С.Б. Переслегин

Текст, иницированный игрой « Вторая Мировая-1 »

Ночной кошмар

Эта повесть посвящена механизму принятия решений.

Я имел возможность наблюдать его работу во время стратегической ролевой игры по Второй Мировой Войне, состоявшейся в военно-историческом клубе «Полгалактики» весной 1994 г.

У меня нет оснований полагать, будто в Реальности решения принимались как-то по-другому. В созданном нами Отражении войсками обеих сторон руководили профессионалы. При чтении может сложиться впечатление, что Советский Союз совершил множество ошибок, и Германии ничего не оставалось, как одержать легкую и уверенную победу. Нет ничего более далекого от истины! Ошибки, сделанные Сталиным, Жуковым и Черчиллем, столь заметны нам лишь благодаря сильной, точной и весьма неочевидной «игре» тех, кто выступал на стороне «Оси». Попытайся Германия повторить известный план «Барбаросса» (в той или иной модификации), ее ждал бы военный разгром. И в конце-концов подписанный в Отражении мир оказался лучше довоенного ДЛЯ ВСЕХ — в том числе и для Советского Союза! Что ж, настоящий профессионал из своего поражения и ДОЛЖЕН был извлечь больше, чем некий генералиссимус получил от Великой Победы...

Мир нашего Отражения совпадал с Реальностью до конца апреля 1941 г. Однако, Тень возникает только тогда, когда в нее приходят Люди. Но, оказавшись в Отражении, они волей или неволей,, скорее, самим фактом своего пребывания «Там», меняют Мир в сторону более устраивающей их системы межличностных отношений, ценностей, приоритетов. Это не просто, так как Реальность обладает колоссальной инерцией. Опыт, однако, показывает, что это возможно и даже неизбежно.

Корвин, Рэндом, Дейдра, Великий Фюрер Германской нации, Сталин, Черчилль, Жуков — очти все герои, с которыми вы встретитесь на этих страницах — совершенно реальные люди,, реконструируя события в Отражении, я старался не приписывать им собственные слова и мысли. Иными словами, в максимально возможной степени эта повесть документальна. Анахронизмы, время от времени встречающиеся в тексте, не случайны и не являются свидетельством исторической безграмотности автора.

Переслегин.Б., посредник. 28 марта 1996 г.

Два слова о тех, кто рискнул войти в «Отражение-41».

1. Платов, великий Фюрер германской нации, 26 лет, бизнесмен: всегда выигрывает (по крайней мере, в Теневых мирах), всегда кричит, всегда доволен.

2. Фил, Иосиф Сталин, он же Франклин Рузвельт, 20 лет, студент-математик: всегда проигрывает в войне то, что до этого выиграл в экономике, тоже всегда доволен.

3. Корвин, фон Рунштедт, командующий группой армий «Юг», он же Нагумо, командующий 1 авианосным соединением японского флота, 16 лет, 11 класс 192 школы: выигрывает чаще чем заслуживает, но реже чем хочет.

4. Рэндом, фон Бок, командующий группой армий «Центр», 16 лет, 10 класс 107 школы: выигрывает все, что оставил ему Корвин, не проигрывает практически никогда.

5. Дейдра, фон Лееб, командующая группой армий «Север», 16 лет, 10 класс христианской гимназии: сторонник принципа наименьшего действия, вечный союзник всех.

6. Вжик, Барковский, командующий Северо-Западным фронтом, 15 лет, 10 класс 192 школы: всегда понимает ситуацию лучше главнокомандующего, но молчит.

7. Ру, Павлов, командующий Западным фронтом, он же Уинстон Черчилль, 20 лет, студент-математик: философ, сохраняет хорошее настроение вне всякой зависимости от ситуации на фронте.

8. Лева, адмирал Старк, бизнесмен, 30 лет: осторожен и думает, что хитер; вечный крайний, как для своих, так и для противника.

9. Жуков, начальник Генерального штаба, позже президент СССР, 26 лет, студент-гидротехник: извлек из поражения страны больше, чем Сталин извлек из победы.

10. Фиона, Шелленберг, руководитель разведки Рейха, 18 лет, студентка: помогает исключительно Корвину, вносит в игру субъективные отношения из Реальности. (Все данные — на весну 1994 г.)

Пролог

Ударный авианосец «Граф Цеппелин». 18 апреля 1941 г.

Дейдра фон Лееб.

К середине дня поднялось волнение. Размах килевой качки превышал десять градусов. Вода заливала стекла дальномеров в Главном артиллерийском посту.

— Вы не хотите спуститься вниз, принцесса? — командир «Цеппелина», контр-адмирал Принн взглянул на женщину, которая стояла рядом с ним на открытом ходовом мостике авианосца. — Сейчас будет дан полный ход.

— Пожалуй, останусь, — Дейдра фон Лееб безмятежно улыбнулась. Она была единственной женщиной на борту этого корабля. Ее приглашение на испытательный пробег ломало все традиции Флота. Вибрация усилилась. Четыре турбозубчатых агрегата постепенно «раскручивались» на полную мощность — 200 тысяч лошадиных сил. Больше, чем у «Нормандии».

Ветер, и без того резкий, стал нестерпимым.

— Госпожа фон Лееб, — Принн был официален и чопорен, как и подобает военному моряку. — Зафиксирована приборная скорость в 32 узла. Как вы понимаете, проектные 34 мы на такой волне не получим.

— И не надо. Все равно у «Бисмарка» только 31.

— Предполагается, что «Цеппелин» будет действовать совместно с «Бисмарком» ?

— Да, — господин контр-адмирал.

— В Атлантике?

Дейдра покачала головой.

— Скорее всего, в Северной Норвегии.

В составе группы армий «Север», развернутой против Советского Заполярья, Карелии и Ленинградской области. Моей группы армий», — Подумала она, глядя на «BF-109t», который на секунду замер на стартовой катапульте.

Глава 1. Варианты

30 апреля 1941 г. Москва. Кремль.

—…таким образом, боевые действия на Балканском полуострове можно считать завершившимися. Английские войска эвакуируются из Греции. Ситуация на Средиземном море изменилась, по мнению Генерального штаба, изменилась в нашу пользу.

— Немцы оккупировали еще две страны, а обстановка, оказывается, меняется в нашу пользу? Вы ничего не перепутали, товарищ Жуков?

— Никак нет, товарищ Сталин. Во-первых, оккупация — далеко не всегда оказывается лучшим способом использовать ресурсы страны. То есть, Югославия Симовича была бы более полезна экономике Рейха, нежели тот хаос, который неминуемо установится сейчас на Балканах. Оккупированная Югославия будет связывать немецкие войска лучше, чем независимая.

— Вы предсказываете партизанскую войну на Балканах?

— Там она никогда и не прекращалась, товарищ Сталин. Но теперь оружие будет повернуто против немцев.

— Продолжайте, товарищ Жуков.

— Война и оккупация является сильным революционизирующим фактором, об этом писал Ленин. Если руководство Коминтерна сумеет сколько-нибудь разумно распорядиться ситуацией, очень скоро самой влиятельной политической силой на Балканах станут коммунисты.

Далее. В Хорватии сталкиваются интересы держав фашистского блока. Обе «союзницы» — Германия Гитлера, и Италия Муссолини имеют там свои интересы. Возникает конфликт, который может быть нам выгоден.

Наконец, Гитлер потерял на Балканах немало танков и подготовленных танковых экипажей. Три его армии — вторая и двенадцатая общевойсковые и первая танковая — надолго застряли на этом полуострове, поскольку дорожная сеть в Югославии и Греции препятствует быстрой переброске войск. Это означает, что серьезные наступательные операции Германии на других оперативных направлениях маловероятны по крайней мере до середины июня. Между тем, время идет, и оно работает против Гитлера.

— Вы считаете, что Гитлер совершил ошибку, напав на Югославию?

— Я считаю, что он поддался эмоциям и на три четверти убил свои шансы в войне против Англии.

— Кто еще придерживается этого мнения?

— Разрешите?

— Говорите, товарищ Молотов.

— В Министерстве Иностранных Дел считают, что гитлеровская агрессия против Югославии развязывает руки нашей дипломатии. Германия напала на страну, с которой мы заключили союзный договор, и тем самым, разорвала Пакт о ненападении с нами. В новой дипломатической ситуации мы можем начать боевые действия против Германии в любое время, без официального объявления войны и даже без разрыва соглашения 1939 г.

— Генеральный штаб считает, что сейчас настал исключительно благоприятный момент для начала войны с Германией. Вся операция строится на том, что части немецких войск и авиации стратегически интернированы в Югославии и Греции и не могут быть быстро перенацелены против нас. Между группировками войск в Польше и на Балканах образовался разрыв, против которого сосредоточены войска Киевского особого военного округа и Южного военного округа. Используя эффект внезапности, мы должны нанести удары по немецким аэродромам в Польше, Румынии и Венгрии, захватить господство в воздухе и начать наступление на Бухарест и Плоешти. Плоешти — это 75% нефти стран «Оси», товарищ Сталин.

— Мне это известно, товарищ Жуков. Продолжайте.

— Вспомогательный удар должен быть нанесен на Люблин — с юга силами Кирпоноса и с севера — силами Павлова. Отвлекающее наступление предпримем в Восточной Пруссии.

— Опять угробим армию в Мазурских болотах?

— В войне приходится иногда идти на риск.

— Хорошо. А что думают командующие округами? Начнем с севера. Товарищ Барковский.

- Данные агентурной разведки указывают на пристальное внимание Гитлера к району Мурманска-Полярного. На территории Норвегии и Финляндии сосредотачиваются две неприятельские армии, воздушный флот.

- Мы посылаем вам на усиление линкор «Советский Союз». Сегодня это лучший артиллерийский корабль в мире, товарищ Барковский.

- Если, как это предлагает Георгий Константинович, мы нанесем удар немедленно, линкор будет заперт в Балтийском море и окажет помощь разве что Ленинграду, — генерал усмехнулся. — В этом случае я смогу обеспечить безопасность Мурманска только если Финляндия останется нейтральной в Советско-Германской войне.

- Вы можете гарантировать нейтралитет Финляндии?

После небольшой паузы Жуков ответил:

- Могу гарантировать обратное.

- Сколько дивизий мы можем передать генералу Барковскому?

- У нас достаточно войск в резерве и еще больше формируется. Проблема не столько в дивизиях, сколько в снабжении их. Мы можем пользоваться только одной железной дорогой — енинград — урманск, и ее пропускная способность ограничена. К тому же линия границы удалена от дороги и проходит ей параллельно.

- Мы вернемся к этому вопросу позднее. Товарищ Павлов.

- Меня беспокоит сосредоточение крупных сил в Белостоцком выступе. Немцы показали в Польше и во Франции, к чему может привести такое расположение войск при потере инициативы. Напомню, что по данным разведки в полосе моего фронта по стратегическому плану «Барбаросса» должны действовать две сильнейшие немецкие танковые группы. Это около двух тысяч танков.

- Товарищ Кирпонос.

- Механизированные корпуса, которым по плану войны назначается основная роль в наступлении на Плоешти, опаздывают с сосредоточением. Я боюсь, что придется возложить всю тяжесть операции на плечи пехоты...

- Сколько времени требуется для должной подготовке наступления?

- Вероятно, около месяца, товарищ Сталин.

01 мая 1941 г. Штаб двенадцатой германской армии. Афины.

Барон фон Глюк, командующий двенадцатой армией, нервничал. Вопреки всем уставам, традициям да и просто здравому смыслу его штаб располагался едва ли не на передовой. Оставалось гадать, что заставило главкома сухопутных сил назначить местом расположения штаба армии Афины, еще не очищенные от остатков греческих войск. В городе по временам постреливали.

Барон просмотрел оперативную сводку. Армия, добивая греков и англичан, растянулась по полуострову. Последние «томми» эвакуировались на Крит. Сводка перечисляла трофеи, захваченные на Пелопонессе. Пленных было немного. Барон повертел в руках бокал из тонкого хрусталя. ("Все-таки штаб, устроенный в приличном отеле, имеет и свои преимущества».) Плеснул на дно темный густой «Киршен» местных ресторанных запасов.

- Вино какой страны вы употребляете в данное время суток?

Барон подумал, что для хорошего офицера неожиданностей не существует.

- Кажется, французское, мой Фюрер.

Великий Фюрер германской нации брезгливо перелистал сводку. Налил себе вина, залпом выпил. Барон поморщился: манеры вождя всегда оставляли желать много лучшего. Со стаканом в руке он смотрелся естественнее, чем с бокалом.

- Доклад мне не нужен. «Маритой» все ясно. Вот что, вы можете объяснить мне, Барон, что мы вообще забыли в Югославии и Греции? Трения с Италией? Или головную боль по поводу вытаскивания войск с полуострова и неизбежной оттяжки «Барбароссы» ? Я прочел доклад Клейста. Вслух. Генеральному инспектору бронетанковых войск.

- И что? — оинтересовался Барон.

- Инспектор требует голову Клейста. Говорит, что покажет ему, что значит «медленно и методично». Ладно, Барон. То, что мы здесь — ошибка. Но ведь ее надо как-то использовать.

- Согласно приказу от 25 апреля штабом армии подготавливается операция по овладению Критом. С использованием аэродромов материковой Греции и Крита расширяется сфера деятельности Люфтваффе на Средиземном море, что полезно в рамках африканской компании.

- Сколько сейчас войск на Крите?

- Трудно сказать. Туда эвакуированы остатки экспедиционного корпуса. Думаю, всего там дивизии две-три, ограниченно боеспособные. Может быть, больше.

- Я тоже так думаю. И сколько, по-вашему, времени можно удерживать Крит, имея сложный горный рельеф, три дивизии и господство на море? Барон, мне хотелось бы, чтобы к началу общего совещания у вас появились бы более радикальные идеи. Фюрер подошел к окну. Над Акрополем висело знамя Рейха. Это, разумеется, оскорбляло греков, что было не важно. Но это оскорбляло и его чувство истории, которым фюрер весьма гордился.

- Барон, среди греческого сопротивления ваши службы кого-нибудь контролируют?

- Конечно.

- Тогда пускай греки снимут ЭТО. Не мне же этим заниматься.

Из протокола совещания личного штаба Фюрера.

1 мая 1941 г. Афины.

Присутствуют:

от штаба сухопутных сил: Гальдер, Браухич,

от штаба морских сил: Лютьенс,

от штаба ВВС: Геринг, Мильх,

командующие группами армий,

командующие танковыми группами,

командующие 12, 2, 6, 4 полевыми армиями.

Фюрер: «...следует ясно понять: нам отпущены часы, именно часы, чтобы радикальным образом изменить ситуацию. Война приобретает мировой характер; вступление в нее не только Советского Союза, но и Соединенных Штатов Америки неизбежно уже в ближайшие месяцы. Я посмотрел данные по военному производству в этих странах, и они меня испугали. Если мы не выиграем войну в 1941 г., к середине 1942 г. Рейх будет раздавлен..."

Рейхсмаршал Геринг: «Это пропаганда, мой фюрер."

Фюрер: «Вы готовы поручиться за это перед нацией? Я должен присвоить вам звание рейхсмаршала разведки?

Продолжим, господа.

Мы вступаем в кампанию 1941 г., имея в активе историческую и совершенно ненужную победу на Балканах, фронт, растянутый от Нордкапа до Ливии по широте и от одного Бреста до другого по долготе, ненадежного союзника и господство противника на морях. Правда, введение в строй «Соединения L» может это господство поколебать."

Вице-адмирал Лютьенс: «Задача N 1 — еребазирование «соединения L» в Норвегию в рамках «Изменений к плану «Барбаросса».

Фюрер: «Вчера вечером Сталин обратился ко мне с просьбой пропустить через Датские проливы их новый линкор. Что вам известно об этом корабле, Лютьенс?"

Вице-адмирал Лютьенс: «Около 65 тысяч тонн водоизмещения, 9 орудий калибра 406, причем, это русские шестнадцатидюймовки — новые и с улучшенной баллистикой. 29 узлов. 406 мм пояс, башни. Палуба не менее 152 мм. Вчера закончил артиллерийские испытания."

Фюрер: «Каковы возможности линкора?"

Вице-адмирал Лютьенс: «Ну, в принципе он способен разнести на куски мое соединение и у него еще останется достаточно снарядов на все наши крейсера и броненосцы.

Фюрер: «Очень хорошо. Значит, этот корабль будет весьма полезен для нас на севере. Разрешение будет дано, вы пойдете двенадцатого мая вместе с русским кораблем. Английские торпеды на наших складах есть?

Лютьенс: «В избытке."

Фюрер: «На вашем месте я бы знал, что с ними делать.

Мы будем решать задачи комплексно. Великобритания, конечно, будет помогать русским, но нам важно выиграть время. Необходимо, чтобы в первые, критические, дни развертывания «Барбаросса» нгличане были дезориентированы. Для этого и проводится операция «Альбион». В первую очередь — для этого. То, что при этом будет выведен из строя русский линкор, а наши корабли перейдут в Норвежское море — лишь побочные результаты. Но утечки информации здесь допустить нельзя. Иначе дичь превратится в охотника. Работайте, Лютьенс."

Лютьенс: «Мой фюрер, я не успеваю за ходом вашей мысли."

Фюрер: «В печать просочится информация о создании единого Северного флота континентальных союзных держав — ермании и России. В общую сеть дезинформации лягут и кое-какие операции Абвера здесь — в Югославии и Греции. Ваша задача — овести корабли в Тронхейм с минимальными повреждениями. Хейнкели из моего резерва прикроют вас, но это — крайний случай. Это — еждевременная война."

Дейдра фон Лееб, командующая группой армий «Север» : «Правильно ли я понимаю, что нейтрализация и при возможности захват русского линкора входит в задачу моей группы армий?"

Фюрер: «Несомненно. Причем вы должны будете решить эту задачу даже в том случае, если корабль останется вполне боеспособным. В этом случае ВВС группы «Север» будут усилены."

Дейдра фон Лееб: «В моей группе всего 12 дивизий, все пехотные., я знаю, еще четыре мне обещаны. Но по данным моего штаба русские перебрасывают на север не менее десяти новых дивизий, сотни самолетов."

Фюрер: «Сотни» — это сколько?"

Дейдра: «Аэродромы Приполярья и Ленинграда расчитаны на 500 — 600 машин. Таким образом, к началу операции я не буду иметь преимущества ни в воздухе, ни на земле. Кольский полуостров — это горы, идеальные оборонительные позиции, а у меня нет тяжелой артиллерии."

Фюрер: «И все-таки, вы должны взять Мурманск. Мне тоже приходится принимать тяжелые решения. Очень тяжелые решения.

Вообще все должно решится южнее. Но мне нужна волшебная палочка на случай, если нас постигнет неудача ТАМ. Эта волшебная палочка — урманск. Достаньте мне ее, Дейдра."

Гальдер, начальник Генерального штаба сухопутных сил: «Значительное усиление войск на севере едва ли возможно прежде всего по транспортным соображениям. Мой фюрер, я обязан сказать вам, что постоянные изменения в планировании дезорганизует снабжение армии. В план «Барбаросса» внесено столько поправок, что его уже невозможно узнать. Нельзя импровизировать дислокациями миллионов солдат."

Фюрер: «Гальдер, вы отдаете себе отчет в том, что за полгода ваших размышлений план «Барбаросса» вестен, надо думать, известен в деталях во всех странах, где есть хоть какие-то вооруженные силы? Я дезориентировал исполнителей? Прекрасно, но я дезориентировал и разведку противника. Импровизация — наш единственный козырь, в «войне по правилам» они сильнее нас, Гальдер. Это во-первых. Во-вторых, у «Барбароссы» было одно существенное достоинство. Оперативное усиление было выражено в плане настолько слабо, что система снабжения войск будет работать практически при любых наших перегруппировках. Что же до оперативных целей, я хотел бы заслушать командующих группами армий."

Корвин фон Рунштедт, командующий группой армий «Юг» : «В рамках прежнего плана наступление должно было вестись в двух приблизительно равных по силам группировках. Севернее Припятских болот сосредоточивались войска групп «Север» «Центр», имея задачу действовать против Белостоцкой и Минской группировок противника, прикрываясь со стороны Прибалтики явно избыточными силами в составе двух полевых и танковой армии. Южнее Припяти моя группа армий совместно с румынскими и венгерскими войсками наступают на Луцк и далее на Киев. С точки зрения штаба группы армий «Юг» этот план не обеспечивает возможности быстрого разгрома противника."

Фюрер: «Рэндом, вы согласны с этим?"

Рэндом фон Бок, командующий группой армий «Центр» : «Да, мой фюрер. Весь план был основан на том, что противник сохранит крайне невыгодное для него расположение войск в Белостоцком выступе, вследствие чего моим танковым группам удастся в первые же дни войны окружить и уничтожить три русские армии — третью, четвертую и десятую. В случае отвода русских войск на линию Минского укрепрайона, вся операция оказывается ударом по воздуху."

Корвин фон Рунштедт: «Театр военных действий южнее Припяти носит преимущественно открытый характер. В отличие от болотистых и лесистых районов Белоруссии, в Молдавии и на Украине моторизованные войска могут двигаться не только вдоль дорог. С другой стороны, при наступлении придется преодолевать ряд крупных рек в их нижних течениях. Однако, через крупные реки трудно не только наступать, но и отступать. Если военные действия начнутся для русских неудачно, реки доставят им больше хлопот, чем нам.

Далее. Полоса группы армий «Юг» наиболее опасна для нас в случае превентивного наступления русских. Здесь — кратчайший путь к ахиллесовой пяте «Оси» — нефтяным источникам Плоешти. Зная активность русского командования, я предполагаю, что здесь русские отступать не будут, и мы, столкнувшись с сильнейшей их группировкой, сможем решить исход войны в одном грандиозном встречном сражении.

Я предлагаю нанести главный удар в Румынии из района Ясс в общем направлении на Бельцы, Ямполь, Проскуров. Вспомогательный удар — на Проскуров с севера. Далее использовать соединенные 1 и 2 танковые группы для уничтожения оперативных резервов противника в районах Житомира- Коростеня или Киева."

