Миражи золотого века

К рубрикатору «Эссе и статьи Переслегина»

Сменить цвет

С.Б. Переслегин

Миражи золотого века.

Второй том "Хроник..." включает в себя повесть "Хищные вещи века" и рассказы, часть из которых объединена общими героями и единым названием: "Возвращение".

Действие "Хищных вещей века" происходит с 16 по 18 апреля 2019 года. "Возвращение" включает в себя два столетия истории: "Ночь на Марсе" датирована 1989 годом, "Свидание" - 2189.

Первая четверть XXI века давно привлекает внимание исследователей и романистов. (По видимому, из соображений: чем столетие хуже для современника, тем оно лучше для историка.)Время было довольно хаотическое. Старые структуры "разобщенного мира" (в терминологии Ефремова) уже не функционировали. Новые только создавались и работали преимущественно на бумаге. Как всегда, противеречия внутри управляющих органов разрешались за счет управляемых масс, а реальная власть оказалась в руках организаций, патологически не способных "воспользоваться ей сколько-нибудь разумно".

В это же время переходил в открытую и кровавую форму тлевший едва ли не со Второй Мировой Войны конфликт между индустриальной Ойкуменой и замордованной индуктивными процессами голодной, но вооруженной Окраиной.

Узел противоречий, завязывающийся внутри Окраинных стран, едва ли был понятен политикам того времени - что с той, что с другой стороны полупрозрачной границы. С чисто формальной точки зрения речь шла о сосуществовании на Земле двух цивилизаций, находящихся на разных ступенях общественного развития и исповедующих разные ценности.

Во времена разборок между Берлинским и Атлантическим пактами участники конфликта пользовались Окраиной - как источником ресурсов, союзником (по принципу "враг моего врага - мой друг"), иногда - как полем боя. Во внутренние дела Окраинных государств цивилизованные "советники" почти не вмешивались, да и, наверное, не очень ими интересовались.

Длительное время поддерживался определенный "модус вивенди". Внутренний мир людей, образ жизни, структуры отношений (в том числе - отношений Власти) в Окраинных странах были и оставались феодальными - в лучшем случае. Однако, вооружены эти бесконечные герцогства, эмираты, султанаты и царства были автоматическим оружием, танками, самолетами. И только Страх до некоторой степени удерживал их от использования оружия против тех, кто им его подарил.

Тем не менее, ситуация, до тех пор, пока она стабилизировалась Вековым конфликтом в Ойкумене, была достаточно устойчивой. Но после распада Атлантического Блока Ойкумена стала единым целым, и это целое противостояло Окраине уже потому, что исповедовало совсем другие ценности.

Помощь отсталым странам продолжалась. Теперь это была гуманитарная помощь, призванная "поднять" народы Окраины до европейского (коммунистического) уровня. Речь шла о прогрессорской деятельности в невероятных масштабах.

(Само собой разумеется, это не была чья-то продуманная, осмысленная и последовательная"злая воля". Ойкумена не могла не индуцировать свою структуру в темный мир Окраины. То есть, она угрожала Окраине не определенной политикой, а самим фактом своего существования.)

Попытки помочь инстинктивно воспринималась правящими кругами Окраинных стран как помеха их благополучию, но вряд ли это было существенно. (Плевать было человечеству Ойкумены на чувства удалого князька энского вилайета.) Существенно, что попытки "накормить и обогреть" снимали Страх.

В первой четверти XXI века, Окраина, впрочем, еще не выступает субъектом политического противостояния. Но влияние ее ощущается во всех цивилизованных странах: индукция, к сожалению, процесс взаимный, и "проникая в коварные замыслы врага, трудно не проникнуться его коварством".

"Хищные вещи века" интересны, пожалуй, попыткой дать современному читателю представление об атмосфере и движущих силах эпохи, Действие происходит "вдали от истории". Никаких глобальных событий (вернее, все они остаются за кадром: в прошлом, или в будущем, или на страницах газеты, которую читает Жилин). Ткань времени насыщенна общением людей. Рисунок на этой ткани создается неразрешимым противоречием между космической и психо-волновой цивилизацией. Об этом противоречии, обозначившимся как отказ от информационных технологий в пользу энергетических (engine ), мы говорили в предисловии к первому тому "Хроник..."

