плотность дорожной сети на порядок меньше западноевропейской нормы, но и крайне неудачную конфигурацию этой сети. Поэтому принципиально важным результатом проекта должно стать расширение Астраханского порта и индуктивное возникновение нового транспортного узла в Казани, где коридор "Север-Юг" пересекается с Транссибирской магистралью. Этот узел изменит статус Татарстана и позволит глубже интегрировать республику в структуру российской экономики.
Весьма важным последствием станет возрастание загрузки предприятий среднего и тяжелого машиностроения, судостроительных и судоремонтных заводов. Речь идет о строительстве и обслуживании значительного количества судов «река-море», а также – о заказах на модернизацию транспортной инфраструктуры Ирана и Поволжья. На более поздних стадиях проекта возникнет проблема создания иранской промышленности.
Эскизно коридор "Север-Юг" представляет собой сложную транспортную систему, протянутую от Санкт-Петербурга через Волго-Балтийский канал, реку Волгу, Каспийское море и территорию Ирана к Персидскому заливу и Индии. На севере эта дорога может быть продлена за счет Беломоро-Балтийского канала и замкнута на Северный морской путь. На юге она пересекается с Транссибом, с Волго-Донским каналом и с новым транспортным коридором «Китай – Западная Европа». Кроме того, русское военное и экономическое присутствие на Каспийском море оказывает сильное индуктивное воздействие на транспортные и информационные потоки в Средней Азии и Закавказье.
Видятся следующие стадии реализации проекта:
1. Использование уже существующих судов класса «река-море» на маршрутах Каспийские порты Ирана – Астрахань - Волго-Балт – Санкт-Петербург - Северная Европа, для чего имеется вся необходимая инфраструктура: сквозное движение по этому маршруту до сих пор сдерживается геополитическими причинами и отсутствием заинтересованности правительства РФ в бесперебойном функционировании «федеральной речной трассы» Волго-Балт – Волга. Заметим здесь, что согласно российскому законодательству внутренние воды страны закрыты для иностранных судов. Этот запрет имеет и свои отрицательные стороны, но, во всяком случае, всю прибыль от эксплуатации «коридора» будет получать Россия.
2. Создание иранской стороной (с использованием преимущественно российских технологий, с привлечением российских специалистов, с размещением заказов на российских предприятиях, расположенных по «южному коридору») адекватной поставленным задачам инфраструктуры на южном и восточном побережьях Каспийского моря.
3. Обеспечение военного присутствия России и Ирана в Каспийском море. Принятие международного соглашения о статусе этого водного пространства.
Коридор "Север-Юг" не только облегчит движение людей и грузов в направлении миграционного вектора юг-юго-восток – север-северо-запад, но и усугубит кадровый дефицит, вызванный «западным переносом».
Этот дефицит, заметный уже сейчас (пример Ижевска), ставит предел любым проявлениям экстенсивного экономического роста в городах средней полосы России. Все динамические модели (сценарии развития ситуации) предсказывают дальнейшее усугубление ситуации – вплоть до демографической катастрофы. В рамках гипотезы о «человеческих течениях» острота проблемы нарастает еще быстрее, нежели в обычных моделях: к пауперизации кадров в «социально проваленных» областях страны и аккреционным явлениям добавляется «западный перенос».
Возникновение коридор "Север-Юг" породит еще одну проблему, которая, вероятно, достигнет наибольшей остроты в Республике Татарстан. Неизбежное расширение деловых, культурных, политических контактов с шиитским Ираном может вызвать недовольство Эр-Рияда. Конечно, выглядит маловероятным, что саудовские эмиссары инспирируют серьезные беспорядки на территории ПФО, однако эту угрозу нельзя недооценивать.
Подведем предварительные итоги.
Совокупность факторов (распад СССР, «кризис тысячелетия», «кадровый голод») привела к потере статической устойчивости человеческой популяции и возникновению крупномасштабных миграционных потоков – «человеческих течений». Эти потоки имеют общее направление с юго-запада на северо-восток и на своем конечном этапе могут быть охарактеризованы как «западный перенос».