Фюрер: «Какие силы вы запрашиваете для этой операции?"

Корвин фон Рунштедт: «Для того, чтобы наверняка прорвать фронт русских и обеспечить темп наступления я хочу использовать в первом эшелоне армейской группы 9 танковых и 5 моторизованных дивизий, объединенных в две танковые группы, которым будут приданы для защиты флангов, уничтожения окруженных группировок противника и наращивания ударов 22 пехотные дивизии. Общие потребности группы армий я определяю в 95 дивизий, включая венгерские и румынские войска."

Фюрер: «Вы отдаете себе отчет в том, что развернуть эти войска в Румынии невозможно? Вам придется развертывать группу армий на территории противника в ходе наступления."

Корвин фон Рунштедт: «Мы уже делали это в Арденнах."

Гальдер: «Откуда мы возьмем эти дивизии? Из групп армий Бока и Лееб?"

Фюрер: «Если оперативный план «Барбаросса 2» будет утвержден, я санкционирую переброску войск из Франции."

Корвин фон Рунштедт: «В ходе операции должно быть обеспечено единство командования на театре военных действий, не исключая войска, авиацию и флот союзников."

Фюрер: «Я хотел бы заслушать мнение командующего группой армий «Центр»."

Рэндом фон Бок: «В рамках нового плана фронт моей армейской группы растягивается, включая в себя полосу бывшей группы «Север», а силы — начительно уменьшаются. Единственная задача, которая может быть поставлена перед моими войсками — сковать силы противника и тем обеспечить действия Корвина, имея надежду когда-нибудь соединиться с ним восточнее Припяти. Решить эту задачу я могу только наступлением. Если обстановка не изменится, я буду следовать общим контурам прежнего плана."

Фюрер: «Вам будут подчинены силы флота «Балтийского моря» — броненосцы «Шлезиен» «Шлезвиг».

В моем непосредственном распоряжении остается стратегический авиационный резерв и артиллерийские корпуса. Господа командующие, господин начальник штаба сухопутных сил, у нас очень мало времени для того, чтобы подготовить эту операцию. Я назначаю крайним, подчеркиваю, крайним сроком — 22 мая 1941 г. ВВС должны быть готовы раньше."

Корвин фон Рунштедт: «Что мы будем делать, если Люфтваффе не удастся захватить господство в воздухе?"

Фюрер: «Не знаю. Наверное, отходить за Вислу... Ладно. Все свободны. А вас, господин Барон, я попрошу остаться..."

ГЛАВА 2. «ВАЛЬКИРИЯ». МИНУС СЕМАНДЦАТЬ.

Афины. Аэропорт. 4 часа утра.

Ганна Райч ежилась от утреннего холода и злилась. Ее, знаменитую (ну хорошо, пока еще не знаменитую) летчицу-испытателя люфтваффе оторвали от срочной работы, не слушая никаких возражений, отправили в Афины. Поездом! В одном купе с какими-то гражданскими чиновниками из оперативного штаба «Балканы». Одному из них она чуть не сломала руку.

Ганна стояла у пустого здания аэровокзала. Полчаса назад ее разбудили, привезли сюда и велели ждать.

- Вы выспались, Ганна?

- Это... вы? Я слышала, что вы поехали на отдых в Мюнхен.

- Многие думают, что я Мюнхене. Люди, которые осведомлены лучше, считают, что я в Берлине. Человек двести знают, что я в Афинах. А то, что я сейчас не ночую в штабе Барона, а разговариваю со своим личным пилотом, знаете только вы. Как вам нравится такая степень секретности?

Судя по всему, спать Фюрер сегодня не ложился. И, видимо, не собирался.

"Это что, мне снится?» — одумала Ганна.

- Ганна, вы мне нужны.

- Я слушаю, — очему-то в этом странном и нереальном утреннем диалоге на летном поле она говорила с ним, как равная, и оба находили это естественным.

- Вам придется войти в историю, Ганна. Чем бы не кончилась ваша миссия и вся эта война, вы застрянете в учебниках. ("Как полковник Хенч», — одумал он, но говорить это девушке не стал.) Сегодня начинается операция «Валькирия». Собственно, самолеты уже взлетели. Цель операции — воспользоваться благоприятной для нас политической обстановкой в Ираке и изгнать англичан из этой страны.

- Из Ирака? Но... мы же никак не можем достать Ирак. Это... невозможно.

- Возможно, если мы захватим в неповрежденном состоянии аэродромы Кипра. Там будет высажен воздушно-десантный корпус. Через, — он посмотрел на часы, — ерез два часа. В Ираке мы будем завтра.

- Это дезинформация? Я должна попасть в плен и передать это англичанам?

Фюрер рассмеялся:

- А ты умнее, чем я думал. Но в данном случае ты ошибаешься. Видишь ли, они все равно не поверят. А передать это ты должна Роммелю.

- Кому?

- Роммелю, командиру Африканского корпуса. Вместе с моим категорическим приказом. Запоминай дословно. «У англичан будет паника. Большая паника. Постарайся этим воспользоваться.» ще ты передашь ему, что по устной договоренности с Дуче итальянские войска в Африке на время операции переходят в его непосредственное подчинение. Кстати, вот это — действительно дезинформация.

- У меня будут какие-то документы?

- «Предъявитель сего является личным представителем Фюрера германской нации, действует от его имени и во благо Рейха.» одпись. Конечно, «Ришелье» смотрелось бы лучше. Ганна, с этой бумажкой в плен вам попадать не стоит. В особенности к нашим дорогим союзникам. Имей в виду, вытаскивать тебя не будут.

- Я летчица, — нахмурилась Ганна, — выкла полагаться только на себя.

- Тем лучше. Полетишь через Сицилию. Договорись насчет горючего. Как угодно, но договорись. Сошлись на приказ... генерала Штудента. Заплати, у тебя будут деньги. Понадобится — латишь телом. Но в полдень ты должна быть у Роммеля. Живая, и с этой бумажкой.

- Разве вопрос о горючем нельзя решить официально?

- Можно. На это нужно несколько часов. У меня их нет.

Кипр. Никозия. 6 часов утра.

- Господин майор, обнаружена крупная воздушная цель. Направление — юго-юго-запад.

- Александрия что-ли? — майор Андерсен, дежурный офицер штаба противовоздушной обороны Кипра, зевнул.

-, господин майор. Но 8 армия не информировала нас об этих самолетах. Рядовой Томас думает, что это могут быть немцы.

- Передайте рядовому Томасу, что его задача — обеспечить бесперебойную работу радиолокационной станции. Думать он будет в Оксфорде. Это не могут быть немцы, потому что немцам нечего делать на Кипре. Для них здесь нет подходящих целей. Ладно, на всякий случай ведите прокладку цели.

-, сэр.

Минуту майор раздумывал, не поднять ли на всякий случай в воздух дежурное звено истребителей. Но тогда ему придется задержаться минимум на полчаса... и весьма вероятны разборки со штабом командующего в Александрии.

...Сдавая дежурство, Андерсен ни словом не упомянул о самолетах, приближающихся к острову с юга. «Скоро пилоты все равно выйдут на связь», — одумал он, — «И тогда Джек ими займется».

Майор ушел с поста в две минуты седьмого. Он прожил еще тридцать шесть лет и умер в Сан-Паоло в декабре 1977 г. за два дня до старта Первой Звездной. Он никогда больше не был в Англии.

... — Они снижаются, сэр.

- Ты можешь по прокладке определить их скорость?

- Сейчас попробую. Слушай, это не «Веллингтоны» ! Скорость очень мала. Больше всего это напоминает...

Пара «сто десятых» ошла над аэродромом, поливая прицельным огнем зенитные установки и выбегающих из казарм зенитчиков. Вторая барражировала над летным полем, прикрывая планеры. Машины приземляясь, охватывали аэродром полукольцом. В двух местах десантники встретили сопротивление. Выполняя уставные требования, они развернулись в цепь, прячась в складках местности. Лейтенант вызвал по рации поддержку с воздуха, «мессершмидты» начали штурмовку, подавляя очаг сопротивления.

- Двигаться! Двигаться!

Генерал Штудент со своим штабом расположился на окраине аэродрома. Захват летного поля был первой и важнейшей задачей операции, и генерал отдавал себе отчет в том, что от ее решения будет зависеть само существование десантного корпуса. Впрочем, неудача уже исключалась.

К половине седьмого контроль над аэродромом был установлен, и генерал Штудент развернул наступление на город.

- Телефон работает?

-.

- Попробуй дозвониться до военного коменданта. Сообщи, что расчет радиолокационной станции ведет бой с вражеским десантом, запроси помощь.

- Сэр, насколько я понимаю немецкий, военный комендант Кипра требует, чтобы мы немедленно подняли белый фланг.

Александрия. Штаб 8 британской армии. 8 часов утра.

- Связь с Кипром есть?

- Пока нет.

- Что делает Роммель? Какова обстановка в Западной пустыне?

- Продолжается наступление на Тобрук. У меня нет никаких новых сведений. Усиления радиосвязи не наблюдается. Авиация противника активизировалась над Тобруком.

- Не понимаю... Совершенно не могу понять, что делают немцы. Эта авантюра с Кипром... Они не в состоянии даже прикрыть там свои войска истребителями первого класса. Ме-109 из Афин дотягивают только в одну сторону.

- Как «Спитфайры» Александрии.

- Кипр никому не нужен. Это не база флота. Это даже не база ВВС. Курорт. Завтра я блокирую Кипр с моря, и немецкие войска окажутся там в ловушке. Вся эта акция имела бы смысл, если бы она была увязана с наступлением в Африке, с действиями непосредственно против Александрии. Но никаких действий нет! Агентурная разведка сообщает, что немцы интересуются Критом. Войсковая разведка сообщает, что Роммель готовит атаку Тобрука. С Кипром не связано ничего!

- Но не отдавать же его без боя.

- Реально мы не можем послать туда войска. Пока. Немецкий десант надо атаковать с воздуха и блокировать с моря. Поскольку авиация Роммеля не проявляет активности, мы бросим на Никосию бомбардировщики.

- Кипр находится в пределах досягаемости тяжелых немецких истребителей. Если мы пошлем «Веллингтоны» без прикрытия, будут потери.

- Используем «Харрикейны».

- Но ведь им не хватит горючего на обратный путь!

- Я не разучился читать карту.

- Извините, сэр.

- С нашим господством на море мы легко спасем пилотов после посадки на воду. А Ме-110 стоит дороже «Харрикейна». К тому же наличие истребителей будет для противника полной неожиданностью.

- Разрешите выполнять?

- Выполняйте. И внимательно следите за Роммелем. Черчилль приказал отстоять Тобрук. Во что бы то ни стало.

11 часов утра. Западная пустыня. Штаб Африканского корпуса.

Ощущение сна, причем сна страшного, не оставляло Ганну Райч все это длинное утро. Короткое прощание на пустом афинском аэродроме. Авантюрный перелет на Сицилию — без плана, без документов — отборная ругань в эфире, однажды — вено «Мессершмидтов», поднятое ей на встречу. Она не стала проверять, будут ли они сбивать «Юнкерс» с опознавательными знаками «Люфтваффе», ушла к земле, затерялась на фоне солнца. «Сто девятые» не преследовали, видимо, сочли достаточным «пугнуть» нарушителя правил. «Наверное, отправили «телегу» в штаб армии» — мельком подумала она. «Найдут? Вряд ли, будет не до этого». Сицилия. Союзнички, которые засекли ее самолет уже над полосой. Двуязычный скандал, в ходе которого она вдруг как-то стала понимать итальянский. Заправка — од угрозой «перестрелять здесь всех к чертям собачьим во славу Фюрера и Дуче». Полет над морем. Встреча с «Харрикейном» — очти у берега. Отказ мотора, сумятица воздушной свалки, когда «Харрикейн» внезапно был атакован «BF109» состава «Авиации пустыни»... она ушла полупереворотом, выровнялась метрах в пятидесяти над водой, подбитый транспортник никто не преследовал, уже над Африкой она наскребла пару сотен метров, высматривая площадку. Потом, кто-то «своих» ешил, что она просто потеряла эскорт, и сопровождал ее до аэродрома, «Юнкерс» ылся в песок недалеко от полосы и не загорелся только потому, что гореть там было нечему — она заправлялась в обрез.

На аэродроме у нее хватило ума не предъявлять мандат фюрера. Она что-то буркнула насчет Штудента и потребовала доставить ее в штаб. Но здесь была не Италия, здесь эсэсовец из контрразведки мигом связался со штабом Воздушно-десантного корпуса в Афинах, где, разумеется, ни о какой Ганне Райч ничего не знали. «Сейчас расстреляют за шпионаж» — одумала Ганна, подумала спокойно и даже равнодушно. Вероятно, так бы и произошло, если бы среди здешних пилотов не нашлось ее знакомых. Единственную девушку на курсе нельзя не запомнить. Она подумала, что Фюрер учел и это.

Штудента не было в штабе, и Ганна, немилосердно мешая правду и выдумку, разъяснила эсэсовцу суть кипрской операции и свои обязанности офицера связи при командующем воздушно-десантным корпусом. «Господин штурмбанфюрер, вы можете отправить меня в штаб связанную и под конвоем. Но задерживая меня здесь, вы ставите под угрозу планы ОКВ и рискуете головой.» «Вы тоже, мадам, если до вечера никто не подтвердит ваши полномочия». «Генерал Роммель будет ждать меня до полудня. Приведите меня к нему или верните мне пистолет, чтобы я могла застрелиться.»

Вряд ли она убедила его, тем более — спугала, но свидетелей было много, летчики — на ее стороне, и пойти на убийство он не мог. А другого выбора Ганна ему не оставила. «Любой ценой» — одумала она.

Роммель узнал почерк.

- Вы привезли приказ? Где он?

- Фюрер не доверил его бумаге.

-, правильно, тебя могли сбить.

"Или убить здесь."

- Господин генерал, мне поручено передать, что первый воздушно-десантный корпус генерала Штудента сегодня высадился на острове Кипр. Согласно приказу Фюрера, Кипр будет использован для действий против англичан в Ираке и Палестине. Фюрер считает, что осуществление этой операции приведет к панике у англичан. Фюрер просит Вас максимально ее использовать.

- Для действий против Египта? — отрывисто спросил Роммель.

- Фюрер считает, что здесь на месте вам виднее, какие именно действия следует предпринять. Для того, чтобы обеспечить безусловный успех ваших начинаний, Фюрер по согласованию с Дуче вручает вам верховное командование всеми войсками «Оси» в Африке.

Роммель закрыл глаза. Ганне показалось, что генерал вспоминает слова молитвы.

- Я ждал этой минуты полгода, — совершенно спокойно сказал он.

Киев. Штаб Киевского Особого Военного Округа. Полдень.

- Полковник Баграмян явился по вашему приказанию!

- Вот что, Иван Христфорович, — ксим Алексеевич Пуркаев, начальник штаба Киевского Округа, поднялся навстречу начальнику оперативного отдела, — оследняя директива Москвы вам известна?

- Выдвижение вторых эшелонов округа к линии государственной границы? Мы планируем завершить передислокацию к середине мая...

- Это уже не новая директива, — уркаев усмехнулся, — овая предписывает нам подготовить размещение штаба Приволжского военного округа и четырех армейских штабов. В Днепропетровске и Запорожье. Тыловые органы КОВО переводятся вперед — в Одессу и Первомайск. Штаб Понеделина разворачивается в Кишиневе. Механизированные корпуса приказано сосредоточить в Молдавии и на Южной Украине.

- Но это — отказ от КОВО-41.

- Нет. Задача наступления на Люблин с юга с нас не снимается. При благоприятной обстановке.

- А если обстановка не будет благоприятной?

- На этот случай северному крылу фронта предписывается «подготовить и упорно оборонять позицию Черновицы — оскуров — тароконстантиново — ны».

- Что это за чепуха, Максим Алексеевич?

- Не чепуха, а приказ. Народного комиссара обороны. И кстати, разумный приказ. На линии Проскуровского и Староконстантиновского УРов мы обеспечим оборону минимальными силами. Тем активнее можно будет действовать на юге. Ковеля, правда жалко.

Обрати внимание, направление главного удара все больше смещается на юг. Такое впечатление, что мы собираемся воевать с Румынией, а не с Германией.

- Возможно, этот приказ как-то связан с последними событиями на Средиземном море.

- А там что-нибудь происходит? — удивился Пуркаев. — не казалось, что фашисты надолго застрянут под Тобруком.

- По данным радиоперехвата немцы высадили десант на Кипр. Идут бои.

- Какими силами?

- Трудно сказать. Берлин хранит молчание. А Би Би, похоже, плохо ориентируется в обстановке.

- Будем надеяться, англичане накажут фюрера за самонадеянность.

- Фюрера?

-. Он ведь в Афинах, ты не знал? Ладно, вернемся к нашим проблемам. Какова на данный момент группировка противника?

- Данные разведки по-прежнему указывают, что главный удар немцы планируют на стыке 5 и 6 армий — в общем направлении на Луцк. Правда, в целях дезинформации штаб 1 танковой армии противника временно расположен в Яссах.

Яссы. Штаб 1 танковой армии. Полдень. Корвин фон Рунштедт.

- Что сообщают с Кипра?

- С Кипром связи нет. Из Афин передали, что 3 механизированная дивизия изымается из состава танковой армии и переходит в подчинение новой группы армий.

- Вот как? Что это за группа армий?

- Название «Средиземноморье». Включает в себя вторую полевую армию, 1 воздушно-десантный корпус, Африканский корпус, 3 механизированную дивизию и 1 воздушный флот, усиленный за счет Франции. Командующий — Барон фон Глюк. В командование второй армией вступил Вейхс.

- Понял. Либо Кипрская операция идет очень хорошо, либо очень плохо. А что у нас?

- Русские формируют на южном Днепре новую группу армий. Туда будет переброшен штаб одного из внутренних округов.

- Русская авиация?

- Пока пассивна.

- Черноморский флот?

- Выходил на боевые стрельбы. Вернулся в Севастополь.

Корвин закурил, чтобы отогнать гнетущее чувство беспомощности. Сосредоточение его армейской группы запаздывало. Почти физически ощущал он дыры на обоих флангах. Побережье Румынии (и даже Турции) было отдано на милость русского десанта, поддержанного огнем тяжелых орудий Черноморского флота. Пустое пространство между первой и второй танковыми группами. Да и сами эти группы... Войска Манштейна (который вчера сменил Клейста, назначенного заместителем к Йодлю большей частью перемещались между скверными дорогами Югославии и еще более скверными дорогами Румынии. Корпуса Гудериана оставались в Варшаве. Авиация группы армий отдыхала в Рейхе, лишь передовые отряды обживали полевые аэродромы Заднестровья и бетонные площадки Плоешти. Даже к началу наступления будет сосредоточено не больше половины группы армий «Юг». Это риск, на который придется идти. Собственно, он уже пошел на него на совещании в Афинах. Но тогда он ничего не знал о «Валькирии», об этом смертельно опасном для русских преждевременном ударе.

Александрия. Три часа дня.

Истребители появились неожиданно, и стрелки-радисты «Веллингтонов» на мгновение растерялись, не в силах поверить, что немцы достали вырвавшихся из ада здесь. Дома, над собственным аэродромом. Вероятно, они промедлили пару секунд, не больше. Этого было достаточно. «Ме-110» вышли на дистанцию прицельного огня, крыло бомбардировщика, уже заходящего на посадку, охватило пламя, машина завалилась набок, прорезала крылом трещину в бетоне, разваливаясь, рухнула на полосу. Следующий «Веллингтон», взорвался в воздухе. Под огнем «мессершмидтов» ылал заправщик, развалилась диспетчерская вышка. Темный дым от горящего бензина закрыл аэродром, отрезав возвращающиеся английские самолеты от спасительной земли.

...Их обнаружили над морем за сто миль от острова. Их атаковали «Bf109». «Харрикейны» эскорты были мгновенно связаны боем и в несколько минут сбиты, а покончив с ними, немецкие истребители атаковали строй «Веллингтонов», используя новую тактику. «Сто девятые» стреляли с дальних дистанций, стараясь отвлечь внимание бортстрелков и дать возможность оператору оружия на тяжелом Ме-110 нанести решающий удар. Эфир был заполнен криками, матом, воплями о помощи. И недоумением, горестным недоумением. «Откуда «мессера» ?» — вали землю командиры эскадрилий. «Вышлите «Спитфайры», мы атакованы истребителями 1 класса», «Помогите, помогите, умоляю...» Из невнятицы эфиры удалось понять только одно: Кипр в руках врага, и аэродромы Кипра захвачены неповрежденными, и немцы уже — ерез семь часов после высадки десанта — еребазировали туда свои истребительные эскадрильи. Штаб мог помочь пилотам лишь одним — казом сбрасывать бомбы и возвращаться, оставив остров немцам. Ночью туда выйдет флот. А сейчас главное — сохранить оставшиеся бомбардировщики.

"Веллингтоны» кружили над горящим аэродромам. Дым и силуэты собственных самолетов мешали стрелять зенитчикам, но не немцам. А когда, исчерпав боезапас, «сто десятые» ушли — на запад, на посадочные площадки Роммеля, над обреченными аэродромами Александрии появились восемьдесят восьмые Юнкерсы.

ГЛАВА 3. ТРЕВОГА. МИНУС ПЯТНАДЦАТЬ.

Алленштейн. Штаб группы армий «Центр». Рэндом фон Бок.

4 мая, утро.

Рэндома разбудил Браухич. Господин командующий сухопутными силами «имел честь уведомить господина командующего группой армий «Центр», что 41 танковый корпус Рейнгарта изымается из состава его войск и срочно перебрасывается в Румынию». Рэндом, не глядя, подмахнул приказ, спешно подготовленный адъютантом и уныло поплелся завтракать.