Обратите внимание, что это историческое, культурологическое, цивилизационное, наконец, противоречие обретает в "Хищных вещах века" вульгарно-уголовную форму. И решенеим проблемы заняты не вполне профессиональные сотрудники не вполне легальной разведывательной службы.

Так это примерно и выглядело. Мировые войны, маскирующиеся под уголовщину и подпольное всемирное правительство, маскирующееся под разведовательное управление, действующее под "крышей" торгового представительства. Эпоха перемен.

"Хроники..." почти не касаются событий "предрассветных лет" (вторая четверть XXI века) и "периода реконструкции" (2052-2103 гг). Несколько рассказов, примыкающих к "Возвращению" , едва ли затрагивают болевые точки той эпохи. Во всяком случае, полеты релятивистских прямоточников к существенным и важным проблемам человечества тогда не относились.

Привычка упрощать прошлое породило ряд удобных (и в общем верных) клише: "век философии", "эпоха пара и электричества", "атомный век", "Д-время". XXI век устойчивого обозначения не получил (видимо, в связи со своим переходным характером), но, наверное, правильнее всего было бы назвать его "веком экономики".

Человек технологической цивилизации устроен так, что под "новым" он прежде всего понимает очередную техническую новинку. Инновации же иного плана либо не воспинимаются современниками никак, либо воспринимаются, как нечто само собой разумеющееся,

(Напишите исторический роман о XIX веке и вставьте туда фотонный планетолет. Все сразу же заметят анахронизм, и вам придется назвать свою книгу фантастикой, чтобы ее не квалифицировали, как вранье. Но если вы, тщательно проработав технические детали, спокойно срисуете характер Бенджамина Дизраэли с Леонида Горбовского - это легко сойдет Вам с рук. Хотя не надо даже особенно вдуматься, чтобы понять абсолюную невозможность Леонида Андреевича в Викторианской Англии. Он там гораздо более невозможен, нежели упомянутый фотонный планетолет! Аналогично, подкинуть - в качестве прогрессорской помощи - на какую-нибудь Саулу паровую машину - затея, конечно, вполне идиотская, но выполнимая, И машина будет там работать, и через какое-то время будет создано какое-то подобие индустрии. Да и было создано - как раз на Сауле - попущением божьим и Странников. А вот заставить финансовую систему Саулы перейти со звонкой монеты на банковские ассигнации не получится! Единственное, чего удастся достигнуть при таком эксперименте - полного развала денежного обращения и возврата к натуральному обмену: три сюртука равны одному топору...)

XXI столетие было временем великих нетехнологических революций. В психофизиологии (о чем вскользь упоминают "Хроники,,," в рассказе "Шесть спичек") и в экономике.

Неисторику трудно представить себе, что единственным механизмом экономической регуляции, который знало человечество вплоть до середины XXI века , был рынок. Рынок уравновешивал производство и потребление, определяя взаимную стоимость произведенных товаров.

Делал он это плохо, вследствие чего коэффициент полезного действия экономики не превышал 30% , а скорость экономического развития составляла единицы процентов в год, лишь в эпохи технологических переломов приближаясь к десяткам процентов.

Рынок был сравнительно простой автоколебательной системой, описывался тривиальными уравнениями Вольтерра-Локки, определяющими динамику численности в системе "хищник-жертва". Подобно любой автоколебательной системе он время от времени приходил в сингулярное состояние, называмое экономическим кризисом. С неизбежностью маятника кризис этот приводил к последующему процветанию, что, возможно, не было достаточным утешением для тех, кто, оставшись без гроша, покончил с собой или умер от голода.

Естественное желание демпфировать эти колебания приводило к созданию все более и более "зарегулированной" экономики. В конце концов под флагом идей социализма и коммунизма был взращен альтернативный механизм под названием "плановая экономика".

"Плановики" пытались достичь баланса между производством и потреблением формально- директивными методами, Кажется, тогда это называлось "вмешательством разума в организацию человеческих отношений". Математически задача была разрешима и сводилась к преобразованию системы линейных алгебраических уравнений большой размерности. Практически, возможности вычислительной техники (хотя бы и нашей современной) не соответствуют потребностям задачи на несколько порядков. Кроме того, существует проблема неточностей во входных данных, проблема запаздывания сбора информации, "инновационная проблема", "трансляционная проблема" и т,д,

Ни о чем подобном "плановики" не подозревали. В результате их эксперимент по созданию экономического чуда закончился в Советском Союзе середины XX века полной катастрофой, по сравнению с которой любой циклический "рыночный" кризис показался бы процветанием.