Верхний предел перераспределяемого «человеческого капитала» определяется «формулой ЕС» – 100 миллионов рабочих мест за 25 лет, предел снизу зависит от темпов депопуляции в приграничных округах РФ. Таким образом, величина потока лежит между 0,1 и 4,0 миллионами человек в год на протяжении 10 – 50 лет.
В России «человеческие течения» сопровождаются конкурентным взаимодействием цивилизаций – предположительно мягким на Дальнем Востоке и неизбежно «вихревым» в Приволжском и Северо-Кавказском округах. Неизбежен значительный отток квалифицированных кадров на Запад и замещающий приток населения из Средней Азии и Азиатско-Тихоокеанского региона.
«Человеческие течения» следует учитывать в социотехнической проектной деятельности.
Приведенные выше сравнительно умеренные параметры миграционных потоков представляются наиболее обоснованными. Можно, однако, предложить альтернативную интерпретацию наблюдаемых фактов, предусматривающую катастрофическое нарастание «западного переноса» – до 10 – 50 миллионов человек в год на протяжении 10 – 20 лет.
Такой сценарий естественно возникает в модели «постиндустриальной катастрофы» 26 .
К рубежу тысячелетия Евро-Атлантическая цивилизация подошла, практически исчерпав возможности дальнейшего развития в «индустриальной фазе». Кризис был точно и своевременно оценен европейской наукой; политическое руководство стран Запада, действуя в духе полученных рекомендаций, объявило о создании «единой Европы», как о предпосылке перехода к постиндустриальному обществу. Схожие решения были приняты в США.
Есть основания полагать, что архитекторы единой Европы недооценили сложность задачи. Так, они редуцировали «проблему образования» до «кадрового голода», предположив, что с последним удастся «как-нибудь справиться» за счет иммиграции. Между тем, даже на этом уровне рассмотрения далеко не очевидно, что Восточная Европа и Российская Федерация вообще смогут подготовить и мобилизовать потребное ЕС количество специалистов, равно не очевидна способность ЕС их интегрировать в таких масштабах.
Гораздо более серьезной представляется проблема «инновационной толерантности»: готово ли западное общество к диктату новых технологий, новых форм жизни, новых протоколов общения? Насыщение обыденной жизни виртуальными конструктами с неизбежностью приведет население к острым формам потери групповой идентичности и личной аутентичности – непонятно, каким образом предполагается решить эту задачу, которая пока даже толком не проблематизирована.
То есть, цивилизационный проект ЕС (в еще более резкой форме – проект США) выглядит проработанным хуже, нежели известная Третья Программа КПСС, предусматривавшая построение коммунизма в течение двадцати лет. В этой программе задача воспитания «нового человека», по крайней мере, была корректно сформулирована.
Но если постиндустриальный барьер не будет преодолен, «кризис тысячелетия» должен перейти в острую форму системной катастрофы. (Во всяком случае, история полна примерами именно такой динамики.)
Суммируем.
Построение постиндустриального общества подразумевает решение ряда социальных и психологических проблем, которые в рамках цивилизационного проекта ЕС просто не поставлены. Такое положение дел провоцирует кризисную, а затем и катастрофическую динамику. Прогрессирующая потеря информационной связности вызовет демонтаж цивилизации и выльется в новый тип войны, который можно будет охарактеризовать как «войну идентичностей».
Прогнозируются следующие наблюдаемые проявления этого системного кризиса:
– демографические (снижение рождаемости);
– экологические (в прямой форме, либо – в превращенной – как неоправданный отказ от ряда остро необходимых технологий под предлогом их опасности для окружающей среды);
– образовательные (прогрессирующее снижение качества образования до уровня, не обеспечивающего даже поддержание индустриальной фазы);
– индустриальные (упадок «традиционных областей экономики» вследствие «перегрева» сектора «индустрии знаний»);
– случайные (рост технологических, транспортных и иных катастроф, в том числе – психических расстройств).