Звонок Браухича его не удивил. Незадолго перед войной Фюрер, разбирая план Шлиффена в неуверенном исполнении Мольтке младшего, заметил:

- Его следовало расстрелять перед строем за одну только переброску корпусов с Западного фронта на Восточный. Запомните: при любой обстановке резервы главного командования я буду использовать только там, где наметился успех. Ну а танковые корпуса, как, впрочем, и воздушно-десантные, Фюрер всегда числил своей личной собственностью.

Рэндом связался с Готом, с удовольствием передал ему приказ, не забыв подчеркнуть, что задача прорыва к Минску с третьей танковой группы ни в коем случае не снимается. Ответные пожелания Гота Рэндом выслушивать не стал. Бросил покрасневшей телефонистке

- Разговор сугубо секретный, стенограммы не требуется.

Гота можно было понять. Его соединение, которое на страх русским именовалось 3 танковой группой, в течение месяца сократилось с пяти до двух танковых дивизий. То, что при всем этом Готу «светила» не просто атака на Минск, но атака лобовая Рэндом предпочел пока генералу не говорить. «Чем позднее он перестанет считать меня сумасшедшим и начнет считать просто слабоумным, тем лучше».

Если операция группы армий «Юг» лежала на крайнем пределе возможностей войск, то предполагаемые действия на фронте Рэндома далеко выходили за эти пределы. Сорок шесть стрелковых дивизий, растянутых от Куршской косы до Галиции должны были прикрыть Восточную Пруссию, защитить левый фланг Корвина от предполагаемого русского наступления на Люблин с севера, сверх того, «глубокими прорывами в общем направлении на Минск и Даугавпилс притянуть к себе возможно большие силы противника, способствуя тем самым благоприятному развитию операции на главном направлении». Этот устный приказ Главнокомандующего был дополнен письменным распоряжением «обратить особое внимание на преодоление с боем оборонительной линии неприятеля Западная Двина — непр».

Конечно, в этой бочке дегтя можно было при желании найти ложку меда. Войска Рэндома базировались на Восточную Пруссию. Это подразумевало прекрасную сеть бетонированных аэродромов, короткие коммуникации и прямо-таки роскошное снабжение. Что бы ни говорил Фюрер, а для гауляйтеров восточных районов Германии запросы группы «Центр» всегда будут первоочередными. Но зато и отвечать перед народом Рейха прежде всего будет он, Рэндом.

Генерал-полковник потряс головой, отгоняя приевшийся за эти недели кошмар: внезапным ударом по аэродромам и железнодорожным узлам группы армий русские захватывают инициативу в войне. Горит Алленштейн. Русская авиация и подлодки топят у выхода из Данцигской бухты набитые до отказа беженцами транспорта. Кровопролитные бои за руины Кенигсберга. Резервы группы армий затыкают дыры на линии Вислы. И в этот момент, когда его войска, измотанные тремя неделями непрерывных боев, отброшены за реку, генерал Павлов, оставив против северного крыла группы «Центр» небольшой заслон, всеми остальными силами наносит удары на юг и на юго-запад, разрывая и без того крайне ненадежную связь между немецкими соединениями севернее и южнее Припяти...

Москва. Кремль. 4 мая, вечер.

Воскресный день 4 мая 1941 г. был рабочим для высших руководителей страны. Под предлогом торжеств, посвященных международному празднику солидарности трудящихся, Сталин собрал руководителей военной промышленности на расширенное совещание. По существу, это была последняя проверка мобилизационной готовности индустрии.

Попутно увязывались отдельные технические вопросы. За день он подписал более десятка правительственных постановлений. Сталин перелистал папку документов, поспешно подготовленных аппаратом Поскребышева.

"О начале серийного производства «Изделия БМ13» боеприпасов к нему». «О мобилизации учебной авиации». «О доработке тяжелого штурмовика Ильюшина». «О модернизации бомбардировочной авиации». «Об ускоренном строительстве аэродромов на территории Прибалтики, Западной Украины и Молдавии»...

Постановление, посвященное невнятной «урановой проблеме», вызвало споры в Политбюро. Дело решил Кузнецов, заявивший, что флоту для создания снарядов повышенной бронебойности необходимы урановые сердечники.

Курировать сие постановление почему-то рвался Лаврентий Берия, но Сталин утвердил на этот пост беспартийного академика Крылова, который еще при Николае занимал пост Главного инспектора кораблестроения...

Незадолго до полуночи Сталин, сославшись на усталость, покинул совещание. В рабочем кабинете его уже ждали Жуков и Молотов. Пришло время решать действительно важные вопросы.

- Вы можете вкратце объяснить мне и товарищу Молотову, что происходит сейчас в Восточном Средиземноморье?

- Обстановка не вполне ясна, товарищ Сталин. Насколько можно судить, англичане ожидали активных действий немцев либо на африканском фронте — отив Тобрука, либо — в центральном Средиземноморье — отив Мальты или Крита или их обоих. В действительности, однако, немцы высадили десант на Кипре и сразу захватили инициативу. Кипр был почти на пределе дальности немецкой авиации из Афин, так что какие-либо действия там считались маловероятными.

- Опять внезапность, — усмехнулся Сталин.

-, опять внезапность. Немцы быстро, чтобы не сказать мгновенно перебросили на Кипр значительное количество самолетов.

- Сколько?

- Более ста, если верить английским источникам. Но я не знаю, можно ли им верить.

- У нас что нет своих людей в Александрии, товарищ Жуков?

- Есть. Проблема заключается в том, что у англичан паника. Они сами не знают обстановки. Похоже, что их аэродромы выведены из строя, и немцы развернули наступление к Суэцкому каналу.

- А что делает непобедимый английский флот?

- Отражает атаки немецких самолетов. Немцы устроили что-то вроде «челнока» — Кипр — Западная пустыня — Кипр, и постоянно бомбят Александрию. Используются тяжелые противокорабельные бомбы и парашютируемые мины.

Парализовав средиземноморской флот и авиацию 8-й армии, немцы нанесли удар по Ираку. Так что, я склонен думать, что Кипр был им нужен прежде всего, как аэродром подскока. В Ираке немцы сумели войти в контакт с местным арабским движением и сейчас создают для 8-й английской армии второй фронт — к востоку от Суэца.

- История повторяется, — метил министр иностранных дел.

- Кто же этот новый Лоуренс Аравийский?

- По слухам, которые ходят в Александрии, переговоры вел лично барон фон Глюк, назначенный командовать новой группой армий «Средиземноморье».

- Будем надеяться, что это пропаганда... Не нравятся мне немецкие генералы лично возглавляющие вверенные им войска...

- Во всяком случае, англичане потерпели в Средиземное море новое и очень тяжелое поражение. В возникшей ситуации я сомневаюсь, что им удастся удержать Тобрук. Более того, под угрозой оказывается и Суэцкий канал.

- Чем это угрожает нам , товарищ Жуков?

- Генеральный Штаб занимается этой проблемой. Противник не достает до Баку-Грозного с аэродромов Ирака. Но заняв Ирак, он угрожает не только Палестине и Египту, но и Сирии и Ирану. А вот с аэродромов этих стран наши нефтепромыслы достижимы.

- Разведка утверждает, что во время финской войны французы готовили воздушный удар по СССР с территории,- сказал Молотов.

- У нас нашлось бы, чем их встретить, — метил Сталин. — оварищ Жуков, сколько истребителей мы можем разместить на аэродромах Баку и Грозного?

- Около трехсот.

- Я прошу вас перебросить на Кавказ триста пятьдесят наших лучших истребителей, товарищ генерал армии.

- Сделаем.

- Когда?

- К середине месяца.

- Хорошо. Будем считать это крайним сроком.

Сталин раскурил трубку.

- Вячеслав, мы можем как-то использовать гитлеровскую агрессию на Ближнем Востоке?

- Это зависит от того, насколько мы готовы прямо сейчас втянуться в войну. Аппарат МИДа рассмотрел шесть вариантов нашей реакции на Средиземноморскую авантюру Гитлера. Четыре из них непосредственно ведут к войне с Германией и один — к войне с Великобританией.

- А последний вариант?

- Официальный протест по дипломатическим каналам, сопровождающийся неофициальными примирительными действиями. Но в этом, как будто, нет особого смысла.

- Не скажи, не скажи... — талин подошел к карте. Внимательно посмотрел на нее.

- Товарищ Жуков, какими оперативными соображениями вы оправдываете концентрацию трех армий Западного Особого Военного Округа в пределах Белостокского выступа?

Жуков недоуменно посмотрел на него:

- Прежде всего, разумеется, мы руководствовались политическими соображениями. Если говорить прямо, товарищ Сталин, держать войска на территории Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии необходимо. С другой стороны, этот район представляет собой удобный плацдарм как для наступления на Восточную Пруссию с юга, так и на Люблин с севера.

- А если врагу все-таки удастся достичь стратегической внезапности, как это неоднократно происходило в 1939, 1940 и 1941 г., товарищ Жуков?

- Генштаб и Разведуправление Красной Армии прилагает все усилия, чтобы этого не случилось. Мы имеем прекрасную агентурную сеть в Германии.

- И все-таки, если это произойдет?

- Войска в Белостоцком выступе подвергаются опасности окружения. Противник может провести против них концентрическую операцию, использовав силы трех танковых групп — второй, генерала Гудериана из района южнее Бреста, третьей, генерала Гота и четвертой, генерала Гепнера из района западнее Вильнюса. Прорвав линию прикрытия, гитлеровцы имеют свободу маневра в направлении на Белосток или же на Минск.

- Поэтому я предлагаю сделать примирительный жест. Мы отведем войска Западного и Прибалтийского военного округов на удобную оборонительную позицию, на линию Минск, Вильнюс, Шауляй, Либава. Я думаю, отход крупных сил от границы с Германией — лучшее свидетельство нашего миролюбия.

- Понимаю, — сказал Жуков. — ы не отводим войска от границ Румынии и Венгрии. Таким образом, если свой главный удар противник нанесет севернее Припяти, а пока есть все основания считать, что от поступит именно так, мы выигрываем темп. В Румынии, где будем наступать мы, бои начнутся сразу, а в Белоруссии и Прибалтике удар немцев будет ослаблен этим предпольем. Им потребуется время, чтобы восстановить дороги, перешить рельсы на нашу колею, подтянуть войска... недели две, как минимум. За это время на юге все должно решиться.

- И поскольку мы идем на неординарные шаги, чтобы сохранить мир с Германией, мы можем объявить Гитлеру официальный протест... в рамках нашей игры между Германией и Великобританией.

Цоссен. Главный штаб сухопутных сил. 5 мая. 11.00.

Капитан Эйснер никак не соответствовал стереотипу германского офицера. Он не страдал военной выправкой, не умел, да и не любил носить мундир. Ухитрялся жевать бутерброды на рабочем месте, время от времени оставляя жирные пятна на оперативных картах. Ко всему прочему он постоянно хвастался университетским образованием и почти открыто высказывал социалистические взгляды. И если при всем этом он имел награды Фюрера за Норвежскую и Французскую операции, то это объяснялось лишь одним: Гюнтер Эйснер был очень умным человеком. Он умел превращать разрозненные обрывочные, часто неверные сведения, с запозданием доставленные разведкой, в осмысленную информацию, на основании которой можно было принимать решения. После Норвежской компании Йодль, представляя его к награде, отметил, что Эйснер «знал расположение каждого английского корабля лучше, нежели английское Адмиралтейство». Фюрер, узнав от аппарата Мюллера о политических убеждениях Эйснера, подарил тому картину, изображающую выступление кайзера на памятном заседании Рейхстага 1-го августа 1914 г. «Для меня больше нет партий. Для меня теперь существуют только немцы» — сказал тогда Вильгельм. Месяца за четыре до «Мариты» казом Йодля Эйснер был переведен в штаб ОКХ и подчинен непосредственно Гальдеру.

Эйснер нанес на карту последние поступившие к нему данные. Затем он взял логарифмическую линейку, поминутно морщась от тоскливой и однообразной работы, начал ежедневную обработку.

Сначала с учетом всех изменений в конфигурации дорог, расположении аэродромов и баз снабжения создавалась новая карта, в которой роль расстояния играло обратное время. Окружность на такой карте была изохроной — множеством точек, которые могли быть достигнуты из данного пункта за одинаковое время.

Затем на «изохронную карту» наносилась обстановка, причем части и соединения модифицировались в зависимости от условий снабжения и соотношения угроз, создаваемых ими противнику, и создаваемых противником им. На карте Эйснера угрозы были очевидны.

Затем начиналась самая кропотливая работа: поиск «исчезнувших» соединений противника «проверка однозначности» : поиск альтернативных вариантов размещения сил противника, удовлетворяющих всем точно установленным реперным фактам.

Конечно, если бы капитан на самом деле считал бы все это (как полагало его начальство), он бы до сих пор анализировал операцию «Рот». В действительности, цифровой проверке подвергались только результаты. В выработке гипотез Эйснер полагался на свою интуицию.

Эйснер озабоченно посмотрел на схему. Нечеткая информация радиоперехвата, пройдя через его «информационный усилитель» дала определенный результат: с утра объем радиопередач в Западном и Прибалтийском военных округах России увеличился. Возросло движение на всех дорогах, ведущих к приграничным аэродромам.

Эйснер меланхолично полистал справочник. Как он и предполагал, отклонение выходило за рамки статистической флуктуации. Однако же, не настолько, чтобы можно было сделать вывод о начинающейся войне. Капитан сравнил полученные значения с «таблицей критических ситуаций» надолго задумался. Лучше всего полученные результаты объяснялись в рамках гипотезы, что русские решили вдруг провести войсковые маневры. Но чтобы в такой обстановке устраивать маневры в непосредственной близости от границы, надо быть параноиком, а Сталина Эйснер параноиком не считал.

Звякнул телетайп, доставляя свежую сводку политических новостей. В первом же абзаце Эйснер прочел, что германскому послу в Москве графу Шулленбургу была вручена сегодня нота протеста по поводу «агрессивных намерений Гермнской империи на Ближнем Востоке». Капитан помедлил минуту, затем подошел к телефону.

- Генерал-полковника Гальдера. Кто спрашивает? Капитан Эйснер, оперативный отдел. Возникли определенные проблемы.

Афины. Штаб группы армий «Средиземноморье». 5 мая. 13.00.

Штудента Фюрер принял лично. Генерал прилетел из Багдада с протестом против «бредовой атаки Абадана», а улетел с твердым убеждением, что британские нефтепромыслы в Персидском заливе — единственная достойная цель для Первого Воздушно-Десантного корпуса.

Вчера он вызвал в Афины Редера и огорошил его требованием подготовить «Шарнхорст» «Гнейзенау» для действий в Индийском океане, имея в виду возможность базирования кораблей на Абадан. В виде исключения спешить было некуда, и Фюрер прочитал адмиралу целую лекцию о применении Флота в мировой войне. Редер ушел просветленный.

Оставаясь в Афинах, Фюрер прежде всего маскировал «Барбароссу». Ну, как говорят русские, «лично», обеспечивал сколько-нибудь сносное управление импровизированной группой армий «Средиземноморье».

Собственно, никакого штаба у группы не существовало. Был штаб 2-й армии, основная часть которого перешла к Вейхсу. Был штаб Штудента, располагающийся одновременно в Багдаде, Афинах и Никозии. Был Барон фон Глюк, ведущий переговоры где-то под Басрой. Был Африканский корпус в Ливии и механизированная дивизия в Варшаве. Эти рассыпанные на трех континентах войска волей Фюрера были названы группой армий «Средиземноморье». Снабжались они тоже в основном волей Фюрера.

Операция «Валькирия» ближалась к завершению, по всей видимости, успешному. Очень скоро войска Барона консолидируются в Ираке и Южном Иране и займут подготовительную позицию, чтобы в конце мая быстро развернуться против России. Если удастся захватить Абадан, фюрер поддержит операцию Глюка целым воздушным флотом.

Телефонный звонок оторвал великого Фюрера германской нации от сладких мыслей. Риббентроп сообщил об протесте Советского Союза «против распространения войны на азиатский континент», а Гальдер — о значительном повышении активности русской радиосвязи в Прибалтике и Белоруссии.

"А ведь это война, — одумал Гитлер. — И мы ничего не успели. «Бисмарк» «Цеппелин» горают на Балтике. «Шарнхорст» «Гнейзенау» только начали готовить к выходу. То, что сейчас есть у Глюка на Ближнем Востоке — это меньше, чем ничего. Русские сломают его молниеносно и к концу месяца будут мыть сапоги в Персидском заливе. И подвижные соединения Восточного Фронта — очти все на колесах. То есть, ни Корвин, ни Рэндом, ни Дейдра наступать не могут..."

Яссы. 5 мая, вторая половина дня.

С вечера в городе разворачивали тыловые службы 1 танковой армии. Организацию работ Корвин проверил лично. Дня через два система снабжения скорее всего начнет функционировать. «А может, и не начнет. Потому что работать она должна «в тесном контакте с румынской администрацией.» «Румынская администрация» — это что-то типа «польского танка».

Корвин выругался. Телеграмма из Афин предписывала ему «принять меры к ускорению сосредоточения подвижных войск, имея в виду возможные провокации на границе в период с 6 по 8 мая». О том же самом — в более резкой форме — его предупредил Браухич.

Корвин понимал, что такие бессмысленные фразы, как «принять меры к ускорению» Фюрер мог надиктовать только с отчаяния. Он не хуже Корвина знал, что на сегодняшний день подвижные силы группы армий включают в себя два румынских танковых батальона и конно-механизированную группу. Тоже румынскую.

- Когда планируется начать минирование устья Дуная и подступов к Констанце?

- Восьмого мая, господин генерал.

- Начинайте минировать.

- Но...

- Начинайте.

Он, разумеется, знал, что не начнут. Мин в Румынии не было. Груз из Рейха (старые русские мины, закупленные в тридцать девятом) еще не прибыл. Но, может, хоть слухи о минировании побережья дойдут до ушей осторожного русского адмирала.

- Приказ о сосредоточении всей румынской авиации и артиллерии ПВО в районе Плоешти выполнен?

- Частично. В пределах, входящих в компетенцию военных властей.

- Не понял.

- Часть авиации в Румынии подчинена непосредственно Антонеску, часть ПВО относится к внутренним войскам, согласно статье 11 части первой Договора о военном союзе, указаниям нашего штаба не подчиняются.

- Бардак. Ты отдаешь себе отчет, что если русские разбомбят Плоешти, с нас сдерут кожу. И не в переносном смысле, а в самом, что ни на есть прямом?

- Отдаю. Я разместил на аэродромах Плоешти практически все истребители, которые успели прибыть к нам. С утра...ну в общем после звонка из Берлина готовность повышена до максимума. Я сам собрался выехать в Яссы.

- «До максимума» — это означает, что истребители уже в воздухе?

- Они в пятиминутной готовности. Кроме того, я затребовал у Фюрера ночные «Юнкерсы».

- По официальным каналам? Через Браухича?

- Так точно.

- Значит, сегодня вечером шифровка придет к Браухичу. Завтра с утра ее расшифруют. Днем Браухич позвонит в Афины, если сочтет нужным. Вечером Фюрер свяжется с Герингом. Послезавтра с утра, может быть начнется переброска.

- Но самолеты уже прибыли, господин генерал.

Москва. Министерство иностранных дел. 5 мая, вечер.

- Господин посол, я пригласил вас в столь поздний час для того, чтобы неофициально информировать вас о некоторых шагах, предпринятых советским правительством в связи с обострением обстановки в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, — олотов избрал тот особый «официально-доверительный» тон, которым блестяще владели русские дипломаты.

Шулленбург «почтительно внимал». Протрезвевший от страха Риббентроп умолял «любой ценой» оттянуть войну. «Хотя бы на несколько дней.» о дипломаты бессильны перед ультиматумом. А ночной вызов к Молотову вполне мог быть ультиматумом. Или формальной констатацией состояния войны.

- Вы несомненно понимаете, что Советский Союз, будучи великой державой, не может не реагировать на изменение политического статуса государств, лежащих в сфере его жизненных интересов. Тем более, если такое изменение происходит без предварительных консультаций с нами.

- Господин Молотов, я имею полномочия Имперского правительства официально заверить Вас, что шаг, предпринятый вооруженными силами Рейха с единственной целью помочь нашим союзникам — тальянцам, чьи войска попали в Африке в очень тяжелое положение, никоим образом не направлен против Советского Союза. Германская Империя не имела и не имеет интересов на азиатском континенте. Мы вступили на территорию Ирака, чтобы помочь населению этой страны сломить британский колониальный гнет, и мы уйдем оттуда, как только последний английский солдат покинет многострадальную землю Ближнего Востока. Имперское правительство выражает надежду, что Советский Союз, чья последовательная антиимпериалистическая политика принесла свободу жителям Литвы, Латвии, Эстонии и Польши, сможет правильно оценить благородство намерений Германии и Фюрера.

Имперское правительство обращает Ваше внимание на то, что Германская Империя находится в состоянии войны с Британской империей и ее союзниками. Иными словами, наши действия в Ираке представляют собой военную акцию, важнейшим условием успеха которой являлась быстрота и скрытность. Практически, все руководство акцией было сосредоточено в руках военных, которые поставили Министерство Иностранных Дел перед свершившимся фактом. Хотя в мирное время подобные вещи совершенно недопустимы, война диктует свои законы. Имперское правительство не имело практической возможности проконсультироваться с Правительством Советского Союза относительно осуществляемой военными акции на Ближнем Востоке. В связи с этим, Имперское Правительство приносит Советскому Правительству свои искренние извинения.