Создание термоядерных источников энергии и экономическое освоение Внеземелья сняло остроту проблемы, но не суть противоречия. Рынок, основанный на логике частной собственности, бездушный и безжалостный, не был дорогой к коммунизму. "Плановая" социалистическая экономика была путем в никуда. Настоятельно требовалось чудо.

Чудом было открытие ленинградским теоретиком Ильей Пригожиным в конце XX века целого класса сложных гомеостатических экономических механизмов. Оказалось, что пресловутый "рынок" был первым и простейшим объектом бесконечной (теорема Лелика младшего, 2014 г.) последовательности автоматических регуляторов.

Чудом было то, что зародыш новой "автокаталитической" экономики удалось создать вовремя. Ситуация к середине XXI века вышла из под контроля. Экономика Ойкумены держалась лишь за счет предельно интенсивной эксплуатации Солнечной Системы. Но возможности повышать норму этой эксплуатации были исчерпаны. Война с Окраиной, генетическое вырождение, экология, грандиозный и спасительный проект сети самодвижущихся дорог - все это требовало ресурсов, которых не было. Мировой Совет обсуждал проблему полного преращения всех НИОКР - за отсутствием средств - и остановки (выражались туманнее: приостановки) "австралийской" педагогической программы.

Автокаталитическая экономика вела себя в полном соответствии с общей теорией систем. Первые двадцать лет ее существование в недрах обычной - полугосударственной\полурыночной системы - не ощущалось вовсе или ощущалось, как нечто отрицательное. Следующие двадцать лет планета вошла в состояние неустойчивого равновесия: вклад автокаталитических механизмов позволял лишь компенсировать ускоряющееся сползание экономики к пропасти.

А потом "эпоха реконструции" кончилась, и экономические проблемы просто исчезли из числа вопросов, беспокоящих людей Земли.

"Возвращение" - парадный портрет XXII века- эпохи, которую и поныне многие считают лучшим временем в истории человечества. Трудные, безнадежные, вечные старые, как мир, проблемы неожиданно оказались решенными. Мировое единство. Полное - без всякой Окраины. Экономическое изобилие. Абсолюная открытость Д-цивилизации. И еще не скоро придет пора расплачиваться за обретенные возможности,

"Золотой век" никогда не бывает в настоящем. Он - или в легендарных "кроновых временах" или в неизбывно "светлом будущем". Это нормально, потому что по самой семантике развития - эпоха всеобщего счастья не может - не должна! - наступить.

Конечно, XXII век не был исключением (даже если забыть о тяжелых и мрачных событиях второй его половины). Но, повторяю, А. и Б. Стругацкие писали парадный портрет эпохи. И поэтому мир "Полдня..." выглядит абсолютно счастливым, в меру помпезным и чуточку безжизненным.

Впрочем, у Кондратьева и Славина и должен был возникнуть мираж Золотого века. Оба они родились в конце XX века, и юность их совпала с распадом Атлантического Пакта.Они работали в Дальнем Космосе и на внеземных станциях, и проблемы "смутного времени" почти не задевали их, но всегда были в памяти. Путчи, убийства и самоубийства, наркотики, болезни, коллективное бессознательное с садо-махохистским уклоном.,, Катастрофа "Таймыра" швырнула и х в мир,где ничего этого не было. (По крайней мере, если специально и старательно не искать.) Они увидели "свои" проблемы решенными, а специфические болевые точки нового времени они не могли воспринять. Могли узнавать, изучать, могли писать о них книги, как это и делал Славин, но не были в состоянии их почувствовать, осознать частью своей личности. В общем-то довольно очевидно, что человеку, видевшему Окраинные войны, трудно понять причину психоспазма у незадачливого прогрессора, и уж совсем невозможно представить себе, что этот психоспазм может явиться глобальной социальной проблемой, обсуждаемой в Мировом Совете и около.

И уже на котором круге Хаос поймал человека в лапки "неопределенности", в которых малое возмущение может привести к глобальным последствиям. И с этим надо было научиться считаться.

[ Назад ]