Распад Евро-Атлантической общности приведет к полному разрушению глобального цивилизационного равновесия. Мусульманский Восток станет прямым и единственным наследником богатейших земель Западной Европы и США. В этом сценарии приходится говорить уже не столько о «человеческих течениях», сколько о новом великом переселении народов, о полном переформатировании этнической и политической карты мира.
Хотя сценарий общеевропейской катастрофы не затрагивает напрямую интересов России, представляется очевидным, что при общем неблагоприятном развитии событий в Универсуме Россия не останется в стороне. Для нее «постиндустриальный барьер» может принять специфическую форму «центральноазиатской катастрофы».
Положение России на стыке трех великих цивилизаций современности – Евро-Атлантической, Афроазиатской, Евразийской – является источником не только новых возможностей развития, но и старых опасностей. Если РФ не удастся интегрировать чужие цивилизационные тренды в себе, соединив их в собственной идентичности, страна с неизбежностью будет разорвана.
Афразийское освоение России носит, в известном смысле, разрушительный характер. Исламское влияние распространяется вдоль «Волго-Уральского порога», являющегося «становым хребтом» России, линией, в которой концентрируется связность страны. При этом речь идет о «чешуйчатой экспансии»: ассимилируются и включаются в исламскую идентичность лишь отдельные важные регионы, прочие же области подвергаются, скорее, процедуре уничтожения ключевых идентичностей. Иными словами, речь идет не столько об увеличении афразийской связности, сколько о разрушении связности российского государства.
Если события пойдут по такому пути, Россия распадется на четыре сегмента: западная часть страны присоединится к Евро-Атлантической цивилизации (или одному из ее осколков) в качестве младшего партнера, восточная часть будет экономически ассимилирована Китаем и Кореей, южная часть «Волго-Уральского порога» сольется с исламской идентичностью, северная – окажется «зоной разлома» с разрушенной системой идентичностей.
Подобное развитие событий может быть инспирировано европейской постиндустриальной катастрофой либо же – предшествовать ей.
В любом случае «буферная зона межкультурной трансляции» будет ликвидирована, что приведет в межцивилизационному конфликту, особенно острому в «тройной точке» Средней Азии – Афганистане. Такое развитие событий весьма выгодно для США, которые имеют позитивный опыт провоцирования мировых конфликтов для решения собственных экономических и внутриполитических задач.
Царская Россия накопила в XVI – XIX веках значительный опыт организации жизни на присоединенных к Империи территориях. В отличие от западноевропейской колониальной традиции, российская экспансия носила исключительно континентальный характер.
Продвижение российской государственности на восток и на юг обуславливалось экономическими причинами, в каждом конкретном случае – своими. Так последовательное присоединение Западной Сибири, Восточной Сибири, Чукотки, Аляски было вызвано потребностью государства в экспортных товарах – пушнине, моржовой кости, золоте. Наступление на юг, вторжение в государства Средней Азии имело своей причиной острый «хлопковый голод», который российская промышленность испытывала во второй половине XIX века 27 .
Таким образом, русская экспансия никогда не имела идеологического (миссионерского) характера. Она была обусловлена исключительно экономической выгодой и представляла собой «государственное предприятие», поддержанное имперской военной машиной. Очевидное превосходство вооруженных сил великой державы «европейского уровня развития» обусловило сравнительную мягкость колониальной политики: завоеватели не испытывали страха перед покоренными народами и территориями.
Как правило, присоединение новых земель к Империи осуществлялось в три этапа. На первом шаге область подвергалась сильнейшему ассимиляционному давлению: в мусульманских регионах разрушались мечети, уничтожалось (физически или экономически) духовенство, разорялась правящая верхушка 28 . Сразу же после завершения «стадии завоевания» (в XVI – XVII веках она могла составлять десятилетия, к XIX столетию не превышала единиц лет) перед знатью и военным сословием открывались возможности вернуть потерянные власть и богатство, перейдя на русскую службу. При этом к ним не предъявлялись какие-либо требования идеологического или религиозного характера, приобретенный ими статус распространялся на всю Империю, включая столицу. (В XIX веке около 40% дворянских фамилий Москвы имели «колониальное» происхождение.)