- Ваши извинения приняты, господин Посол. Заверяю Вас, что Советское правительство с понимаем относится к мотивам Ваших действий на Средиземном море и на Ближнем Востоке. С другой стороны, я считаю необходимым подчеркнуть, что Советский Союз не находится в состоянии войны с Великобританией. Неофициально я могу сказать, что именно сейчас мы ведем с ней торговые переговоры относительно приобретения ряда образцов радиоэлектронных устройств, в частности — тех, к которым Вы проявляли интерес. Нота, с которой мы обратились к правительству Германии, есть не более, чем дипломатическая любезность по отношению к правительству Черчилля. Вы должны понять, что у нас не было практической возможности проконсультироваться с правительством Рейха по поводу данной дипломатической акции. В связи с этим, Советское правительство приносит свои искренние неофициальные извинения, — олотов улыбнулся.

- Ваши извинения приняты, господин Министр, — улленбург счел возможным улыбнуться в ответ.

- Ваши, возможно, наши враги в Великобритании предпринимают сейчас все меры для того, чтобы поссорить Советский Союз и Германию. В целях сократить возможности для провокаций, мы приняли решение отвести советские войска, развернутые на границе с Германией на сто — сто пятьдесят километров к востоку. Перемещение войск начнется завтра и будет выполнено в течение ближайших двух недель. Мы надеемся, что правительство Германии в ближайшем будущем предпримет аналогичные меры.

- Мы предпримем все меры, чтобы избежать провокаций, и распоряжения такого рода за подписью главкома сухопутных войск генерала Браухича уже переданы частям, расквартированным в восточных областях Рейха, — уклончиво ответил Шулленбург. «Впрочем, это не более, чем зондаж. Русские понимают, что отведя части на двести километров к западу, мы полностью оголяем Восточную Пруссию."

- И последнее. Правительство Советского Союза ранее обращалось к Имперскому правительству с запросом относительно режима Датских проливов в военное время...

Цоссен. Главный штаб сухопутных сил. 5 мая. Ночь.

- Я пошел спать, — явил Эйснер. — намика нарастания угрозы со стороны советских войск значительно отстает от темпов наших собственных приготовлений. Этой ночью русские войны не начнут.

- Вы готовы поручиться в этом перед Фюрером? — щурившись, спросил Кейтель.

- Я готов заверить в этом кого угодно, — Эйснер даже не скрывал раздражения. — к я ухожу, или от меня требуется что-то подписать?

ГЛАВА 4. «СПУТНИК-44».

Афины. 7 мая. День. Вернер фон Браун.

- Господин Верховный Главнокомандующий, срочное донесение от генерала Штудента.

- Что там?

- Гарнизон в Абадане капитулировал. Воздушно-десантный корпус укрепляется на позициях в городе. Нефтепромыслы взяты под охрану.

- Они что целы? Немедленно запросите у Штудента подтверждение. Немедленно.

- Разрешите выполнять?

- Выполняйте. И вот что, мне срочно нужны сводки по Ираку и Египту. Сегодняшние .

- Попробую... Связь очень плохая.

- Это твои проблемы.

(Лейтенант-запасник Родель, пристроенный какой-то влиятельной родственницей на должность делопроизводителя при штабе Барона, оказался фанатичным радиолюбителем. Благодаря ему, группа «Средиземноморье» ока еще управлялась в реальном времени.)

- Пожалуйста, продолжайте.

Собеседник фюрера подождал, когда дверь за Роделем закроется.

- Стартовая масса ракеты А.4 определяется в 12 — 15 тонн, тяга двигателя составляет 30 тонн. Эта ракета будет иметь дальность полета более 300 километров. С учетом высоты и скорости полета она абсолютно неуязвима для современной противовоздушной обороны. При условии надлежащего финансирования А.4 может быть сделана и пущена в серию очень быстро...

- Несерьезно, фон Браун.

- Это не только мое мнение, но и мнение всего коллектива Пенемюнде. Я готов отвечать за эти слова перед Вами... и перед народом Рейха.

- Какую нагрузку может нести ваша ракета?

- Около тонны.

- А точность попадания?

- Нельзя судить об этом до первого испытательного запуска. Поставлена задача достигнуть рассеивания, не превышающего двух-трех километров.

- Ну и зачем мне ЭТО? Тонна с рассеиванием два километра. Фон Браун, я официально заявляю, что военное значение изделия А.4 строго равно нулю.

- Это не так. Я могу привести свои аргументы?

- Конечно.

- Ракета стоит дешевле бомбардировщика, что самое важное, не требует экипажа. Если бы в прошлом году мы атаковали Лондон «Изделием А.4» мы бы достигли больших результатов при меньших затратах — как материальных, так и людских.

- Разумеется, — фюрер усмехнулся. — Весь этот так называемый «воздушный блиц» был проведен несколько бездарно... Это и ко мне относится. Но, к сожалению, не совсем понятно, как там было действовать правильно.

Понимаете, фон Браун, мы были довольно близки к успеху. Но операция затянулась. Я рассудил, что если «добить» нглийскую авиацию, исчезнет основное возражение против «Морского Льва» (так назывался план десанта в Англию, если вы не знаете). Но лето заканчивалось, нам могло не хватить на всю операцию времени. И я приказал оставить английские аэродромы в покое... скорее всего, это было ошибкой. Налеты на Лондон и Ковентри были маскировкой отступления, кстати, очень неудачной. Вы правы, для такой маскировки А.4 эффективнее «Хейнкеля»...

- Ситуация может повториться.

- Не хотелось бы. Не нервничайте, фон Браун. Я пригласил вас не для того, чтобы обесценивать здесь Вашу работу и работу ваших сотрудников. Уверяю, я очень занятый человек, и сейчас у меня на руках три военные операции одновременно. И если я разговариваю с вами, значит, вы мне нужны. Но прежде всего я бы хотел, чтобы вы сами ответили на вопрос, что реально может сделать ваша ракета на войне.

- При массированном применении мы можем нанести значительный ущерб экономическому потенциалу наших противников.

- Вы прячетесь за словами, фон Браун. Что такое экономический потенциал? Заводы, доки, мосты, порты, вокзалы, железные дороги? При трехкилометровом-то рассеивании?

- Промышленные центры.

- Это уже ближе к истине. Ракеты будут падать на города?

-, это наиболее разумное применение.

- И средства ПВО не в силах их остановить?

- У них будут при падении космические скорости. Несколько тысяч километров в час, километры в секунду. Их даже не смогут толком увидеть, не то, что сбить.

- И они будут падать только на военные объекты?

- Но разве вся страна противника — не военный объект?

- А если этот противник завтра будет нужен мне, как союзник? Ладно. Вы отдаете себе отчет, фон Браун, что создаете оружие, предназначенное исключительно для уничтожения мирных граждан? Это — о вашим собственным словам — наиболее разумное применение. С моей точки зрения — вообще единственное. Вы — немец, ваша страна ведет войну. Но вы не помогаете нации выиграть войну. Вы помогаете ей убивать людей. Вы поняли разницу?

-, мой Фюрер. Я понял.

- А теперь к делу. Мне было видение. Откровение. Рассказывать все я вам не вправе. Есть вещи, которые лучше не знать, фон Браун. Но одно вам надлежит понять. Вы должны усвоить, что владеть этим миром будет та страна, которая первой завладеет Луной. Это и есть та задача, которую я ставлю перед вами и вашими людьми.

- Вы отдаете себе отчет...- фон Браун запнулся, испугавшись собственных слов.

- Отдаю. Я не прошу вас решить эту задачу «к десятилетию национал-социалистической революции». Вам понадобятся годы работы, тысячи людей и миллиарды марок. Все это вы получите. С этого дня полигон в Пенемюнде подчиняется непосредственно мне.

Афины. 7 мая. Вечер. Ганна Райч.

(Данная версия разговора Ганны Райч и фон Брауна впервые опубликована А.Аграновским в книге «Открытые глаза. Жизнеописание Алексея Гринчика и Ганны Райч» меет своим источником переписку Фионы Шелленберг и Корвина фон Рунштедта.)

- Дорогой Вернер, я понимаю ваше желание срочно связаться с Дорнбергером, но, поверьте мне, это абсолютно невозможно. В Афинах не работает ни один телефон, кроме наших армейских. Не то война, не то секретность, а скорее всего — осто бардак, — нна улыбнулась. — е беспокойтесь, завтра будете дома. Полетите на мной на «Ме-110» ?

- С вами — куда угодно.

- Ловлю вас на слове. И на правах старожила передаю Вам приглашение в ресторан. Сегодня здесь праздник по случаю того, что Роммель прорвал английские позиции в Западной пустыне.

- А разве мы с вами имеем к этому отношение?

- Наверное, имеем, раз нас настоятельно пригласили.

- Кто пригласил? Вообще, что происходит?

- Ну, не знаю, как меня, а тебя теперь может настоятельно пригласить только один человек в Рейхе. Насколько я понимаю, будет неофициальное продолжение утреннего разговора.

- Ты о чем?

Ганна рассмеялась:

- О Лунной программе, конечно.

Ресторан более-менее привели в порядок, и стало видно, что некогда (вероятно, еще до Первой мировой войны) он знал лучшие времена. К удивлению фон Брауна никаких особых мер безопасности он не заметил. Правда, на входе у них проверили документы, но этим, похоже, и ограничилась забота службы безопасности о старших офицерах группы армий «Средиземноморье», собравшихся на банкет в столице оккупированной страны.

Фюрер уже ждал их. Судя по всему, он с полчаса поднимал себе настроение кофейным ликером.

Фон Браун длинно поздравил «величайшего полководца Рейха» с исторической победой.

- А, еще одна авантюра увенчалась успехом. Так, по крайней мере, это сейчас выглядит. Барон получил «Железный Крест». Штудент примет командование воздушно-десантной армией в составе двух корпусов. А вы, Ганна, кажется, уже выбрали себе награду?

- Если не мечтать об этом, не стоит подниматься в воздух. Понимаете, неба не бывает много. Его хочется еще и еще.

- Там небо черное, а не голубое. Солнце слепит и обжигает. А звезды видны даже днем. Они сверкают, как россыпь драгоценных камней. Они ждут того, кто их подарит Земле.

- Откуда вы знаете?

- Знаю. Ганна, вы понимаете, что из первых десяти полетов девять кончатся катастрофой? И шансов спастись не будет никаких.

- Я выживу.

- Откуда вы это знаете?

- Знаю, — девушка упрямо сжала губы.

- Итак, Браун, я нашел вам испытателя. Финансирование программы открыто вчера. Ваш исследовательский центр будет состоять из трех отделов. Первый — опытные разработки реактивных двигателей для нужд военной авиации. Работает в контакте с авиастроителями. Второй — еактивные бомбы и ракеты с радионаведением. Работает в контакте с исследовательскими лабораториями Флота. Третий отдел собственно ваш: Спутник и Лунная программа.

Вы можете привлекать любых людей., в ближайшее время будет опубликовано дополнение к Нюрнбергским законам. Смысл в том, что используемые процедуры определения расы неадекватны. Документы можно подделать, а форма черепа зависит от того, сколько раз в детстве вас били по голове. Ариец отличается от неарийца тем, что заботится о благе Рейха. Все остальное — хитрая еврейская провокация. Так что, Энштейн был арийцем, а теория относительности — важнейший вклад германского народа в цивилизацию, — фюрер допил ликер и приступил к закуске.

- Лунная ракета будет иметь в длину не менее сорока метров и весить сотни тонн... — мечтательно проговорил фон Браун, — это уже не изделие А.4. У этой программы должно быть собственное Имя... Как мне ее назвать?

- Давайте окажем уважение грекам, — улыбнулась Ганна. — Вернер, назовите программу «Афина». Или, например, «Апполон».

Дополнение к директиве ОКВ N 29 от 7 мая 1941 г.

» казания начальника штаба Верховного Главнокомандующего о мерах взаимодействия германских и румынских войск на территории нефтеносных районов Румынии."

1. В рамках «дополнений к плану «Барбаросса» начение нефтеносных районов и нефтеперерабатывающих заводов Румынии, как основного источника снабжения горючим группы армий «Юг» омышленности Южной и Центральной Европы, еще более возрастает.

2. Ввиду этого будет применен метод руководства, уже оправдавший себя в прежних совместных операциях: в интересах централизованного управления боевыми действиями в районе Плоешти станавливается единое командование.

3. Руководящим органом для всех сил союзников, оперирующих в районе Плоешти, является Штаб Обороны Плоешти, организованной на базе органов управления 11-й германской армии.

4. Вплоть до особого приказа Фюрера Штабу Обороны Плоешти подчинен 1 германский воздушный флот, 3 дивизия ночных истребителей, два батальона самоходной зенитной артиллерии.

5. В отношении снабжения Штаб обороны Плоешти подчиняется Румынскому генеральному штабу.

6. Снабжение горючим и боеприпасами 1 воздушного флота возлагается на штаб группы армий «Юг».

7. В оперативном отношении Штаб обороны Плоешти подчинен непосредственно командующему группы армий «Юг».

8. С 00.00 часов 09 мая 1941 г. над районом Плоешти вводится круглосуточное барражирование истребителями в числе не менее 1\4 наличных самолетов. Не менее 1\4 машин должно находится в пятиминутной готовности.

9. Организация системы предварительного обнаружения и оповещения в Карпатах, на линии Дуная и в Венгрии возлагается на штаб группы армий «Юг».

10. Организация системы предварительного обнаружения и оповещения в Черном море возлагается на командование морскими силами Черноморского ТВД.

11. Все важные решения, касающиеся румынских частей и не вытекающие из данной директивы, предоставляются на подпись генералу Антонеску.

12. Все командиры предупреждены о личной ответственности за выполнение указаний, переданных в данной директиве.»

ГЛАВА 5. «АЛЬБИОН».

I. Оперативные документы. 8 — 12 мая 1941 г.

1. «Особая директива по организации противовоздушной обороны Мурманска и Кандалакши».

08 мая 1941 г. Совершенно секретно.

Данные агентурной и войсковой [так в подлиннике] разведки неопровержимо указывают на сосредоточение военно-воздушных сил гитлеровской Германии на северном фланге стратегического фронта — в Норвегии и северной Финляндии.

Исходя из опыта войны в Западной Европе и на Балканском полуострове можно предположить, что противник имеет намерение внезапным ударом по аэродромам захватить господство в воздухе, обеспечив тем самым благоприятные условия для проведения операций как против сухопутных сил Северного Военного Округа — в направлении на Мурманск и Кандалакшу, так и против Советского Северного Флота.

В связи с этим приказываю:

1. Расширить аэродромы Мурманска и Кандалакши для дополнительного размещения 100 истребителей МиГ-3.

2. Создать в Мурманске, Кандалакше, Полярном запасы горючего на три недели активных военных действий.

3. Повысить боеготовность истребительных эскадрилий СВО, ускорить переучивание личного состава на новые типы самолетов.

4. Истребительными патрулями закрыть границу с Норвегией и Финляндией, преградив путь немецким самолетам — нарушителям на Советскую территорию."

2. Телеграмма Командующего ПВО.В.О. Народному комиссару Обороны.

Поступила 07.32 09 мая 1941

Срочно. Совершенно секретно.

» одному Комиссару Обороны.

В связи с Вашей директивой от 08 мая 1941 г. запрашиваю:

Означает ли пункт 4 указанной директивы разрешение сбивать немецкие самолеты при нарушении ими госграницы? Командующий ПВО.В.О."

3. Телеграмма Начальника Генерального Штаба от 10.05.1941 г.

Поступила 18.23. 10 мая 1941 г.

"Командующему ПВО Северного Военного Округа.

В своей деятельности Вам надлежит руководствоваться указаниями Директивы от 08 мая 1941 г.

Начальник Генерального Штаба Жуков.К."

4. Письмо Начальника Генерального Штаба командующему Северным Оперативным направлением.

(Получено 09.30 11 мая 1941 г.)

"Командующему Северным Оперативным Направлением генерал-лейтенанту Барковскому.С."

Лично. Совершенно секретно.

Передавать только через офицера.

» орогой Ян Станиславович!

Неофициально информирую тебя о том, что угроза войны с фашисткой Германией значительно возросла. По нашим данным главный удар будет нанесен гитлеровцами на фронте Павлова, вспомогательные — на Украине и в Прибалтике. Однако, по сведениям агентурной разведки Гитлер придает огромное (и, по-моему, преувеличенное) значение захвату Мурманска. В связи с этим прошу тебя оборудовать и с максимальной энергией оборонять линию Мурманской ж.д., обратив особое внимание на удержание в любом случае Мурманска и Полярного, как оборудованных баз Северного Флота.

Истребительная авиация округа будет усилена.

Поддерживать тебя с воздуха будет также авиация резерва Главнокомандования с ленинградских аэродромов.

Нашей дипломатии удалось добиться согласия Германии на про- ход ЛК «Советский Союз» датскими проливами. Необходимо обеспечить воздушное прикрытие корабля на последнем этапе перехода. (...)

Твой Жуков."

5. Докладная записка капитана Эйснера, оперативный отдел штаба ОКХ.

» льнику Генерального Штаба сухопутных сил генерал-пол- ковнику Гальдеру Ф.

Информирую Вас о значительном изменении оперативной ситуации на Восточном ТВД.

1. Отвод русских войск в полосе групп армий «Центр» «Север» озволяет противнику выиграть не менее десяти дней оперативного времени. Данное обстоятельство усугубляется тем, что русские, по данным войсковой разведки, активно минируют мосты и железные дороги в приграничной полосе.

2. По данным динамики радиообмена обеими сторонами (и нами, и Россией) в основном завершено сосредоточение ВВС.

3. Динамика радиообмена указывает на усиление внимание сторон к районам Плоешти и Мурманска.

4. Выход в море ЛК «Советский Союз», одновременно, ЛК «Бисмарк» «Тирпиц» дает повод полностью мобилизовать и сосредоточить наиболее боеспособные Военно-Морские силы сторон.

5. Таким образом, в ближайшие дни как Рейх, так и Россия будут в целом готовы к войне.

6. В связи с вышеизложенным, после 15 мая использовать метод анализа радиообмена для определения момента начала войны не представляется возможным.

11 мая 1941 г. Капитан Эйснер."

6. Из дневника начальника генерального штаба сухопутных сил генерал-полковника Гальдера Ф.

"12 мая. Афины. Доклад у фюрера.

Докладная записка кап. Эйснера.

После 15 мая война может начаться в любой момент!

Намерение фюрера оттягивать ее до сосредоточения группы армий «Юг».

Переброска Хе-111 резерва в Румынию.

Обстановка в Югославии.

Выход «Соединения «L»."

II. Сообщения прессы.

"В ночь на 9 мая советский самолет ТБ-3Д, совершающий испытательный полет по программе «Рекорд дальности-41», в связи с тяжелыми метеорологическими условиями и отказом части навигационных приборов совершил вынужденную посадку на территории Германии. После вмешательства советских дипломатических служб самолет продолжил выполнение программы испытаний. Самочувствие членов экипажа хорошее.» (» вда», 10 мая 1941 г.)

"В ночь на 9 мая истребителями ПВО Рейха, использующими новые технические средства, был обнаружен идущий с юго-запада неопознанный четырехмоторный летательный аппарат. После предупреждения командира звена майора Томке самолет включил бортовые огни и совершил благополучную посадку на одном из военных аэродромов Германии.

Неопознанный аппарат оказался экспериментальным русским тяжелым бомбардировщиком ТБ-7, конструкции Петлякова. По словам русского пилота самолет сбился с курса во время выполнения испытательного полета в сложных метеоусловиях.

На всю ночь русские пилоты стали гостями «Люфтваффе».

Утром, после заправки и устранения повреждений навигационной аппаратуры, русский самолет вернулся на Родину.

Нет никаких сомнений в том, что подобные неофициальные контакты способствуют сближению народа Рейха и братского советского народа.» (Берлинер беобахтер, 10 мая 1941 г.)

"Югославия. Сложная операция Абвера и службы безопасности Рейха завершилась 10 мая арестом ряда главарей Югославских подрывных организаций, финансируемых Великобританией. Нет никаких сомнений в том, что наймиты Черчилля понесут суровое, но заслуженное наказание.» (Берлинер беобахтер, 11 мая 1941 г.)

» екоторые из наших читателей связывают аварию русского экспериментального самолета ТБ-7 и последние события в Югославии. Высокопоставленный чиновник МИДа информировал нас, что связь между этими событиями действительно существует.

Черчиллевская Англия, терпящая в войне поражение за поражением, в своих поисках союзников докатилась до использования сербских бандитов, некоторые из которых — в надежде получить денежную помощь не только от Лондона, но и от Москвы — называют себя коммунистами. Связавшись с ними, Англия, несомненно, рассчитывала на возобновление неофициального сотрудничества с Советским Союзом.

Однако, надежды британских империалистов не оправдались! Верный духу и букве своего договора с Великой Германией Советский Союз установил контакт со службой безопасности Рейха, следствием чего и была блестящая совместная операция, которая, как мы надеемся, принесет мир и покой в измученные земли Югославии.

Подобные совместные действия приведет к еще более тесному сближению народа Рейха и братского советского народа, нашего верного союзника.» (Берлинер беобахтер, 12 мая 1941 г.)

"Как стало известно из заслуживающих доверия дипломатических кругов, Великобритания готовит новое нападение с моря на Скандинавский полуостров. В целях обеспечения мира и свободной торговли на севере Европы создается единый Северный флот союзных континентальных держав — ермании и СССР. Со стороны Германии в этот флот, являющийся гарантом мира в Норвегии, Швеции, Финляндии, вошли новейшие линейные корабли и авианосцы. Россия предоставила свой лучший линкор «Советский Союз». (Берлинер беобахтер, 12 мая 1941 г.)

III. Из стенограммы телефонных переговоров премьер-министра Великобритании.Черчилля и герцога Гамильтона. 11 мая 1941 г. Утро.

» — ... заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс. Повторяю

- Гесс. Выбросился с парашютом в моем имении. Настаивает на встрече с господином Премьер-министром Великобритании.

- Я не нахожу это возможным.

- Может ли Рудольф Гесс встретится с уполномоченным представителем правительства Его Величества?

- И это я не нахожу возможным. Мы должны рассматривать Гесса только как военнопленного. Любой иной подход сыграет на руку Гитлеру.

- Поступок Гесса, продиктованный желанием прекратить состояние войны между Великобританией и Германией...

- Гитлеровской Германией, с Вашего разрешения.

- Гитлеровской Германией, господин Премьер-министр. Так вот этот поступок был неожиданным для самого Гесса. Гитлер, конечно, не мог предвидеть то, чего не предвидел сам Гесс...

- Как он объясняет свои действия?

- Он ссылается на предсказание своего личного астролога, и я ему верю.

- Дивный народ... У него есть конкретные предложения?

- У него есть неустанное желание работать во имя мира.

- Это несущественно. У вас все?

- Получены сведения о совместной Советско-Германской морской операции в Норвегии, господин Премьер-министр."

IV. Личное и конфиденциальное послание Премьер-министра Великобритании.Черчилля командующему Флотом Метрополии адмиралу Тови.

Получено адресатом в 12.35 11 мая 1941 г.

»...таким образом подтвердил сведения воздушной разведки о выходе на рассвете 12 мая в море соединения Лютьенса ("Цеппелин», «Бисмарк», «Тирпиц» ), усиленного новым русским линейным кораблем. Я понимаю, что за оставшееся в Вашем распоряжении короткое время Флот Метрополии не в состоянии организовать перехват неприятельских линейных кораблей адекватными линейными силами.

В связи с этим прошу Вас (насколько это окажется возможным и целесообразным) использовать против Лютьенса британские подводные лодки, развернутые в настоящее время в Норвежском и Баренцевом морях.

Обращаю Ваше внимание на то, что Великобритания не находится в состоянии войны с Советским Союзом, поэтому агрессивные действия против русского линкора, разумеется, не могут быть санкционированы правительством Его Величества. Таковые действия крайне, повторяю, крайне, нежелательны; они являются совершенно недопустимыми.

Однако, как «бывший военный моряк» я полностью отдаю себе отчет в том, что у офицера-подводника, атакующего сильно охраняемый объект в сложных метеорологических условиях полярных морей, могут возникнуть проблемы с определением национальной принадлежности корабля-цели. Я полагаю, что если у командира лодки будут хотя бы малейшие сомнения по этому поводу, он немедленно откажется от всяких агрессивных действий. (...)"

V. Норвежское море. 14 мая 1941 г. Корабль Его Величества «Трайдент».

- Вижу линейный корабль в охранении миноносцев. Идет прямо на нас.

- Приготовится к атаке!

-, сэр.

- Рассчитайте полный торпедный залп носовыми с перекрытием полутора длин корпуса цели.

- Данные подготовлены.

- Убрать перескоп! Носовые — товсь.

- Цель начинает поворот.

- Поздно! Залп!

- Первая пошла. Вторая пошла. Третья пошла.

- Секундомер?

- Включен.

- Погружение 200 футов.

- Гидрофоны фиксируют одиночный взрыв.

- Слышу над нами шумы эсминцев.

- Малый вперед.

- Слышу шум винтов подводной лодки...

- Господи, а это кто?

- Погружение 250 футов. Право на борт. Средний вперед.

- Слушай, а у этой штуки было четыре башни? Или все-таки три?"

V. «... наградить Железным Крестом 2 степени штурмбанфюрера СС Скорцени О. за участие в операции «Коммунист» ("Альбион» )

Наградить Железным Крестом 2 степени доктора астрологии Крюгера Ф. за участие в операции «Голубь» ("Альбион» ).

18 июня 1941 г.

(Подпись) рейхсфюрер «

VI. 12 мая 1941 г. Вильнюс.

- Уважаемые господа, я полностью отдаю себе отчет в том, чем вы рискуете, собравшись здесь, поэтому я буду краток настолько, насколько это возможно.

- Вы тоже рискуете, Барон, — метила немолодая женщина, сидящая в углу у патефона. У нее был нервный тик,, казалось, она непрестанно подмигивала собравшимся. К тому же она поминутно морщилась от звуков русского романса, доносящихся из динамика.

- — офицер. Моя должность обязывает меня служить моей Родины.

- А у нас больше нет Родины, — сказала женщина. — нас нет страны, нет языка, нет имущества, нет свободы и скоро не будет жизни. И мы готовы служить народу который исторически всегда был близок литовцам.

- Ты имеешь в виду поляков? — осведомился старичок с бородкой, которую непонятно почему принято называть профессорской.

- Оставь! Я имею в виду братскую Германию, которая бескорыстно помогала народам Прибалтики в из борьбе против русского владычества.

- Например, под Грюнвальдом в 1410 году?

- Господи, не Грюнвальд, а Танненберг. Не 1410, а 1914 г.

- Эма...

- Слушай, заткнись, ладно? И так тошно.

- Я просто хочу понять — мы боремся против великой и неделимой России или против большевистской тирании?

- Господа, давайте отложим дискуссию, — брюзгливо сказал приглашенный. Василий Захаров, майор Красной Армии. Он же Павел Синицин, монархист-белоэмигрант и злейший враг Советской Власти. Он же Никодим Измайлов, эсэр, участник Кронштадского восстания, сторонник лозунга «За Советы без большевиков». Он же Вильгельм Лемке, офицер Абвера, «истинный ариец, преданный фюреру».

- Мы — я имею в виду народ Великой Германии — боремся не «против», «за». За единую обновленную Европу. За независимость малых наций и их развитие, свободное от какого бы то ни было насилия и диктата. За неотъемлемые права человеческой личности. За прогресс и мир во всем мире. В этой борьбе нам мешает британский империализм, американская плутократия и большевистское варварство. Но, опираясь на помощь малых народов Европы, вашу помощь, Господа, мы выполним свое предназначение.

Час освобождения близится. Еще до первых летних гроз доблестная германская армия развернет наступление на всем фронте — от Баренцева до Черного моря. И еще до начала листопада вы завоюете себе свободу.

Нас, германскую армию, прежде всего интересуют данные о местонахождении и перемещении частей Красной Армии, о выходе в море боевых кораблей и транспортов советского Военно-Морского флота, о военных перевозках, об изменениях в графике работы железных дорог. Вы сможете сообщить нам это с помощью радиопередатчика, который я оставляю вам. Шифровальные таблицы прилагаются. Ради всего святого, не передавайте ничего открытым текстом, ладно?

Далее. Вы можете приблизить час освобождения, нанеся удары по линиям связи — неважно — мейским, гражданским... Линии связи, железные дороги, коммуникации. Уничтожение посыльных. Террор против убийц из НКВД. И так далее.

Но если вы хоть немного дорожите жизнью — своей и своих близких, вы должны действовать вовремя. Удары по линиям связи должны быть нанесены в момент начала нашего наступления. Не раньше, и не позже.

- Как мы узнаем?

- Берлинская радиостанция передаст фразу на русском языке. Запоминайте. «Передаем прогноз погоды для западных районов Советского Союза. Над всей Прибалтикой безоблачное небо. Над всей Прибалтикой безоблачное небо. В Псковской, Новгородской и Ленинградской областях переменная облачность, дожди, грозы.» Эта условная фраза означает, что до начала войны осталось ровно 8 часов.

14 мая 1941 г. Рига.

- Слушай, Серега, это настоящие враги. Ну, не та шантрапа, которую мы... Настоящие гады, которые действительно работают на немецкий Абвер.

— ы хочешь сказать, что обычно мы ловим ненастоящих шпионов?

- Нет, тоже, конечно, настоящих. Но не таких, как эти.

- Ладно, сойдемся на том, что хотя все враги — оны, некоторые из них шпионы в большей степени, чем другие. Где, говоришь, они собираются?

- Частная квартира в Иманте.

- Кто информировал?

- Одна парикмахерша из тех, что по патенту, и потом непосредственно оттуда был сигнал. Опять же соседи заметили, что недобитки собираются едва ли не каждый вечер, и все время патефон гоняют. Сплошной «Интернационал» три часа подряд. — , это подозрительно. Берем.

-... Рация «Телефункен», немецкого производства. Приемник опять же немецкий, семиламповый. Таблицы шифровальные. Пистолет «маузер». Пистолет «ТТ». Удостоверение на имя... Удостоверение на имя... Справка... Пистолет «Люгер». Граната ручная... Хозяйка, признаваться будем?

- Будьте вы прокляты!

- Это надо понимать, как признание в том, что в период с весны 1939 года и по настоящий момент вы осуществляли сотрудничество с немецкой, британской и французской разведками, злоумышляя террористические акты, направленные против свободы и независимости Латвии? Сергей Петровичи, зафиксируйте признание в протоколе.

- Ладно, только помедленнее.

- Вот что. У тебя единственный шанс. Прямо сейчас рассказать все, что знаешь. Хотя, знаешь ты, конечно, немного...

- Ничего я вам не скажу!

- Скажешь! Скажешь, как миленькая! Или дочка твоя скажет. Ну! Кто тебя завербовал? Что ты должна делать? Когда?

А дальше сразу произошло многое.

На пороге появился пьяненький мужичонка в матроске и с фуражкой «Черноморский Флот». Шел он, пошатываясь, наткнулся на угол, извергнул из себя нецензурную брань, сделал еще шаг, споткнулся. Покатился по ступенькам прямо к чекистам. Серега поднял его за шиворот. И секундой позже одна стальная рука обхватила ему подбородок, запрокидывая голову назад, другая мягко, едва ли не нежно извлекла из кобуры пистолет. И еще до того, как хрустнули шейные позвонки, пистолет трижды выбросил огонь.

- Бегите! Забирайте девочку и уходите! Это ваш единственный шанс. Вот тебе адрес, — он протянул женщине клочок газеты с детскими каракулями.

- Кто... вы?

- Я же не спрашиваю, кто вы. Сигнал был?

- Какой? «Безоблачное небо» ?

-, Конечно. Как, кстати он точно звучит?

- «Над всей Прибалтикой безоблачное небо. В Ленинградской, Псковской, Новгородской областях переменная облачность, дожди, грозы."

- Все правильно, молодец. Ладно, давай беги.

» ьяный матросик» ер за ней дверь. Потом неторопливо закурил. Помедлил, что-то взвешивая в уме. Развернул рацию и отстучал ключом краткое сообщение. Вечером шифровальщица в Москве прочитает:

"Ильмар — Алексу. Кодовая фраза «Над всей Прибалтикой безоблачное небо. (...)» будет передана по берлинскому радио за восемь часов до нападения Германии на Советский Союз."

ГЛАВА 6. РЕШЕНИЕ. МИНУС ЧЕТЫРЕ.

15 мая 1941 г. Москва. Кремль.

Сталин не мог не признать, что повреждение перед самой войной новейшего корабля с символическим названием «Советский Союз» — неважное предзнаменование. «Может, и стоило пойти по пути наших немецких «друзей» ереименовать его в какого-нибудь «Адмирала Макарова» ? Ну да, ладно. В конце концов, корабль же не утонул.»

С другой стороны печальные события в Норвежском море лишали Сталина необходимости как-то мотивировать внеочередное совещание командного состава РККА в Кремле.

- Собственно, я полагаю, ничего страшного не произошло, — метил Ян Барковский. — Корабль нуждается в доковом ремонте. Док у нас есть. Мы не сможем использовать линкор в море? Но мы и не собирались воевать на территории Норвегии — о крайней мере в первые две-три недели войны. А роль артиллерийского резерва особой мощности «Советский Союз» сыграет и в доке. Я уже отдал распоряжение обеспечить сектора обстрела на случай ведения огня непосредственно с территории завода. Специалисты заверили меня в том, что это возможно.

- Кроме того, гитлеровцы тоже потеряли один линкор. «Бисмарк» олучил торпедное попадание и встанет на ремонт в Норвегии. Будем надеяться, англичане продлят срок этого ремонта, — сказал командующий Северным флотом.

- То есть, вы полагаете, что мы только выиграли от того, что наш лучший корабль получил торпеду, товарищи командующие? — щурился Берия.

- Мы выиграли от того, что линкор пришел в Мурманск. Повреждения неприятны, но не существенны.

- Я склонен согласиться с Яном Станиславовичем, — талин подошел к карте, внимательно посмотрел на нее. — тлер мог пойти на риск преждевременной войны и потопить наш линкор авиацией. Он, однако, предпочел пропустить его. Из этого мы можем сделать вывод, что ТАМ еще не готовы, и это обнадеживающий вывод, товарищи. Мы рискнули и мы выиграли. Корабль был атакован англичанами?

- У нас есть все основания считать так, товарищ Сталин.

- Это хорошо. Это значит, что наш будущий союзник будет испытывать в отношениях с нами если не чувство вины, то по крайней мере — увств неловкости — насколько Черчилль в состоянии его испытывать. Ладно. Инцидент считаем исчерпанным. Лаврентий, подготовь списки виновных. На случай, если ты не понял: только списки. Эти люди будут нужны мне в начале войны.

Берия кивнул. Генералы облегченно вздохнули. Иосиф Виссарионович продолжил:

- Слово имеет начальник Главного Разведовательного Управления Генерального Штаба Красной Армии генерал-лейтенант Голиков. Голиков был пятым с 1937 г. начальником ГРУ.

- Противник продолжает концентрацию войск на западных границах СССР. В настоящее время мы усматриваем в его дислокации ряд отклонений от раскрытого советской разведкой плана «Барбаросса». Так, линии снабжения 1 танковой группы отнесены к югу, увеличено количество войск в Норвегии и Северной Финляндии. С другой стороны гитлеровские войска в Польше и Восточной Пруссии усиливаются медленнее, чем мы этого ожидали. До сих пор неясна дислокация 2 танковой группы.

- А третья и четвертая танковые? — спросил Павлов.

- Там, где они должны быть по развертыванию «Барбаросса». В последнее время усилен радио- и телеграфный обмен между штабами этих соединений и штабом фон Бока в Алленштейне.

Мы, Главное Разведывательное Управление, пришли к выводу, что оперативный план противника сейчас существенно изменяется, и это должно снизить возможности немцев быстро реагировать на те или иные наши действия в политической и военной области. Альтернативой может быть, конечно, вывод о дезинформационной акции, имеющей своей целью замаскировать развертывание «Барбаросса», которое будет полностью восстановлено в последние дни или часы перед началом войны. В любом случае ГРУ берет на себе ответственность рекомендовать политическому и военному руководству страны рассмотреть возможность превентивных действий РККА.

- Буржуазные круги и так обвиняют нас в агрессивности, товарищ Голиков.

- У нас имеются основания утверждать, что Германия готова напасть на нас. Прежде всего, я имею в виду операцию «Безоблачное небо».

- Расскажите нам об этой операции подробнее... — талин выделил последнее слово.

- Гитлеровцы вступили в переговоры с антисоветским националистическим подпольем в Прибалтике, на Западной Украине и Белоруссии, имея своей целью использовать националистов в качестве «пятой колонны». Группы снабжались немецким оружием, фототехникой, средствами связи. Перейти к активным действиям они должны после получения кодового сигнала по Берлинскому радио. Нам, работникам ГРУ, удалось вскрыть содержание сигнала.

- «Над всей Прибалтикой безоблачное небо», — отянул Сталин, — это ведь повторение кодовой фразы генерала Франко?

- Именно так.

- С оригинальностью мышления у них неважно. Вы выяснили, когда сигнал должен быть передан?

- За восемь часов до начала агрессии, товарищ Сталин. (...)

15 мая. Афины. Штаб группы армий «Средиземноморье».

(...)

-... операции «Уран». Цель операции:

Первое. Спровоцировать противника на начало военных действий и возложить на него ответственность за развязывание войны. Второе. Нанести поражение основным силам русских ВВС. Третье. Разрушить бакинский нефтеносный район. Четвертое. Блокировать русский Черноморский флот в Севастополе.

Операция организована штабом группы армий «Средиземноморье» оводится под непосредственным руководством Фюрера. К настоящему времени завершено выполнение первого этапа операции.

- Пожалуйста, подробнее, Шелленберг.

Фиона кивнула:

- Мы установили ряд контактов с патриотическими группами в Литве, Латвии, Эстонии на Украине, в Молдавии, в Прибалтике, в самой России. Собственно, националисты должны будут действовать в интересах Групп Армий в предстоящем наступлении. Хотя, я хочу прямо сказать, что реальной боеспособностью подполье не располагает.

- Этого и не требуется, — сухо сказал фюрер. — одолжайте.

- Для координации действий подпольщикам был сообщен кодовый сигнал «Безоблачное небо», который, якобы, будет передан за восемь часов до начала военных действий. Мы предполагали, что, учитывая уровень конспирации наших русскоязычных друзей и уровень работы Сталинских спецслужб, этот сигнал будет раскрыт русскими. Сегодня мне сообщили, что русским радистам приказано «тщательно следить за сводками погоды, передаваемыми берлинским радио».

- Очень хорошо.

- Таким образом, русские будут исходить из того, что сигнал на восемь часов предшествует нашему удару.

- И, насколько можно судить из анализа его военной доктрины, постарается сорвать наши действия, или, вернее, действия наших ВВС, превентивным ударом по аэродромам Польши, Румынии, Венгрии и Германии. Это будет, конечно же, наглая и неспровоцированная агрессия, — фюрер улыбнулся. — ы встретим их удар всеми истребителями. Таким образом, к началу нашего авиационного наступления их ВВС будут несколько ослаблены...

Свой удар — о русским аэродромам, а также по Баку и Севастополю мы нанесем ранним утром через сутки после сигнала «Безоблачное небо» ерез 16 часов после русской атаки.

(...)

15 мая. Москва. Кремль.

(...)

- Что предлагает Генштаб?

- Генеральный штаб рассматривает две версии: сигнал «Безоблачное небо» может быть как действительным немецким кодом, так и дезинформацией, провоцирующей нас на определенные действия. Поскольку действия эти — евентивный удар по неприятельским аэродромам в момент подготовки немцами самолетов для атаки — едставляются довольно очевидными, Генеральный Штаб принял решение не идти по пути, на который нас, как мне кажется, настойчиво подталкивают.

Я полагаю, что мы не должны привязываться к немецкому «Коду погоды» вне зависимости от того, является он истинным или ложным.

- Конкретнее, Георгий Константинович.

- Генеральный штаб закончил разработку оперативной директивы «Осень», которая, на наш взгляд, полностью отвечает сложившейся обстановке.

Мы предлагаем нанести удар как можно быстрее,, если это окажется возможным, ДО передачи немецким радио сигнала «Безоблачное небо». Цель операции — ушить нефтеперерабатывающие предприятия района Плоешти и при этом нанести решительное поражение германским ВВС, которые будут вынуждены использовать максимальные силы для прикрытия этого — столь важного для них направления.

Мы используем значительное число устарелых бомбардировщиков ТБ-3 с аэродромов Южной Украины. Самолеты будут подняты в воздух неодновременно, пойдут с разных направлений. Около 3 часов ночи над Карпатами эскадрильи соединяются в единую ударную группировку. Далее они направляются к Плоешти, идя на малых высотах по горным долинам.

Бомбардировщики пойдут без прикрытия, так как ожидать серьезного противодействия румынских ВВС над Карпатами нельзя. Минимально необходимую защиту обеспечат 20 И-16, базирующихся на ТБ-3. Это так называемая система «Самолет-Звено», разработанная Вахмистровым.

- Но, боюсь, над Плоешти германские истребители будут, — метил с места Буденный. — И два десятка И-6 против них не помогут.

- Непосредственно над Плоешти группа будет прикрыты несколькими сотнями истребителей, действующих с полевых аэродромов Румынии. Истребители не будут делать обходного маневра над Карпатами. Они пойдут прямо к Плоешти. Время расчитано так, чтобы они были там одновременно с передовыми эскадрильями бомбардировщиков.

Германия действительно придает обороне района Плоешти важное значение, и мы хотим это использовать. Удар будет нанесен в момент рассвета, когда ночные истребители возвращаются на аэродром, а дневные готовы к взлету. В этот момент аэродромы наиболее уязвимы, а способность персонала быстро и четко реагировать на изменения обстановки ослаблена проведением взлетно-посадочных мероприятий.

После удара по Плоешти мы предполагаем начать действия против неприятельских аэродромов. Сухопутные силы переходят в наступление на пятый день войны. К этому времени сосредоточение и развертывание войск будет вполне завершено.

Главный удар будет нанесен, как это предполагалось и раньше, на Будапешт с поворотом в зависимости от обстановки — на Вену или Софию. Вспомогательные — на Люблин и через Яссы на Бухарест. Войска генерала Павлова содействуют операции, обороняя направления на Минск, Ригу, Вильнюс. Войска генерала Барковского удерживают Мурманск и Мурманскую железную дорогу. (...)

15 мая. Афины. Штаб группы армий «Средиземноморье».

(...)

- Свой основной удар группа армий «Юг» наносит правым крылом.

Наступление здесь русские считают маловероятным, поскольку войскам придется в самом начале операции формировать Дунай и Днестр, при этом фланг операции открыт со стороны моря, на котором господствует их флот.

Мы, однако, исходим из того, что активность русского черноморского флота удастся значительно понизить как в рамках операции «Уран», так и за счет минирования устья Дуная. Между тем, мы сможем ввести легкие силы флота в Дунай и тем обеспечить форсирование реки в нижнем течении.

Наступление предлагается вести в следующей группировке.

С юга румынская армия при поддержке 41 танкового корпуса наступает на Арцыз и далее на Бессарабскую. С запада 1 танковая армия форсирует Дунай в районе Унгерны и разворачивается на северо-восток, захватывая Бельцы. Ее первой оперативной целью должен быть мост через Днестр в районе Ямполя. (...)

15 мая. Москва. Кремль.

- Растянутость позиций наших войск в Молдавии не будет иметь существенного значения, так как наличие второго и третьего стратегических эшелонов — я имею в виду Бельскую, Кишиневскую, Огреевскую и Одесскую, Николаевскую и Первомайскую группировки не дадут противнику возможность развить успех. (...)

15 мая. Афины. Штаб группы армий «Средиземноморье».