Екатерина II институциализировала третий этап: Российская Империя объявляет себя покровительницей завоеванных народов: их религии, традиций, обычаев, – и интегрировала в себя наиболее активные (пассионарные) элементы всех этнических групп и конфессий. Так, с 1784 года всем татарским мурзам и башкирским старшинам предоставляются права дворянства, с 1787 года мусульманским купцам предоставляются льготы в торговле с Туркестаном, Индией, Китаем, Ираном. В том же году издается Коран в арабском оригинале, в 1788 г. учреждается Оренбургское магометанское духовное собрание.
На этом этапе формируется духовное сословие, комплементарное руководству Империи. По сути речь идет или о прямой смене религиозной оболочки из чисто прагматической позиции, или о переходе от скалярной к комплексной этно-конфессиональной идентичности.
Такая политика имела успех: Россия XIX столетия не знала сколько-нибудь серьезных этнических или конфессиональных восстаний в «колониальных» областях. Мусульманское население служило (на добровольных началах) в армии и на флоте.
В конце XIX столетия в ходе полемики между «традиционным» и «обновленческим («джадидистским») крыльями ислама обе стороны широко апеллировали к русским властям и общественному мнению Империи. После революции 1905 года в Государственной думе действует мусульманская фракция. В отличие от Австро-Венгрии, Россия сохранила к началу Первой Мировой войны свою территориальную и структурную целостность 29 . В составе 1-й армии Ренненкампфа сражалась 1-я кавалерийская дивизия Хана Нахичеванского, немало мусульман воевали в составе Туркестанских и Кавказских армейских корпусов. Вступление в войну Турции, развертывание Центральными державами пантюркистской и панисламистской пропаганды не нарушили политического равновесия в Российской Империи 30 .
Вразрез с установившимся мнением, рискнем утверждать, что российская политика комплементарной колонизации была продолжена и при советской власти. (Репрессии против мусульманского духовенства отнюдь не были обусловлены этно-конфессиональными причинами; в общем реестре «чисток» они занимают очень скромное место.) Замена христианских и мусульманских представлений о рае «коммунистической утопией» удовлетворительно решала проблему экзистенциального голода, сложившаяся в стране идеология оказалась весьма привлекательной для многих мусульман 31 .
Культурный и технологический подъем «национальных окраин» был одним из приоритетных направлений экономической политики страны. Обоснованием этой политики была сравнительная дешевизна рабочей силы при ее удовлетворительном качестве 32 . Существенных проявлений напряженности между местным и пришлым (русским) населением не наблюдалось.
В создавшихся условиях «исламского ренессанса» и нарастающих «человеческих течений» встает вопрос об использовании все той же политики «комплементарной колонизации» для реорганизации экономической, культурной и частной жизни в пограничных федеральных округах. Следует еще раз подчеркнуть, что эта политика опирается с одной стороны на силу – военную, экономическую, научно-техническую, с другой же – на представлении о комплексной идентичности .
Как наиболее молодая и энергичная из мировых религий, ислам содержит максимальный потенциал адаптивности и развития. Основные позитивные тренды ислама (в рамках задач, стоящих перед Россией):
Адаптивность ислама к современным условиям должна обеспечиваться созданием соответствующей инфраструктуры религиозно-просветительских учреждений. Граница мусульманского мира, обеспечивающая пространство экспансии ислама с одной стороны, и самосохранение Евро-Атлантической цивилизации (во всяком случае, российской страты этой цивилизации) с другой, должна иметь фрактальный характер.
В рамках «комплементарной политики» основная тяжесть борьбы с исламским терроризмом должна лечь на сам исламский мир. Для этого необходимо правильно отформатировать механизм конструктивного взаимодействия Евро-Американской и Арабо-Африканской цивилизаций. Основной лозунг исламского мира в этой борьбе – террористы нарушают волю Аллаха, они «плохие мусульмане», «не знают Корана» – и т.п.