- Для того, чтобы наверняка преодолеть русскую оборону в Молдавии я хочу сразу же ввести в действие второй эшелон армейской группы — восьмую и девятую армии, которым поставлена задача обеспечивать правый фланг 1 танковой армии при ее наступлении на север-северо-восток. Обеспечение левого фланга озлагается на действия танковой группы Гудериана, наступающей на Проскуров.

Для действий против стратегических резервов противника, сосредоточенных восточнее Днестра, я прошу использовать бомбардировщики из резерва Главного Командования.

- Это будет возможно, только если мы захватим господство в воздухе, Корвин. (...)

15 мая. Москва. Кремль.

- Это будет возможно, если мы захватим господство в воздухе, Иосиф Виссарионович. Это главная и единственная предпосылка к успеху операции.

- И это господство призвана обеспечить ваша операция «Осень». Кстати, почему «Осень» ?

- Ну, во-первых, хоть маленькая, но дезинформация, дескать, мы не готовы и начнем осенью. Во-вторых, намек — бомбы будут падать на Плоешти, как осенние листья...

- Это — хорошее название, но не достаточно хорошее. Операция хорошо продумана, товарищ Жуков. Генштаб и ГРУ проделали большую работу. Поэтому сегодня я санкционирую проведение операции, названной в честь великого русского полководца восемнадцатого века Александра Суворова. Мы должны провести ее раньше, чем противник закончит свою подготовку к войне.

«Командующим военными округами. Совершенно секретно

Командующим армией. особой важности.

Командующим флотами. Не передавать ниже

Командующими армейскими корпусами. уровня штаба корпуса

При получении кодового сигнала «Суворов» вскрыть мобилизационный пакет.

Начальник Генерального Штаба."

(Получена адресатами в течение 16 мая 1941 г.)

Из дневника Начальника Генерального Штаба сухопутных сил генерал-полковника Гальдера.

"15 мая. Афины.

Совещание у фюрера. «Код погоды».

"Операция Уран». Успех зависит от точности расчета времени. Успешные опыты по минированию побережья с дирижаблей.

Данные разведки: русские ВВС закончили сосредоточение (!)

Днепровская флотилия переведена в Припять. (?)

Доклад ф. Рунштедта об операции группы армий «Юг».

День «М» не назначен."

16 мая 1941 г. Афины. «Штаб группы армий «Средиземноморье».

- Сложившаяся на Ближнем Востоке обстановка иллюстрирует смысл понятия «свобода маневра». Закрепившись в Ираке и Южном Иране, частично переориентировав линии снабжения горючим на Абадан, мы получили возможность развертывать операции как в направлении на север — отив советского Закавказья и нефтяных источников Баку, так и в направлении на Запад — отив Египта. Естественно, план боевых действий группы армий «Средиземноморье» строится на возможности быстрого маневрирования силами, прежде всего силами авиации, между этими оперативными линиями.

- Насколько вероятен контрудар англичан против Абадана, Барон?

- Мы пришли к выводу, что он маловероятен. У англичан нет для этого ни достаточных сил, ни воли, ни, наконец, топлива.

- Александрия почти непрерывно подвергается налетам, — сказала Фиона. — горела большая часть складов горючего. Снабжение у них шло преимущественно из Абадана через Суэц. Попытки флота сорвать действия Роммеля привели к дополнительному расходу топлива. Теперь флот прикован к Александрии. В городе паника. Горючее, корабли, самолеты, — все используется прежде всего для эвакуации чиновников колониальной администрации и членов их семей. На их счастье нам нечем и незачем топить их транспорта. По данным агентурной разведки идет укрепление Мальты, Крита, Гибралтара, Индии. Египет считается потерянным.

- У нас тоже есть проблемы. Английские подводные лодки не утратили своей активности в Восточном Средиземноморье, что затрудняет пополнение войск Роммеля для нового наступления.

- Хорошо, Барон. В основном я принимаю ваши соображения относительно действий группы армий. Остается одна проблема. Насколько я вижу, ваш план воздушного удара по Баку основывается прежде всего на силе и внезапности. Мне представляется, что для преодоления глубоко эшелонированной противовоздушной обороны русских этого недостаточно. Я прошу вас дополнительно продумать этот вопрос.

Господа, генералы! Я выслушал вас, и я целом удовлетворен уровнем планирования операций в масштабах групп армий. Сегодня я утвердил директиву «Уран». ВВС переводятся в состояние максимальной готовности с нуля часов 17 мая. Полностью прекращены все полеты над территорией СССР, исключая Закавказье и действия ночной авиации. Ночным истребителям и ночным разведчикам бомбардировочных эскадрилий предписывается перейти на уплотненный график тренировочных полетов.

Я предполагаю начать боевые действия 21 мая 1941. Сигнал «Безоблачное небо» будет передан в 5.00 20 мая. Окончательное решение о начале операции будет принято 19 мая в Берлине. Вы свободны.

"Распоряжение главнокомандующего вооруженными силами о назначении срока начала наступления на Советский Союз

Главное командование вооруженных сил.

Генеральный штаб вооруженных сил.

Оперативный отдел.

1 отделение.

16.05.1941 г.

Совершенно секретно.

Только для командования.

На основе предложений, представленных командующими Группами армий и командующими родами войск, Верховное Главнокомандование вооруженных сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:

1. Днем «М» операции «Уран» считать 21 мая.

2. Днем «Д» операции «Барбаросса» считать 25 мая.

3. В случае переноса этих сроков соответствующее решение будет принято не позднее 19 мая. Данные о направлении главного ударов будут в этом случае по прежнему оставаться в тайне.

4. В 05.00 20 мая в войска будет передан один из следующих сигналов:

а) Сигнал «Дортмунд». Он означает, что воздушное наступление, как и запланировано, начнется 21 мая, и что можно приступать к открытому выполнению приказов. (...)

17 мая 1941 г. Кунцево. «Ближняя дача».

Сталин нервничал. Решение, принятое позавчера в Москве, было правильным: его убедили в этом генералы, и он сам убедил в этом себя. Но, подобно всякому неожиданному шагу, оно таило в себе риск.

А рисковать он не любил.

Как хорошо было все рассчитано два года назад!

Он предоставил Гитлеру свободу рук в Польше отнюдь не за любезное согласие того отвернуться, когда Красная Армия начнет бить горшки на прибалтийской и финской кухне. «Нет, господин Гитлер, возвращение Россией ее исконных земель, возвращение, на которое хитрый Вождь и Учитель заручился согласием Ллойд-Джоржа еще в девятнадцатом, когда Германия лежала в развалинах, а будущий фюрер работал охранником в концлагере, пройдет как-нибудь без вашего участия...» — думал он тогда. Расчет был значительно глубже. Германия разобьет Польшу, и вместе с ней рухнет «Версальский порядок», отгораживающий Советский Союз от Европы. Англия и Франция вмешаются в войну, Германия повторит знаменитый «шлиффеновский удар» ерез Бельгию, как и в 1914 г. будет остановлена между Сеной и Марной. Начнется позиционная война, немцы, англичане и французы вновь будут резать друг друга, а выиграет от этой резни «великий могучий и нейтральный Советский Союз...»

И все шло как по маслу до тех пор, пока в мае 1940 г. немцы не прорвали французский фронт в Арденнах. В ходе одной рискованной выше всякой меры, но удачной авантюры Франция была поставлена на колени, и лучший меч был выбит из рук Англии. А ему пришлось иметь дело уже не с Германией, хватающейся за соломинку переговоров с коммунистами, чтобы вырваться из кольца потенциальных фронтов, а с Германией — овелительницей Европы. На следующем этапе — маневрировании — он переиграл Гитлера, получив время для развития экономики и перевооружения армия. Он добился своего: совокупная мощность его авиазаводов в полтора раза превысила совокупную мощность авиазаводов Рейха. Таким образом, война стала неизбежной,, он Сталин, осторожный человек, действующий только наверняка, должен был рискнуть и начать ее.

И все бы ничего, если бы не Фюрер! «Политический авантюрист, которому вечно все удается... Как он говорит сам о себе: это Фюрер, его не уничтожишь...» Он преследовал Сталина даже во сне. В странном повторяющемся сне, где Сталин почему-то руководил государством бессмертных и потому несколько заторможенных эльфов, а Фюрер то в роли демократически избранного Премьер-министра возглавлял Великий Флот «Империи Двойной Звезды» то в качестве лидера «Арабской коалиции» с одним крейсером и двумя подлодками десятками топил эльфийские корабли.

«Зря мы объявили психоанализ буржуазной лженаукой, — одумал Сталин. — гласил бы сюда Юнга, посоветовался бы...» Он достал папку с косо наклеенной бородатой физиономией.

«Великий Фюрер германской нации... Из характеристики, составленной британским Обществом соционики: «Психологический тип — логико-интуитивный интроверт (Робеспьер). 1 функция — экстравертная логика... (это можно пропустить, все равно ничего не понять, да они и сами этого не понимают)

Авантюрист. Отличается быстрыми и продуманными (белая логика в базовой функции) действиями, однако, психически не вполне устойчив.

Очень изобретателен тактически, стратегические дарования, хотя и превозносятся непрофессионалами, вторичны, вытекают из несколько поверхностного, но длительного знакомства с разработками Сунь-Цзы, Лиддел-Гарта, и вероятно, советской школы.

Активен, в любой ситуации стремится решить исход дела наступлением. Безгранично верит в себя, передает эту уверенность подчиненным.

Очень конкретное техническое мышление, сочетающееся с глубоким знанием техники и путей ее развития. Впечатляет умение использовать технические системы в ином качестве, нежели это предполагалось разработчиками.

Любит риск. По натуре — тный игрок, готовый в определенных условиях рискнуть жизнью, империей, народом.

Прагматик. Национал-социализм для него — не более, чем удобный инструмент, который рано или поздно будет отброшен за ненадобностью. Качество странным образом уживающееся с любовью к романтике.

Скорее тактик, чем стратег, скорее техник, нежели политик... (не то, не то... вот! нашел)

«Ярко выраженный маринист, основывающий свои военные планы главным образом на использовании сил Флота и создании хотя бы локального господства на море."

Сталин закурил. Подошел к телефону. Поднял трубку. Снова положил. Ему очень не хотелось этого делать, но не сделать этого он не мог.

— вяжите меня с Генеральным Штабом. Георгий Константинович? Это хорошо, что вы еще не спите. Меня очень беспокоит флот. Вам ведь известно, насколько Гитлер любит атаковать военно-морские базы. А флот будет нам необходим — в этой войне и в следующей... Нет, я не верю в способность авиации защитить корабли. Он постарается использовать какое-нибудь новое изобретение. Планирующие бомбы, или ракеты, или подводных диверсантов. Я прошу Вас днем перед началом «Суворова» вывести корабли из баз. Путь проведут какие-нибудь учения.

ГЛАВА 7. ИЗМЕНЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ. МИНУС ОДИН.

19 мая 1941 г. Тронхейм. 4 часа утра.

Окна ее спальни выходили на море.

Труднее всего было встать: отбросить теплое одеяло и окунуться в стылость скандинавского замка, открытого северному ветру и океану. Дейдра окончательно просыпалась уже внизу — в офицерской столовой за чашкой настоящего кофе.

Сегодня утро началось со вранья.

Дейдра пообещала Линдеману, что «Бисмарк» будет поставлен в сухой док «как только будут ликвидированы последствия диверсии». Линдеман ушел, предварительно высказав много нелестных слов о Норвежском сопротивлении и об уровне работе «этой поганой контрразведки».

Фиона ругани, естественно, не заслуживала: диверсия в единственном в Норвегии сухом доке была организована по распоряжению самой Дейдры. Организована образцово.

Лютьенс, который был в общем в курсе дела, организовал «временный ремонт» : водолазы приклепали к разорванной торпедой левой скуле линкора несколько стальных листов. Переборки, примыкающие к поврежденному отсеку, усилили, течи заделали цементом.

Дейдра знала, что с началом войны «Бисмарк» выйдет в море, и будет находится там столько, сколько понадобится. Ему придется стрелять главным калибром, хотя от сотрясений неизбежно разойдутся наспех сработанные швы на корпусе. Ему придется идти полным ходом, не обращая внимания на фильтрацию воды через сальники, на угрожающе прогибающиеся переборки. И один Фюрер знает, через сколько тысяч ходовых миль, через сколько боев лучшему линкору Германии будет разрешено встать на ремонт. «Соединение L» было ее страховкой на случай английского десанта в Норвегии. По сути, единственной страховкой.

Полярный. Штаб Северного Флота. 4.15.

» Командующему Северным Флотом контр-адмиралу Головко А.С.

Приказываю в течение утра 19 мая вывести из баз надводные корабли и подводные лодки. Провести 19 — 20 мая учения морских сил Баренцева и Белого моря по противодесантной обороне Советского Заполярья. Завершить маневры к 12 часам 20 мая и ждать дальнейших распоряжений Народного Комиссара Обороны."

Командующий Флотом стоял, опираясь ладонями на стол.

- Понятно? — не поднимая головы, сказал он. — к, выполняйте!

- Что выполнять? — флаг-офицер даже не и не пытался соблюдать субординацию. — Этот бред с галлюцинациями? Сломать весь график патрулирования? Выслать в море лодки, только что вернувшиеся на базу? Куда выслать? Зачем? Вывести из базы надводные корабли — так громко именуется наш антиквариат времен Империалистической войны. Что я прикажу им делать? Атаковать собственные лодки? Патрулировать побережье?

• Проводить учения. По противодесантной обороне.

- Учения нельзя подготовить за несколько часов...

- Ты полагаешь, что я этого не знаю? Или Он, — оловко кивнул на телеграмму, — не знает? Чтобы ты выполнил приказ, мне обязательно докладывать тебе, что он пришел по «Воздуху» ? Ладно. Иди.

- Есть!

- Значит так. Лодкам приказ — обнаружении самолета — вниз. Любого самолета. Никаких учений не проводить, быть готовым к реальной атаке со стороны противника. «Новикам» оизвести поиск в стомильном радиусе от Мурманска. Если будут обнаружены немецкие или английские подводные лодки — топите их.

И еще одно. Пусть на кораблях внимательно слушают радио.

Тронхейм. Аэродром «Удет». 4.30.

Последнее совещание с офицерами штаба Дейдра провела на летном поле. Ей предстоял полет в Берлин, совещание у Фюрера, последнее перед «Молотом», и возвращение обратно. Потом — три часа сна и за ними «самый длинный день», день завершения боевых приготовлений группы армий «Север» олярного флота Германии.

Дейдра перелистала папку с докладом. «Будем уповать на Господа Бога...»

Проблема заключалась в том, что перед группой «Север» стояло слишком много разных задач, каждая из которых, в принципе, была разрешима, но требовала использования всех сил. При этом, основу ее сил составлял Флот, подчиненный ей, скорее формально, и Финская армия, командующий которой был старше ее по возрасту и по чину.

Фюрер требовал скорейшего взятия Мурманска.

Гальдер указывал на необходимость захвата Ленинграда.

Командование ВВС наставало на обязательной обороне Аландских островов, что вынуждало ее готовить операцию против Ханко. Делать этого ей совсем не хотелось: оборону там держали элитные русские части, это означало, что на решение вспомогательной, в общем, задачи, придется тратить приличные силы.

И главное: стоит Норвежскому корпусу втянуться в позиционные (а какие еще — вных-то силах на такой местности?) бои, англичане атакуют Нарвик. И отбивать их будет нечем. Поэтому «Тирпиц», «Бисмарк» «Цеппелин», вроде бы, надо держать в резерве. Но держать в резерве главные силы Флота Фюрер не позволит.

» я бы и сама, наверное, не позволила...»

Дейдра попыталась вслушаться в слова Шперле. Неудавшийся завоеватель Англии докладывал об особенностях аэродромной сети Норвегии и Финляндии. Насколько можно было понять, смысл выступления сводился к тому, что «при правильном использовании своей аэродромной системы на Северо-Западе, русские могут парализовать действия нашей авиации за счет формально-технического использования преимущества в числе бетонированных аэродромов». Это она и сама знала.

- Хорошо, я поняла. Что вы предлагаете?

- Задержать начало операции до расширения площадок в Южной Финляндии — мерно на три недели.

- С тем же успехом мы можем просить задержать ее на год. Решение Фюрером принято, господин генерал. Группа армий «Север» будет выполнять свою задачу — теми силами, которые у нас есть, и в тех условиях, в которых ей приходится действовать. Слабость наших возможностей, а я ее не скрываю, побуждает нас обратиться за помощью к противнику.

- Что вы имеете в виду?

— ы знаем наши трудности. Чтобы победить, нам надо понять трудности противника. Пока я вижу одну — все снабжение Мурманской группировки русских идет по единственной железной дороге, которая сейчас, после отвода войск от границы, местами слишком близко подходит к будущей линии фронта. Это — слабость нашего врага, соответственно, наша сила. В Берлине я буду просить у Фюрера Второй воздушно-десантный корпус.

Таллин. 5 часов утра.

- Прости, дорогая, — капитан-лейтенант уже застегивал китель, стараясь не смотреть лишний раз на обнаженное тело хозяйки квартиры, миловидной женщины, одной из немногих «политически грамотных» эстонок, которые «правильно поняли» советскую внешнюю политику в отношении прибалтийских государств. Капитан-лейтенант тоже был «правильно понимающих». По крайней мере, он ухитрялся одновременно выполнять два не вполне совместимых распоряжения политотдела: проявлять максимальную бдительность по отношению к возможным проискам националистических элементов и иных врагов народа и при этом неустанно крепить дружбу с представителями (и, в особенности, представительницами) братского эстонского народа, входящего в дружную семью советских народов.

- А что случилось? — недовольно спросила женщина. — ы же говорил, что останешься до утра. И на завтра.

- Песню слышала: «Если завтра война, если завтра в поход..."

- Будь сегодня к походу готов, — с акцентом ответила любовница.

- Вот именно. Ладно, извини. Понимаешь, приказ. Наверное, что-то важное, раз меня нашли даже здесь. Выходим в море.

- Надолго?

- Да не знаю я. Еще вчера об этом речи не было.

Можно, я буду ждать тебя? Именно тебя.

- Спасибо. Нет, мне правда жаль, что все так получилось. Денис говорит, всех забирают, даже отпускников. Большие маневры, что ли. Не бойся, я вернусь.

...Когда он ушел, она включила приемник. Берлинское радио молчало. С полчаса она послушала музыку. Потом легла спать. К подруге, у которой была рация, идти было еще слишком рано.

Тронхейм. 8.30.

- Донесение с «летающей лодки» ведывательного патруля. Я должен видеть принцессу фон Лееб.

- Она улетела в Берлин. Три часа назад. Что у Вас?

- Русские подводные лодки вышли из Полярного, господин генерал.

- Спасибо. Мне будут нужды подтверждения. Усильте воздушную разведку Мурманска.

- Конечно. Русская авиация проявляет активность. И в особенности — над Мурманском и Кандалакшей.

- А плевать мне на потери. Я хочу знать, что у них там творится.

Когда адъютант ушел, Кюхлер связался с Лютьенсом.

- Так что имейте в виду. И вот что: зашифруйте это и отправьте по каналам Флота в Берлин. Для передачи Дейдре фон Лееб в собственные руки. Я продублирую через МИД.

"Командующим военными округами.

Совершенно секретно, особой важности.

Передано вне всякой очереди 09 часов 04 минуты 19 мая 1941 г

Персональная ответственность за разглашение.

Приказываю начать операцию «Суворов» в 5 часов 00 минут 20 мая 1941 г. Передать в войска сигнал «Суворов» в 3 часа 00 минут.

Начальник Генерального Штаба.К.Жуков"

Берлин. Аэропорт Тепельсдорф. Полдень.

Протокол был разработан специально для этого случая.

На аэродроме великого Фюрера германской нации и сопровождающих его лиц (среди которых Геринг, Гальдер, Браухич, Хойзингер, Редер, Вейхс) встречал почетный караул всех родов войск. Оркестр играл «Слава тебе в победном венце», «Германия превыше всего», «Хорст Вессель», «Немецкие солдаты», «Полет Валькирий» «Маньяков» — новую песню, написанную по заказу корпуса Штудента.

Армия, Авиация, Флот, Десантники, Артиллерия, Танковые войска, войска Связи и управления (недавно организованные) — создатели Рейха. Затем, во втором ряду — эсэсовцы, лейб-гвардия, так и не ставшая настоящей гвардией.

Старые союзники — тальянцы.

Новые — норвежцы, финны (в качестве представителя — ейдра фон Лееб и офицер связи при ней — льфо Кекконен), румыны (Корвин фон Рунштедт и генерал Дмитриеску), Венгры (сам регент Хорти), Словаки.

Само собой, весь состав русской миссии во главе с военным атташе.

Гитлеровская молодежь.

Гимнастические клубы.

Потом — новники МИДа с супругами.

Послы иностранных государств с женами.

Государственные советники.

Представители прессы.

И, разумеется, дети с цветами для воинов-победителей.

Ему пришлось выступить с речью, не совсем даже бессодержательной (он вложил в нее намеки на «лунную программу» добавленную в последний момент толком еще не оформившуюся идею «единой Европы» ). Официальное разъяснение по поводу нюрнбергских законов Шелленберг просила отложить до заседания Рейхстага.

Все это безбожно затянутое парадное и помпезное мероприятие, равно как и последовавший вслед за ним официальный обед в честь советского посла, господина Бережкова, были нужны именно для парадности и помпезности. «Ганнибал в Капуе», «Капабланка в Нью-Йорке» — усть наивная, но дополнительная маскировка. И прекрасная возможность открыто собрать в Берлине весь цвет генералитета Рейха. Собрать на последнее совещание, в нарушение всех традиций организованное в Рейхсканцелярии.

Таллин. Полдень.

Несмотря на все меры обеспечения секретности (а может быть, именно — них), о выходе в море кораблей Балтфлота знал весь город. Ходили самые невероятные слухи. Говорили, что по договору с Германией корабли будут использованы для организации вторжения на Британские острова. Что Шведы вступили в сговор с Гитлером и собираются высадиться в Эстонии. Что президент Рузвельт под угрозой войны потребовал вывести оккупационные войска с территории прибалтийских республик. Что эстонские буржуи заложили на дне заряды взрывчатки огромной силы, и только бдительность НКВД и лично товарища Сталина спасла корабли от неминуемой гибели.

Корабли уходили из Таллина.

Уходили медленно, поодиночке, забив весь эфир отборными матюгами. Уходили, не успев принять на борт провизию. Уходили с половинным запасом топлива. С практическими снарядами вместо боевых. С частично разобранными машинами. Иногда, если особенно не везло, даже с неполной командой.

Штаб командующего на «Марате» лагал поистине титанические усилия, пытаясь управлять этим стадом кораблей, еще шесть часов назад составлявших лучший советский флот.

А работники госбезопасности пеленговали новые и новые подпольные передатчики. Внезапный выход кораблей в море активизировал не только германскую, но и британскую шпионскую сеть в Прибалтике.

Берлин. День. Фиона Шелленберг.

Фиона была в прекрасном настроении. О совещании в Рейхсканцелярии, она, разумеется, была извещена. Но вот порядок прибытия самолетов с командующими оперативными направлениями оставался в компетенции ОКХ, извечно недолюбливающего. В общем, ее имени в списке допущенных к этой «надежно охраняемой военной тайне Рейха», не было. Однако, аппарат РСХА сработал профессионально, и Фиона была первой, кого увидел Корвин, спускаясь по трапу самолету. Потом она позвонила в Управление, обрадовала подчиненных, что появится после обеда, и отвезла Корвина на конспиративную квартиру.

Принцесса улыбнулась. Свое она все-таки взяла...

Работа не лезла в голову.

Фиона заставила себя просмотреть отчет из штаба группы «Средиземноморье». Всезнайка-Барон влез в дела, находящиеся в исключительной компетенции ее управления. Сейчас, вместо того, чтобы управлять войсками, он занимался организацией межнациональных столкновений в Турции, Армении, Азербайджане. Ни МИД, ни политическая разведка Рейха не были в курсе его самостийной дипломатии.

Жаловаться Фюреру было бесполезно, Фюрер ее недолюбливал, видимо, терпел только ради спокойствия Корвина. Фиона ограничилась тем, что устроила в штаб Барона информатора и корректировала «политику» фон Глюка через свою агентуру в Закавказье.

В два часа ей принесли дешифрованную телеграмму из Тронхейма. Идиот Кюхлер пользовался МиДовским шифром, известным в деталях криптографам всего мира.

Поскольку депеша из штаба Лютьенса, по всей видимости, дублировала Кюхлеровскую, у 6 управления появилась надежда отыскать ключ к существенно более стойким шифрам ВМС. Это еще улучшило ее настроение.

Фиона вызвала специалистов, дала им инструкции, позвонила военному атташе в Анкаре (шли первые проработки к «Цицерону» ), и лишь потом вдумалась в содержание телеграммы.

Москва. Кремль. День.

- Сводку погоды Берлинского радио.

- Слушаюсь, товарищ начальник Генерального штаба.

Жуков нетерпеливо выхватил распечатку.

» д северной Европой улисивается циклональная активность. В Восточной Европе — еременная облачность. Б Берлине ясно."

- Спасибо. О следующих сводках докладывать немедленно.

- Ну как, Георгий Константинович?

- Пока никак, — Жуков вздохнул, — охоже, успеваем...

Берлин. Рейхканцелярия. 16.30.

По данным разведки группы армий «Север» отивник действительно отводит войска от границы. Бедность дорогами, условия местности, наконец, гнус, замедлят его преследование. Я предполагаю, что мы не можем опередить русских на промежуточных рубежах. Таким образом, войска генерала Барковского успевают занять свою подготовленную тыловую позицию, и я очень сомневаюсь в том, что нам удастся с хода ее прорвать.

По моему мнению, ввязавшись в позиционные бои на Мурманском и Кандалакшском направлении, группа «Север» не окажет действенной помощи немецким войскам, оперирующим южнее Балтийского моря.

- Вы можете обойти северный фланг русских, используя соединение «L», Дейдра.

- Это значит рисковать морским сражением в непосредственной близости от главных русских морских и авиационных баз. Мне хотелось бы иметь соединение Лютьенса, как свободный мобильный резерв.

- Разумно.

- С другой стороны, бои на Ленинградском направлении также не обещают решительного и быстрого успеха. По очевидным причинам мы не можем значительно усилить финскую армию за счет германских войск в Норвегии. Движение на Петрозаводск не может быть предпринято на первом этапе операции.

- А жаль, — думчиво произнес Фюрер.

- Однако, в отходе русских на Мурманском направлении есть одна выгодная для нас особенность. Поскольку все снабжение войск идет вдоль одной — том рокадной — дороги, русские не имеют пространства для маневра. Перерезав дорогу, мы уничтожим все войска на север от точки прорыва.

— Весь вопрос в том, как перерезать дорогу.

— таб группы «Север» едлагает сделать это двойным ударом на Медвежьегорск — с запада сухопутными войсками и с неба — Вторым воздушно-десантным корпусом...

Москва. Разведуправление Красной Армии. 16.40.

"Ютта — Алексу.

Командующая группой армий «Север» нцесса Дейдра фон Лееб вылетела в 5 часов утра в Берлин. Источник: механик аэродрома «Удет». Ютта"

«Филип — Алексу».

Командующий немецкой миссией в Румынии принц Корвин фон Рунштедт прибыл в Берлин, сопровождая генерала Дмитриеску. Источник: заместитель начальника протокольного отдела МИД Румынии. Филип"

» ора — Алексу.

Фирма «Дорнье» олучила государственный заказ на разработку двухмоторного одноместного истребителя. Самолет, получивший маркировку «До335» ссматривается, как возможная замена Ме109. Источник: чертежница фирмы Дорнье. Дора"

«Элли — Алексу.

Германские ВВС в Румынии и Польше остаются в состоянии повышенной готовности. В воздухе постоянно находится не менее 25% истребителей.

Командующим воздушными армиями приказано завершить тренировочные полеты по весеннему графику к 20 мая. Источник: майор ВВС. Элли"

Берлин. Фиона Шелленберг.

Картина вырисовывась следующая.

Русские подводные лодки — все, даже только что вернувшиеся с крейсерства — вышли из Полярного «в неизвестном направлении».

Линкоры «Марат» «Октябрьская революция» окинули Таллин.

По непроверенным данным их сопровождал едва ли не весь остальной Флот.

Информации из Севастополя не было. Фиона, махнув рукой на приличия, запросила румынскую разведку и сейчас ждала ответа.

Радиообмен в Таллине, Полярном, Москве, Петербурге резко усилился.

По данным агентуре в Одессе, через город на запад прошло восемнадцать войсковых эшелонов.

В русских ВВС прекратили отпуска.

Мобилизация не объявлена.

Фиона скучала в Рейхканцелярии. На совещание командующих ее не пригласили, но предполагалось, что справка 6-го управления по тому или иному вопросу может понадобиться. Поэтому она второй час торчала в комнате связи, мешая, как всякий начальник, людям работать.

Звякнул факс.

- Вам, принцесса. Дешифровка радио из Румынии.

Медленно Фиона развернула бумажный свиток.

"Русский флот, возглавляемый линкором «Парижская Коммуна» окинул Севастопольский рейд утром 19 мая 1941 г."

Фиона вздохнула.

Можно, конечно, подождать конца совещания...

Секунду медлит принцесса Фиона. Секунду История ждет ее решения.

Берлин. Рейхканцелярия. 17.00.

Докладывал Корвин.

-... не будем готовы начать наступление 21 мая. Я не хочу форсировать Дунай до полной подготовки тыла ударной группировки, в особенности — мостового имущества. Иначе мне придется минимум на сутки задержаться перед Днестром, что даст русским время для организации контрманевра.

- Возникает пауза между началом действий ВВС и сухопутных сил группы «Юг».

- Эта пауза позволит максимально использовать наше превосходство в воздухе в интересах наземных войск.

- Спорно...

Фюрер склонился над картой, изучая график движения тыловых эшелонов 1 танковой армии. Нужно было принимать решение. 21 число. Или 24, когда будет готова группа «Юг». Двадцать первое или двадцать четвертое?

Вошел Хойзингер, быстро сказал что-то Гальдеру. Начальник штаба ОКХ вышел и почти сразу вернулся с Фионой Шелленберг. «О, господи, кто звал сюда эту стерву?»

- Господин Верховный Главнокомандующий! По данным агентурной разведки и радиоперехвата русские Военно-Морские Силы в составе Северного, Балтийского и Черноморского флотов в течение сегодняшнего утра покинули свои базы и вышли в море в неизвестном направлении. Фиксируется усиление активности радиосети в крупных русских штабах.

- Фи, давай чуть позже, — Корвин отмечал по карте развертывание 41 танкового корпуса на Арциз, — едыдущем совещании Вы отметили важное значение Одессы и Николаева...

- К черту Одессу и Николаев! — орал Фюрер. — Заткнитесь, козлы! Слышите, всем молчать! Совещание закончено.

Фиона быстренько вышла из зала, полагая, что или крупные неприятности, или «Железный Крест» ей гарантированы.

— Вы что, не понимаете? — Фюрер понизил голос до нормального. — Это — война. Они успели первыми...

Москва. Кремль. 17.10.

-...Я приказал с вечера сегодняшнего дня приступить к выполнению директив. Штабы направлений уже оповещены и подтвердили получение распоряжений. Предварительная подготовка к вылету самолетов завершается. Ночью после захода солнца личному составу авиаэскадрилий будет зачитан Ваш приказ, Иосиф Виссарионович. Подготовка к вылету завершится между тремя и четырьмя часами утра.

В целях максимального сохранения секретности штабы сухопутных сил получат приказ «Суворов» только завтра в три часа утра.

- Когда бомбардировщики уже взлетят... Это не замедлит темпов развертывания?

- Нет, тем более, что мы не собираемся активно действовать на суше первые 72 часа войны. Следует предельно использовать в интересах сухопутных сил завоеванное господство в воздухе., имеется приятная для нас новость. Все командующие немецкими группами армий на нашей границе вызваны в Берлин. Вернутся они завтра днем. В решающий момент начала войны гитлеровские войска будут управляться заместителями.

- Хорошо. Флот в порядке?

Жуков поморщился.

- Согласно вашему приказу Флот выведен из портов. Неожиданность этого распоряжения, отсутствие у командующих и штабов времени на подготовку вызвали некоторую дезорганизацию. Сейчас прилагаются энергичные усилия к наведению порядка.

- Хорошо.

- Должен сказать, что выход кораблей не остался незамеченным разведкой противника. Зафиксирована активная работа подпольных передатчиков в Таллине, Либаве, Севастополе.

- «Безоблачное небо» ?

- Сигнала не было.

— дно. Значит, успели. Немцы, как известно, очень пунктуальны. Своих планов они не меняют.

Берлин. Рейхсканцелярия.

- В сложившейся обстановке у нас никакого другого решения, кроме немедленного нанесения удара всеми наличными силами.

- Что?

- Нам необходимо прямо сейчас поднять все самолеты, отдав им приказ штурмовать аэродромы противника на всю глубину, доступную нашим ВВС.

- Это невозможно.

- Почему?

- Есть такое понятие, как подготовка операции, — льдер смотрел прямо в глаза Фюреру. Гальдер был в бешенстве. Фюрер тоже.

- Когда «Люфтваффе» будут готовы действовать?

- В соответствии с планом. 21 мая с утра.

- Я так не думаю, — Фюрер заставлял себя говорить спокойно. — ереброска ВВС закончена. Тренировки практически завершены. Горючее и боеприпасы получены. У вас не может быть практических возражений против того, что самолеты можно быстро подготовить к вылету.

- Теоретически, завтра с утра самолеты смогут взлететь, — нал Гальдер. — о это ослабит силу удара, нарушит взаимодействие родов войск и поставит под угрозу развертывание «Барбаросса-2».

- Самолеты должны взлететь сегодня. Вы слышите, се-го-дня!

— ейчас шестой час вечера. Пока мы примем решение, пока доведем его до исполнителей — если доведем — наступит ночь. У нас нет ночных самолетов.

— ойдут дневные. В каждой эскадрилье есть ночные истребители, имеющие опыт полетов над русской территорией. Они пойдут с включенными огнями, как самолеты наведения.

- Безумие. Прошу простить, но я иного слова для вашего предложения я найти не могу, господин Верховный Главнокомандующий.

- Мой Фюрер! — вмешался Геринг. — ежде всего, ночной удар бесполезен. Это было доказано в Англии. Экипажи дневных бомбардировщиков не найдут ночью ни войск, ни аэродромов, ни железнодорожных узлов. Будет бессмысленная пальба по площадям. И при этом мы потеряем машины и людей. На взлете, особенно, на посадке.

- Они найдут аэродромы. Они обязательно их найдут, потому что сегодня русские аэродромы будут ярко освещены! Там же идет подготовка к их воздушному удару, который, я думаю, исходя из вашей же логики, Геринг, назначен на утро. Решайте, господа командующие.

Мы можем действовать по правилам. Тогда, если я прав, а я НЕ ВИЖУ другого объяснения действиям русских, завтра утром у Вас не будет авиации. Мы можем рискнуть..., я понимаю... Если подготовки к удару у русских нет, мы потеряем самолеты, время, горючее, доверие войск. И все же я настываю на том, чтобы рискнуть.

- Это будет не операция, — ошептал Кессельринг. — еодновременный удар — ночью — на дневных машинах... Это какой-то ночной кошмар.

-. Именно так мы это и назовем. «Ночной кошмар».

Берлин. Аэропорт Тепельсдорф. Вечер.

Сейчас здесь было тихо. Переругивались уборщики, приводя в порядок территорию после дневного митинга. Даже лампы горели в полнакала.

Час назад улетел, наконец, задержавшийся на шесть часов испанский рейс.

Три черные машины без охраны въехали на летное поле.

- Самолеты заправлены?

Да, господин генерал-полковник.

Гальдер подошел к пилотам.

- Вы получили приказ?

- Так точно.

Гальдер покачал головой. Эти люди настроились на день отдыхав Берлине.

- С завтрашнего дня вы трое пойдете в недельный отпуск. Приказ подписан. Сегодня вам предстоит полет обратно. Вы должны выполнить его за кратчайшее время.

Корвин, Рэндом и Дейдра вышли из машины. Солнце склонялось к закату. Вечер был тихим и безоблачным.

» д всей Германией безоблачное небо», — одумал Корвин.

"Время свернуто, кольчуга сдернута,

Сквозь пальцы лист летит на песок.

Все реальное в туман обернуто.

Ты был свободен больше, чем мог."

ГЛАВА 8. НОЧЬ.

Тронхейм. Штаб группы армий «Север». 20.05.

Адмирал Лютьенс.

Весь день адмирал провел на «Бисмарке». В рамках оперативного плана «Вайт» на Флот были возложены две основные задачи: минирование Горла Белого Моря и противодесантная оборона Северной Норвегии. НЕ СЛЕДОВАЛО перехватывать английские транспорты, если таковые направятся в Мурманск. СЛЕДОВАЛО, однако, «использовать любую возможность для уничтожения крупных кораблей Британского военного флота». В официальном приказе по группе армий «Север» соединению «L» едписывалось «начиная с нуля часов 20 мая 1941 г. находится в четырехчасовой готовности к выходу в море». Этому могла помешать отмеченная разведкой активность подводных лодок в районе Норвежского моря и острая нехватка эсминцев.

В процессе проработки с командирами кораблей плана оперативного развертывания Лютьенс выяснил, что его новая должность — меститель командующего группой армий «Север» — дающая право приказывать сухопутным войскам и армейской авиации, здорово упрощает жизнь. Меры по обеспечению взаимодействия родов войск, ненавязчиво принятые Фюрером, начинали давать свои плоды.

Вечером Лютьенс возвратился в штаб. Он достал из сейфа заветную папку с грифом «Особо секретно. Исландская операция», когда зазвонил телефон.

- Господин адмирал, телеграмма из Берлина.

- Пусть ее расшифруют и принесут, — он зевнул.

- Телеграмма послана открытым текстом.

(» сли произойдет что-то чрезвычайное, я отправлю в Тронхейм нешифрованную телеграмму. Нешифрованную» — сказала Дейдра.)

- Зачитайте, Шмидт.

- «Господин адмирал, благодарю вас за ваше своевременное сообщение. Прошу вас встретить меня на аэродроме в 3 часа утра. Командующая группой армий «Север» ейдра фон Лееб».

В телеграмме были оба кодовых слова. Лютьенс закурил. На секунду он показался себе беспомощным и старым. Потом привычка и дисциплина взяли свое. Лютьенс поднял телефонную трубку.

— Это заместитель командующего. Согласно ее распоряжению штаб группы армий поднимается по тревоге. Прошу немедленно явиться господ Шперле, Кюхлера, Фанхельхорста. Авиации группы армий быть готовой к действиям согласно плана «Вайт» не позднее 23 часов. Позавчера в Тромсе перестало заходить Солнце. В отличие от Бока и Рунштедта, у них с Дейдрой не было проблемы с темнотой.

Бухарест. База ВВС «Легион». (Первый воздушный флот.)

23.30.

На летном поле и в ангарах был полный бардак. Там — в нарушение всех инструкций и простого здравого смысла готовили к срочному ночному вылету три сотни дневных самолетов. В возникшей суматохе два «восемьдесят седьмых» столкнулись на рулевой дорожке. Пламя сразу охватило бомбардировщики. Потребовалось полчаса, чтобы залить водой искореженные обломки и деблокировать полосу.

- Они, наконец, свихнулись окончательно, — ло бросил сквозь зубы лейтенант «люфтваффе» с «Железным Крестом» нглийскую кампанию. Наверное, мечтают, чтобы все мы угробились.

- Кто «они», лейтенант?

— Эти кретины в штабах! Неужели за два года войны нельзя понять, что используя дневные самолеты ночью, можно только бездарно потерять машины и людей? Стратеги: «взлететь по готовности, следовать курсом на Кишинев, нанести бомбовый удар по скоплению техники противника». Бред! Я там буду в три часа ночи! Ночи!

- Боитесь не разглядеть врага?

- Слушайте, без вас тошно. Господи, хоть напивайся перед вылетом. Кто ты вообще такой, чего пристал?

Корвин распахнул плащ. В самолете он переоделся в парадную форму фельдмаршала. Летчик нехотя отдал честь.

Корвину полагалось быть в штабе группы армий «Юг», но он просто не мог заставить себя покинуть летное поле. Время остановилось. Никогда в жизни самолеты не вырулировали на ВВП и не поднимались в воздух так медленно. Корвин каждую минуту ждал появления над аэродромом бомбардировщиков противника.

Лейтенант люфтваффе увидел лицо Корвина, и голос молодого офицера дрогнул:

- Что-нибудь случилось, господин генерал-фельдмаршал?

Корвин прикрыл глаза.

- Там, — нц показал на восток, — сейчас происходит то же самое, что и здесь, — он обвел рукой развороченный муравейник аэродрома. — И я не знаю, кто успеет раньше.

Люблин. База ВВС «Люблин». (Второй воздушный флот).

1 час ночи. Нина Рагозина.

Без десяти час наступила полная тишина. Только что с авиабазы поднялась последняя четверка самолетов. Пикировщики сделали круг над аэродромом, пристроились в хвост идущему с включенными бортовыми огнями ночному истребителю ("Ю88» ) и направились на восток. Благодаря энергии фон Бока, который еще осенью потребовал — олучил — дополнительное количество пилотов и машин для слепых полетов, подготовка к «Ночному кошмару» взлет прошли в группе армий «Центр» почти организовано.

Ингрид Датмар, известная в Москве, как «Элли Смит», а дома в Ленинграде, как Нина Рагозина, проводила самолеты взглядом. Невероятная, сказочная удача дала ей — девчонке-радистке, имеющей за плечами один курс матмеха, три месяца учебы в разведшколе ГРУ и наспех сделанную «легенду» — место телефонистки в отделе снабжения базы «Люблин». Молодость, красота и голос (она исполняла под гитару немецкие, русские и польские песни) сделали ее популярной в среде летчиков, большинство из которых были не старше ее. Иногда девушка с ужасом замечала, что ей бывает хорошо среди этих ребят с ненавистными крестами, ребят, так похожих на ее однокурсников. Ребят, которые приносили ей цветы, катали в лодке по тихой Вепше, кормили мороженным и по секрету от начальства учили летать на «Мессершмидте».

В марте ее шефа по линии ГРУ неожиданно перевели в Данию, и Ингрид оказалась руководителем резидентуры в Люблине. Впрочем, стараниями Гестапо и бестолковостью поляков эта резидентура в основном из нее самой и состояла. Несмотря на «Договор о дружбе и границе» остоянные обмены визитами между Москвой и Берлином, война стремительно приближалась. Это понимали «ее мальчики», только что сменившие «Эмили» на новенькие, с заводов «Фридрихи» (они взахлеб объясняли ей отличия, которые днем позже анализировались в НИИ ВВС), понимали официантки в Варшавских ресторанах, понимала она. В мае на базу дважды приезжал генерал-полковник фон Бок. Она пела для него вечером в офицерском собрании. К ее удивлению оказалось, что фашистский генерал с нездоровым одутловатым лицом и удивительно живыми, цепкими глазами понимал толк в бардовской песне.

Информации было много.

Нина, измученная страхом и угрызениями совести, не спала ночами. Шесть выходов в эфир за апрель. Восемь — май. Два за последнюю неделю. Она знала, что ее разоблачение было вопросом дней.

Последний раз она связывалась с Центром двенадцать часов назад. Немцы еще не закончили очередное прочесывание на предмет поиска передатчика. Передатчик, как и гитару, она держала на работе. Непосредственно в здании штаба базы «Люблин».