Принятие «комплементарной политики взаимодействия с миром Ислама» подразумевает необходимость существенного изменения всех сторон российской жизни. Сейчас речь идет не столько о том, что ислам должен приспосабливаться к традиционным укладам Метрополии, сколько о том, что Россия (во всяком случае, Южный и Приволжский федеральные округа) должна приспосабливаться к взаимодействию с традиционными укладам ислама. Лишь на этом поле возможна осмысленная «игра с идентичностями», имеющая конечной целью утилизацию пассионарности мусульманского мира в интересах России.
Речь идет, в частности, о пересмотре «внутреннего договора» российской государственной системы с православием. Весьма сомнительно, что на сегодняшний день православные составляют большинство населения страны 34 или контролируют подавляющую массу ее активов. В этих условиях речь должна идти о равных отношениях властей со всеми конфессиональными группами: Россия вновь перестает быть «православной страной».
Такое решение ставит перед государственной системой сложнейшую задачу организации трансконфессионального взаимодействия в российском географическом, правовом, социальном пространстве. В наши дни это взаимодействие не может быть обусловлено «разрешительными» юридическими актами типа Нантских эдиктов (равно как и административными принципами, восходящими к Вестфальским соглашениям). Возможно, разумно учесть опыт организации жизни в раннем Халифате, где оговаривались права и обязанности немусульманского населения: «Атмосфера веротерпимости, которую питало сохранившееся убеждение, что каждому народу посылается свой пророк с подобающим ему вероучением, в сочетании с умеренной налоговой политикой не принуждала христиан и иудеев к массовому переходу в ислам» 35 .
Иными словами, на каком-то этапе желательно побудить Русскую православную церковь официально признать Мухаммеда Пророком. Это заложит реальную основу для дальнейшего взаимодействия церквей и конфессий (и послужит залогом безопасности христианских анклавов в «Землях Ислама»). Речь может и должна идти о взаимных уступках конфессий, о создании такого поля идентичностей, которое позволит формировать невырожденные многомерные (комплексные) идентичности .
Само собой разумеется, в России должна быть законодательно запрещена как антихристианская, так и антиисламская пропаганда во всех ее формах (это относится, например, к антишиитской пропаганде исламистов-суннитов). Необходимо всячески поддерживать изучение языков: русского, как государственного языка страны и референтного языка православной религии, и арабского, как сакрального языка Ислама. По-видимому, в ЮФО и ПФО изучение арабского языка в школах должно стать обязательным (изучение английского языка тем самым приобретает факультативные функции).
Развитием этой политики должна стать создание механизма реинтерпретации Ислама к современным условиям. В процессе такой реинтерпретации должны быть преодолены содержащиеся в ряде социокультурных интерпретаций ислама элементы религиозного фанатизма, а также – слабая институциональная оформленность ислама, затрудняющая взаимодействие с ним. Эта задача может быть решена за счет преобразования собственных институциональных учреждений в хаотические структуры, отчасти – через инспирирование псевдоинституциональных структур ислама на базе суфийской традиции. Заметим в этой связи, что суфийские ордена, либо специально индуцируемые структуры, выдающие себя за таковые, являются перспективным механизмом взаимодействия с исламским миром.
Необходимым шагом на пути взаимодействия России с исламским миром должна стать правовая реформа.
Требуется принять, что для России с ее сложнейшим переплетением культурно-исторических областей невозможна единая правовая система. Речь может идти только о системе «частного» или «областного» права, причем многомерность (тензорность) права должна повторять многомерность (тензорность) идентичностей.
При таком подходе современное российское право (являющееся одним из Представлений классического европейского светского права) обретает статус одного из «конфессионально-этнических» («областных») прав и свободно сосуществует на территории страны с шариатским правом, конфуцианским правом, обычным правом и другими юридическими конструктами, признанными теми или иными социальными группами.
В ведении государства остается лишь «рамочное» право (мета-право), регулирующее взаимоотношения между различными «областными» правами, обеспечивающее защиту и равные права всех социальных групп, образующих российское общество, и выстраивающее позицию страны как субъекта международных отношений.
Историческим прототипом данной юридической системы является религиозно-правовая практика Римской Империи, равно как и ряда других «успешных» неунитарных по этно-конфессиональному признаку государств.
Суммируем.
Изменение позиции России по отношению к исламскому миру необходимо и неизбежно. Для удержания ситуации под контролем необходимо:
1 . «Всякая система реагирует на любое изменение своего состояния, вызванное как внешним воздействием, так и внутренними процессами, таким образом, чтобы максимально скомпенсировать изменение». Эта общесистемная закономерность известна в химии как принцип Ле-Шателье, в физике – как правило Ленца. Традиционная социальная система реагирует на изменение своего состояния, вызванное вестернизацией, по принципу Ле-Шателье – создает механизмы, враждебные Западу. [ Назад ]
2 . Понятие инверсии экономики было введено при анализе хозяйственного механизма СССР. Зависимость от времени доли производства потребительских товаров (группы «Б» социалистической экономики) в общем объеме производства является гиперболической. За время существования советского государства этот показатель упал от 75% («Б» относится к «А» как 3 : 1 – «нормальная экономика») до 25% («Б» относится к «А» как 1 : 3 – инверсная экономика). Опыт показал, что дальнейшего снижения относительного объема производства конечного потребительского продукта экономика не выдерживает. Понятно, что «индустрия знания» (базы данных, матобеспечение и т.п.) не является конечным потребительским продуктом. [ Назад ]
3 . Невозможно предсказать, последует ли этот обвал за системным кризисом «традиционных областей экономики» или, напротив, спровоцирует его. В любом случае последствия будут фатальны для реального производства. [ Назад ]
4 . Необходимо подчеркнуть, что, на наш взгляд, «антитеррористическая операция» США не должна рассматриваться как проявление конфликта цивилизаций. Правильнее сказать, что США провоцируют такой конфликт, чтобы с его помощью решить свои внутренние проблемы (прежде всего, экономические). Поэтому США заинтересованы во всемерном расширении масштабов боевых столкновений. Эта стратегическая цель (эскалация войны на Азиатском континенте) может быть достигнута действиями в Центральной Азии, Юго-Восточной Азии или Передней Азии.
Избрав «афгано-пакистанский вариант», американцы обрекают себя на длительный и «незрелищный» конфликт, который, однако, интересен для них возможностью получить преобладание в Центральной Азии, ключевой точке этногенетических и миграционных процессов, и завершить стратегическое окружение России, создав систему баз в среднеазиатских республиках бывшего СССР.
«Индонезийско-малазийский вариант» позволяет нанести удар по «визитной карточке исламского модернизма», уничтожив при этом «башни-близнецы» в Куала-Лумпуре, что будет истолковано американским населением как «симметричный ответ террористам». Кроме того, крупная война в Юго-Восточной Азии поставит под сомнение экономический рост в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
«Саудовский вариант» является наиболее привлекательным с точки зрения среднесрочных интересов США. В этой стратегии речь идет об уничтожении самой основы «исламской экономики» – нефти. Американский флот блокирует Персидский залив, а месторождения, нефтяные терминалы, перерабатывающие заводы подвергаются таким же опустошениям, как промышленные районы Японии в 1945 году. Цены на нефть резко возрастают, что приводит к глобальному экономическому кризису «нефтезависимой экономики» европейских стран и Японии (слабое представление о таком кризисе могут дать события 1970-х годов). США в максимальной степени переводят свою экономику на альтернативные энергоносители, расконсервируют собственную или контролируемую нефтедобычу (американские деловые круги вложили значительные суммы в освоение шельфовых месторождений Охотского моря) и переходят к экспорту нефтепродуктов. Средства, необходимые для такой политики, можно получить национализацией «исламского капитала» на территории США и зависимых от них стран.
Такая политика на первую половину XXI века была предусмотрена для США еще в 1950-е годы, но весьма сомнительно, что страна, находящаяся в условиях экономического спада и социально-психологической депрессии, решится на столь опасную, чреватую международной изоляцией геоэкономическую игру. Тем не менее, сбрасывать этот вариант со счета нельзя. [ Назад ]
5 . Данный подход восходит к основополагающим работам О.Шпенглера и А.Тойнби. В последнее время он вновь получил широкую известность вследствие публикации ряда работ С.Хантингтона, профессора, директора Института стратегических исследований при Гарвардском университете, и, прежде всего статьи « The West and the Rest ».С.Хантингтон выделяет восемь различных цивилизаций: западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, славяно-православную, латиноамериканскую, африканскую. Поскольку внятного определения цивилизации автор не дает, классификация выглядит совершенно «случайной по своему содержанию». (По-видимому, ее реальным источником была карта геоэкономических интересов США.) Мы будем пользоваться методологией «разложения по цивилизациям», но не в обозначениях С.Хантингтона. [ Назад ]
6 . См. Р.Седых «Информационный психоанализ». М., 1996. [ Назад ]
7 . Понятно, что такое разложение не является единственным. Возможен, например, «геделевский» подход к теории цивилизаций (С.Переслегин «Геополитическое положение Европы», Звезда, 1998, № 12), кондратьевский анализ по «мирам-экономикам» (М.Кожаринов. «Попутный ветер будет завтра. Графики Кондратьева: ретроспектива и прогноз», М., 2001), геоэкономический синтез А.Неклессы (см., например, «Россия в новой системе координат: цивилизационных, геоэкономических, геополитических.». Научный альманах “Цивилизации и культуры”. Вып.3. Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения.», М.: Институт востоковедения РАН, 1996, с.56-72) и другие построения. Однако, если мы работаем с социальными моделями, имеющими одинаковую мощность пространства противоречий (находимся на одном и том же уровне исследования), размерность цивилизационных базисов оказывается не зависящей от подхода. В таком случае, операция перемешивания этих базисов не вырождена, и мы вправе использовать любой удобный базис, полагая остальные эквивалентными. Предложенная нами дихотомическая классификация удовлетворительно описывает Хаттингтоновское разложение, в рамках которого осуществляется современное американское геополитическое планирование. Тем самым, она прагматически удобна. [ Назад ]
8 . Неясно, почему из всех возможных форм (которых в данной модели 16, а с учетом стадий развития – 48) реализовалось только три. [ Назад ]
9 . В рамках «геделевского подхода» различие цивилизаций определяется следующим образом:
– для Евразийской цивилизации – человек свободен в духовном и не свободен в материальном мире;
– для Афразийской цивилизации – человек свободен в материальном и не свободен в духовном мире;
– для Евро-Атлантической цивилизации – человек локально (в данную минуту и в данном месте) свободен и в материальном, и в духовном мире. [ Назад ]
10 . Во всяком случае, Россия не в состоянии обеспечить сколько-нибудь надежный пограничный контроль. На сегодняшний день до 40% погранзастав на границе России и Казахстана не имеют оружия. Еще хуже обстоит дело с обеспечением горючим. [ Назад ]
11 . В этой связи достаточно рассмотреть процессы этнических миграций на постсоветском пространстве. (Например, С.Панарин « Центральная Азия: этническая миграция и политические субъекты воздействия на миграционную ситуацию »). [ Назад ]
12 . Под Представлением понимается метафора одной системы в другой. [ Назад ]
13 . Например, на историческом феномене викингов. (См. Г.Лебедев. «Эпоха викингов в Северной Европе», Л., 1985.) [ Назад ]
14 . Разумеется, «вытесненные» не надо понимать буквально: эмигранту могло не найтись места в традиционной структуре, но точно также он мог не согласиться с предлагаемым ему местом. Источником изменения (в первом случае – пространства, во втором случае – субъекта) были внешние индукционные силы. [ Назад ]
15 . Заметим здесь, что возрастание демографического давления со стороны стран «третьего мира» не в последнюю очередь обусловлено значительным сокращением младенческой и детской смертности за счет применения западных медицинских технологий. [ Назад ]
16 . Смотри А.Тойнби. «Постижение истории». М., 1991 г. [ Назад ]
17 . О «волнах прошлого» см., например, С.Переслегин « История: метаязыковой и структурный подходы ». В кн. К.Макси «Вторжение» . М., СПб, 2001). [ Назад ]
18 . На территории Приволжского федерального округа происходит активное вытеснение традиционных мусульманских управленческих структур пришлыми миссионерами. Муфтият теряет власть, политическое и психологическое влияние: эмиссары лучше подготовлены и более коммуникабельны; они понимают необходимость связей с общественностью, работы со средствами массовой информации. [ Назад ]
19 . По официальным прогнозам вступление талибов в Таджикистан приведет к вторичной миграции 5 – 10 миллионов человек. [ Назад ]
20 . Данные тестирования приведены, в частности, в журнале «Итоги» (17 декабря 1996 г.), который в свою очередь ссылается на «Ньюсуик». Смотри также В.И.Арнольд «О состоянии образования в различных странах мира». Доклад на Международной научной конференции «Наш ХХ век », Москва, 29 – 30 ноября 2000 г. [ Назад ]
21 . Результатом образовательного процесса традиционно являются три компонента – социализация, навыки, знания. Говоря о кризисе образования, мы имеем в виду, прежде всего, снижение познавательной активности учащихся и преобладание конкретного мышления над абстрактным. Иными словами, выпускник школы в лучшем случае приобретает разрозненные навыки. [ Назад ]
22 . См., например. Р.Уилсон «Психология эволюции». М., София, 1998. [ Назад ]
23 . По материалам статьи С.Боровикова, С.Переслегина « В узлах транспортной сети ». [ Назад ]
24 . Китай образует геоэкономический полюс сам по себе и не нуждается во взаимодействии с Россией, Запад воспринимает Россию как некую неопределенную угрозу, от которой следует отгородиться Шенгенскими барьерами. [ Назад ]
25 . По отдельности все отрезки «южного маршрута», соединяющего Санкт-Петербург с Астраханью и далее – с побережьем Ирана, существуют уже сегодня. Они, однако, не образуют единой транспортной системы и ни в коей мере не могут рассматриваться как «ось», скрепляющая российско-иранский фрактальный полюс. [ Назад ]
26 . Материалы предоставлены группой «Конструирование Будущего» (С.Переслегин, А.Столяров, Н.Ютанов). [ Назад ]
27 . По ряду причин, обусловленных характером взаимодействия Великобритании и Китая, англичане были вынуждены стимулировать вытеснение хлопчатника опиумным маком; в середине столетия сельское хозяйство Пакистана, Афганистана, Ирана было практически полностью подчинено производству опиума. Российские предприниматели, оказавшиеся в зависимости от нерегулярных поставок хлопка из САСШ, настоятельно требовали от государства как-то решить эту проблему. Продвижение Российской Империи в Среднюю и Центральную Азию вызвало резкие осложнения в российско-английских отношений, противоречия удалось окончательно урегулировать только к концу века. [ Назад ]
28 . В этой совокупности мероприятий легко узнается «почерк» монгольских завоевателей: именно так создавалась Империя Чингизидов. [ Назад ]
29 . Заметим в этой связи, что «Временные правила о паломничестве мусульман» (1902 год) ставили мусульманский ал-хаддж в Мекку и православные паломничества в Иерусалим в подчеркнуто равные условия. [ Назад ]
30 . Отдельные восстания непосредственно в зоне военных действий (Чорохский район Аджарии) имели место, но они отнюдь не имели того размаха, на который рассчитывало турецкое командование, и после Саракамышской победы русских войск сошли на нет. [ Назад ]
31 . Ислам на территории бывшей Российской империи. М., 1998. [ Назад ]
32 . В советское время чистота, порядок, организованность жизни в мусульманских городах Средней Азии производили большое впечатление на туристов из средней России. [ Назад ]
33 . В социально проваленных областях принятие ислама является, по сути, единственной возможностью вырваться из алкогольной и наркотической зависимости, освободиться от рэкета. [ Назад ]
34 . Соответствующая статистика получается путем вычитания из общего населения страны численности тех групп, которые заявляют о своей принадлежности к иным конфессиям. То есть, считается, что гражданин России является православным, если только он явно не утверждает обратного. [ Назад ]
35 . О.Г.Большаков. История халифата. Т. III. М., 1998. [ Назад ]
© 2002 Р.А. Исмаилов