Она посмотрела на часы. Через два часа самолеты «Люфтваффе», «ее мальчики» начнут атаку советских аэродромов. Два часа. В Москве получат ее радиограмму, поставят «в очередь», расшифруют. Доложат по инстанциям. Скорее всего, «Алекс» очтет ее уже утром, когда в этом не будет никакого смысла. Нина шла в Штаб, зная, что она совершает не воинский подвиг, а самоубийство.

Бухарест. Министерство иностранных дел. 1 час 30 минут.

- Господин командующий миссией, я уполномочен вручить вам протест румынского правительства относительно самоуправных действий вверенных вам частей на военно-воздушных базах в Бухаресте, Плоешти, Констанце. До сведения Министерства Иностранных Дел Рейха будет доведено, что Румынское государство не находится в состоянии войны с Союзом Советских Социалистических Республик. Размещение германских ВВС на наших аэродромах в рамках согласованного Сторонами пакта о взаимной обороне преследовало собой цель прикрыть от возможной агрессии нефтепромыслы Плоешти, имеющие жизненно важное значение как для Румынии, так и для Германии. Любые иные действия могли быть предприняты лишь после согласования с правительством Румынского Государства...

Корвин зевнул.

- Господин Заместитель Министра Иностранных Дел! У меня в мыслях не было брать на себя прерогативы господина Антонеску. Я отдаю себе отчет в том, что Румыния является суверенной державой. Я готов принести извинения всем, кто в них нуждается. Мои действия, подчеркиваю — мои — вызваны достоверной информацией о готовящемся русском налете на Плоешти. Единственную возможность ослабить его я увидел в превентивном ударе по русским аэродромам. Времени на согласование у меня не было. Ни с Вашим руководством, ни с моим.

- Это чудовищная провокация, господин генерал-фельдмаршал!

Корвин оперся локтями о стол.

- Нет. Бомбы упадут на Плоешти на рассвете. Через два с половиной часа. Я сейчас выезжаю туда.

Москва. Кремль. 1.50.

- Что по радиоразведке?

- Спорадическое усиление активности штабов, больше на Севере. Восточнее Нордкапа неприятельских надводных кораблей и подводных лодок пока не обнаружено. По некоторым данным «Тирпиц» находится в четырехчасовой готовности.

- На Балтике тоже тихо.

- Посты на границе отмечают повышенное количество нарушений нашей воздушной границы немецкими ночными разведчиками.

- Естественно, раз они завтра собираются наступать.

- Немецкие разведчики могут увидят наши самолеты.

- Сомнительно. Ночью наши аэродромы всегда были затемнены, и немцы привыкли к тому, что найти их практически невозможно. Скорее, они пойдут по обычному маршруту — фотографировать транспортные узлы и освещенные военные городки, а над аэродромами постараются оказаться на рассвете... Успеем взлететь до утра?

• Успеем, Георгий Константинович.

Жуков подошел к огромной, во всю стену, оперативной карте Восточной Европы. На ней цветными маркерами была нанесена обстановка. Красные и синие фигурки самолетов, символизирующие воздушные соединения противников, пока еще были привязаны к аэродромам. Синие базировались в основном на Констанцу, Бухарест, Плоешти, Люблин, Варшаву, Кенигсберг и Хельсинки. Красные скучились в Мурманске, Тарту, Могилеве, Гомеле, Минске, Тирасполе, Одессе, Тернополе, Проскурове и Баку.

Люблин. Штаб базы ВВС «Люблин». Ночь. Эрик Вефер.

Девушку взяли прямо за передатчиком. Эрик знал ее.

Собственно, служить в Люблине и не знать Ингрид было невозможно.

Радоваться было нечему. Эрик прикинул объем информации, который проходил через симпатичную и общительную телефонистку. «Если она использовала ее хотя бы на треть..."

Они сидели в ее служебной комнате. Шесть человек. Игрид. Клаус Петер, начальник отдела снабжения Базы, прямой начальник и почти наверняка любовник Ингрид. Зепп Лютцев из местной службы безопасности. Макс Айсверн, лейтенант из службы радиоперехвата.

Он сам. Эрик Вефер, кадровый сотрудник Абвера, прославившийся в узком кругу разведчиков блестящей работой в полосе наступления группы армий «А» (Арденны, весна прошлого года). В Цоссене он был известен меморандумом, в котором на основании им собранных и им же проанализированных фактов доказывалась реальная возможность и абсолютная необходимость высадки в Англии осенью 1940 г. Документ был засекречен лично Фюрером, а Эрика с понижением перевели в Польшу. Его работа в Люблине заканчивалась завтра. В четверг ему предписывалось прибыть в Пенемюнде (заштатный городок на Балтийском побережье) и поступить в распоряжение некоего Вернера фон Брауна. Шестым был Вальтер Сотти, его партнер по Австрии, Норвегии и Арденнам.

Эрик показал офицерам базы удостоверение сотрудника Абвера.

- Вы должны связаться с Берлином и получить подтверждение моих полномочий. Происходящее сейчас здесь может, — он подчеркнул голосом слово «может», — меть отношение к ряду операций разведовательной службы Рейха на Восточном фронте. Соответственно, протокол, который будет сейчас заполнен, и вообще все, что происходит в этой комнате, засекречивается.

- Кто будет вести протокол? — спросил Вальтер. — ?

- Могу я, — вдруг тихо сказала Ингрид.

Айсверн покрутил пальцем у виска.

- Свихнулась девочка.

- Почему нет? — усмехнулся Эрик. — К твоей стенографии претензий, вроде, никогда не было.

- Ситуация совершенно ясна, — сказал он. — онаж в военное время. Мы можем действовать разными способами. Естественно, наиболее законным решением было бы передать Ингрид Гестапо. Это позволит нам быстро раскрыть русскую шпионскую организацию в Юго-Восточной Польше, но почти наверняка приведет к огласке. Ингрид записывала, стараясь не вдумываться в то, что он говорит. Ей было очень страшно. Эрик пожалел ее, разрешив стенографировать — делать хоть что-то, а не только ждать...

- Между тем, именно огласки я более всего хочу избежать.

- По каким соображениям? — спросил Зепп. — оддержу вас, если это будет что-то более конкретное, нежели «интересы Рейха».

- Это будут конкретные интересы Рейха. Разоблачение шпионки, имевший доступ ко многим, если не ко всем секретам базы, вызовет обстоятельное расследование. Я не знаю, чем кончится это расследование (а на данном этапе я подозреваю, что ничем хорошим оно не кончится), но налаженную работу базы в самый разгар воздушного наступления оно нам сорвет. Это обойдется нам, — он быстро подсчитал в уме, — самолетов в сто — сто пятьдесят лишних потерь во Втором воздушном флоте. Еще в сотню сломанных карьер и судеб. Я не считаю это адекватной ценой за те две-три фамилии, которые из нее вытащат в подвалах Гестапо.

- Это убедительно. Что вы предлагаете?

- Мы обойдемся без формальностей суда. Шифр, которым она пользовалась, я завтра предоставлю Гестапо. Если они по расшифрованным радиограммам не смогут взять оставшихся, их надо разжаловать и отправить рядовыми в пехоту.

Ингрид вздрогнула и с ужасом взглянула на него.

- Не отвлекайся. Для того, чтобы раскрыть твой шифр, нет никакой необходимости тебя допрашивать. Содержание последней радиограммы довольно очевидно.

Она кивнула.

- Что — с ней?

— Будет убита при нападении польских бандитов на территорию базы. Прикрытие беру на себя, будет правдоподобным. По крайней мере в этой редакции ее смерть послужит нам, а не противнику.

Берлин. Рейхсканцелярия. Ночь.

К ночи в огромном здании Рейхсканцелярии он остался один. (Охрана, разумеется, в счет не шла.) Гальдер и Хойзингер уехали в Цоссен. Фиону он сам отправил спать. «Все, что ты могла сделать сегодня, ты уже сделала.» Командующие разъехались по своим фронтам. Ева отдыхает в Австрии.

После перегрузки, свалившейся на него в Афинах (только позавчера он, наконец, окончательно сдал группу «Средиземноморье» Барону), после «Кошмарного» вечернего совещания, неожиданно стало абсолютно нечего делать. Только ждать. И удерживать себя от желания кому-то позвонить, что-то уточнить, дать последние распоряжения.

Сейчас он мог только одно.

Не мешать людям работать.

Цоссен. Генеральный штаб сухопутных сил. 2 часа 20 минут.

Хойзингер был спокоен, свеж и точен. Как всегда.

- Несмотря на неортодоксальность ситуации, части «люфтваффе» сумели выполнить приказ. В результате неизбежных в хаосе случайностей при заправке, рулежке и взлете потеряно 22 самолета, что приемлемо. Было два самоубийства. Это тоже приемлемо.

— далось обеспечить синхронность ударов? — брюзгливо спросил Гальдер.

- Разумеется, нет. Построение ударных бомбардировочных групп было закончено: в Северной Норвегии в 23 часа 15 минут, в Восточной Пруссии — в 0 часов 30 минут, в Варшаве и Люблине — в 0 часов 50 минут, в Румынии — в 1 час 40 минут. Это — официальные данные штурманов баз. С учетом того, что цели расположены на разной глубине, причем никакой корреляции между временем вылета и расстояния до цели, конечно же, нет, рассогласование достигнет двух часов. Иначе говоря, удары по ближайшим целям будут нанесены около часа ночи. По наиболее отдаленным — са в три.

- Получается, что к настоящему времени какая-то часть самолетов уже отбомбилась?

- Я полагаю, что так.

- Что-нибудь известно о результатах?

- Плохих новостей нет, господин генерал-полковник. Зафиксировано усиление работы шпионских передатчиков в Польше и Норвегии.

- Это опасно?

— Это бесполезно. Шансов, что информация будет своевременно обработана просто никаких.

Москва. Кремль. 2 часа 20 минут.

- Час назад я выслал наши ночные разведчики.

- Ну и?

- Люблин и Варшава ярко освещены. Аэродромов не нашли.

- Значит, затемнены. Отсутствие плохих новостей — хорошая новость.

- На аэродромах Проскурова, Тернополя, Львова, Вильнюса подготовка к взлету заканчивается, если уже не закончилась. Может быть, ускорим начало операции?

— е валяй дурака. Операция рассчитана и очень точно синхронизирована. А внезапность, судя по всему, обеспечена.

Люблин. Штаб базы ВВС «Люблин». Ночь.

Девочка сидела совершенно белая, и Эрик мог только посочувствовать ей.

- Ты хочешь что-то сказать?

Она мотнула головой.

- Как тебя зовут? — неожиданно спросил Вальтер.

- Нина.

- Я занимался той же работой, что и ты, — сказал Эрик, — я не в восторге от того, что делаю сейчас. Тебе не надо было подходить сегодня к передатчику. Да и бессмысленно все это. Ты не учла времени, необходимого для обработки твоего донесения.

- Я знаю.

- Ладно. Макс, я видел у вас бутылку шнапса.

- Сейчас налью. — кс выглядел не лучше Нины. — Вам?

- Нет, ей.

Ингрид встала.

- Не надо. Если.. последнее желание?

-, — сказал Клаус.

- Гитару.

Западнее Проскурова. 1 воздушный флот. 2.35 минут.

За самолетом командира авиагруппы подполковника Райдля шли пятьдесят четыре «Левела». Пикировщики — на километр ниже. Их было двадцать семь. Машины шли плотным строем. Пилоты понимали, что без ведущего, имеющего опыт ночных полетов, они вряд ли найдут дорогу обратно.

В пяти километрах уступом за группой Райдля летели самолеты Браннера. За ними пристроились еще две авиагруппы.

Час назад они взлетели с аэродрома Ниердхазе и сейчас должны были приближаться к цели. Если расчеты штурмана имеют хоть какое-то отношение к делу.

Он покачал крыльями, требуя внимания от ведомых, затем отдал штурвал от себя. «Юнкерс» вошел в слой облачности, и Райдль сглотнул, пытаясь прогнать липкий, противный страх. Детский страх темноты. Страх неожиданно столкнуться с землей или другим бомбардировщиком. Страх «потерять» виагруппу, если она не поняла команды и осталась над облаками.

Нижняя кромка была километрах в трех над землей, и Луна, пробиваясь сквозь тонкую облачность, подсвечивала ночную Украину. Впереди чуть слева разгоралось сияние города.

- Проскуров, — сказал штурман.

- Если это Проскуров, Крест тебе обеспечен, — усмехнулся Райдль.

— у что ж, сейчас выясним, болен ли господин генерал-фельдмаршал паранойей... Аэродром должен быть южнее города...

Люблин. Штаб базы ВВС «Люблин». Ночь.

С этого мгновения события на Базе вошли в оперативную «воронку», которую Эрику суждено было запомнить на годы. Нина передала стенограмму Зеппу, тот, просмотрев бумагу, одобрительно и с некоторым удивлением кивнул. Вальтер протянул девушке инструмент.

Нина встала, перекинула гитару через плечо, резко выдохнула, провела ладонью по струнам, чтобы вспомнить, почувствовать инструмент.

Эрик достал трофейный английский автомат с глушителем, вставил обойму.

Клаус закрыл лицо руками. Макс облизал губы.

Ингрид вдруг улыбнулась:

- Я ведь пела всем вам, вы знаете мои песни, — она поправила волосы. Она говорила молодым, звонким, громким голосом, как будто была на сцене. — Выбирайте!

Западнее Проскурова. 1 воздушный флот. 2.42 минуты.

- Господи, Боже мой... — ошептал Райдль.

Самолет заложил вираж над ярко освещенным аэродромом, на котором крыло к крылу в безупречном порядке стояли ТБ-3. Считать их он не стал и пытаться. Аэродром был забит под завязку. Некоторые машины еще заливали бензином из пузатых приземистых топливозаправщиков. Где-то подвешивали бомбы. А первые самолеты уже выруливали на ВПП.

Райдль очнулся от гипноза и вставил заранее вынутый предохранитель в рацию.

— Это первый. Атакуют пикирующие бомбардировщики. Цели — самолеты противника, топливозаправщики, ангары, взлетные полосы. Горизонтальные бомбардировщики начинают сбрасывать бомбы после выхода восемьдесят седьмых из пикирования. Цель — улевые дорожки, склады, авиагородок. По окончании атаки круг над целью, построение. Действуйте!

Люблин. Штаб базы ВВС «Люблин». Ночь.

- Я пожалуй, попрошу тебя спеть «Воителя», — усмехнулся Зепп.

У Эрика сжалось сердце. «За что?» Заставить обреченную, насмерть перепуганную девчонку петь песню, в которой романтика боя и подвига плавно перетекает в откровенную пародию. «Зачем?»

Ингрид оглядела всех огромными серыми глазами. По губам ее снова пробежала судорога улыбки.

- Слушайте!

Пальцы ее взяли первый аккорд.

Ночь. Весна. Темнота за окном, запах сирени. Разгорающая война. Девушка с гитарой. Напротив — мужчина с автоматом.

Она никогда не пела таким красивым и сильным голосом.

» не виновен, — одумал Эрик. — Она была обречена. С того момента, когда прикоснулась к рации. С того момента, когда оказалась здесь с этими так называемыми документами. С того момента, когда ее приняли в разведшколу. С того момента, когда вербовщики ГРУ обратили внимание на девчонку-отличницу с ярко выраженными способностями к языкам..."

Краем внимания Эрик заметил, что Зепп включил двухкассетник.

До Эрика постепенно стала доходить символика происходящего. Мужчина с оружием и девушка с гитарой. Смерть и жизнь. Германия и Россия. На страшный, издевательский, брошенный в лицо вызов безоружная испуганная девушка нашла в себе силу ответить.

Эрик не интересовался Богом, Пришельцами или Высшими силами. Он предполагал, что даже Господь не сможет дать победу в бою тому, кто недостоин этой победы.

Тысячи самолетов в воздухе и на аэродромах. Боевые корабли в Балтийском и Норвежском море. Бронетанковые дивизии, форсированным маршем идущие из мест сосредоточения к линии будущего фронта. Миллионные армии, экстренно развертывающиеся сейчас к Западу и Востоку от Дуная и Буга.

Штабы, Центры управления войсками. Умные, уверенные в себе люди. Командиры Групп Армий и начальники родов войск, которые сейчас ждут первых донесений от вверенных им соединений.

Все это уже не имело оперативного значения.

Мужчина с оружием и девушка с гитарой. Поединок.

Поединок. В котором одна из сторон не представляет, что происходит, а вторая не представляет, что делать. На решение ему были отпущены секунды.

Поединок. Он должен найти ответ. Смерть и жизнь. Германия означает смерть?

Ингрид полностью растворилась в песне, как люди растворяются в страхе, боли. В любви. Она лукаво и бесстрашно заглянула ему в глаза. Последние, пародийные строки:

Глаза Ингрид смеялись. Потом гипноз песни прошел. Девушка медленно и осторожно положила гитару. Выпрямилась. Зрачки ее смотрели в дуло оружия Эрика.

"Жертва!» — вспомнил он, — В тяжелом положении — жертвуй!"

- Полагаю, если я сейчас предложу тебе жизнь, ты откажешься, — сказал он.

Проскуров. Аэродром. 3 часа ночи.

Дежурный махнул флагом, и тяжелый четырехмоторный бомбардировщик, медленно и неуклюже выкатился на полосу.

Экипажи, уже доложившие на КП о полной готовности выполнить боевое задание, слушали по радио последние строки выступления Генерального Секретаря ЦК КПСС товарища Сталина.

Четыре взлетные полосы. Двенадцать машин в минуту. Двадцать минут, и воздушная армада с Проскуровского аэродрома поднимется в воздух и возьмет курс на Юго-Запад.

...Первая бомба угодила в пустой ангар. Вторая разрушила ВПП перед уже разбегающимся бомбардировщиком. ТБ-3 резко подпрыгнул и завалился на крыло, исчезая в огромной вспышке сдетонировавшего боезапаса и загоревшегося топлива. Третья ударила в самую гущу изготовившихся к взлету самолетов.

ТБ-3 стояли слишком близко. Под бомбами оттащить горящие машины от еще целых не было никакой возможности. За считанные минуты пламя охватило весь аэродром.

Когда душераздирающий вой пикировщиков стих, свою работу начали «левелы».

Люблин. Штаб базы ВВС «Люблин». Ночь. Вальтер Сотти.

Нина покачала головой.

- Эрик, не мучай девочку, — сказал Вальтер. — И так тошно.

И осекся. У партнера был вид человека, который нежданно-негаданно оказался на минном поле и осознал это, уже прикоснувшись к проволоке.

- Ты полностью раскрыта. Ты можешь сохранить жизнь, только согласившись работать на нас. Но тогда от тебя отвернуться все. И «свои», «чужие». Предателей используют, но их не любит никто, ведь так?

- Ты будешь игрушкой в моих руках, эстрадной исполнительницей и любовницей немецких офицеров, — одолжал он. — е правда ли, тебе лучше умереть? Автоматная очередь. Быстрый и легкий конец.

Она молчала.

- А вот тебе другая сторона медали. Я получил назначение на новый объект. Думаю, это очень секретный объект, раз даже я о нем ничего толком не знаю. Кроме того, что назначения туда подписываются лично Фюрером. Вряд ли в ближайшие месяцы кто-нибудь из ваших доберется до Пенемюнде. Если ты сейчас согласишься, я возьму тебя. Личным секретарем. У тебя будет шанс переиграть меня и местную систему безопасности, которая, разумеется, будет в курсе того, что ты — еревербованный русский агент. Минимальный шанс, оплаченный позором и одиночеством. Ну, решай, Ингрид! Хватит у тебя сил выбрать жизнь?

Время остановилось. Если она скажет «Нет», он убьет ее. И проиграет.

-, — очень тихо сказала Нина.

- Ты будешь работать на нас?

- Да!

- Хорошо. Все застенографировано, Зепп? Макс, Клаус, помогите девушке собраться. Зепп, вы в состоянии организовать прикрытие ее исчезновения, или этим должен заняться я?

Вальтер отобрал у молодого лейтенанта бутылку.

- Твой должник.

Макс кивнул, приходя в себя от кошмара.

Зепп вышел последним.

- Я все сделаю. Должен вас поздравить, господин майор, такой филигранной работы я еще не видел.

- Ну, вы мне очень помогли, — бросил Эрик.

...Когда они остались вдвоем, Вальтер протянул партнеру и начальнику бутылку. Эрик благодарно кивнул и вылил в себя полный стакан.

- А теперь скажи, что, собственно, произошло?

Эрик достал платок, промокнул им губы. Встал.

- Мы с тобой только что едва не проиграли Вторую Мировую Войну, — сказал он.

...Нина Рагозина погибла в 1952, во время испытания первой атомно-импульсной ракеты фон Брауна, прототипа знаменитого «Инвинсибла», подарившего людям Солнечную Систему. Ее сыну было тогда три года.

ГЛАВА 9. «ВОЗДУШНЫЙ БЛИЦ».

Москва. Кремль. 20. мая 1941 г. 4 часа утра.

- Насколько можно судить, — Жуков говорил резко, отрывисто — отивник все-таки упредил нас с нанесением удара по аэродромам. Размеры нанесенного ущерба уточняются... До сих пор не удается восстановить связь с аэродромами Тирасполя, Проскурова и Могилева.

- Опять внезапность...

- Удар оказался совершенно неожиданным для нас. В какой-то мере он оказался неожиданным для самих немцев. Пленные летчики в один голос утверждают, что подготовка к вылету была начата внезапно и велась с нарушением всех инструкций. Самолеты вылетали и наносили удары по мере готовности. Все это больше напоминает импровизацию, нежели подготовленную операцию. Такое чувство, что немцы каким-то образом угадали наш замысел. Угадали буквально в последнюю минуту.

- Я понял, — талин закурил. — Флот?

- Скорее всего. Слишком большой промежуток между выходом кораблей и воздушным ударом. Правда, они все равно не должны были успеть среагировать.

- Насколько серьезны потери? Я понимаю, что данные уточняются. Но предварительная оценка у вас, наверное, сложилась?

- Я думаю, что потери серьезны, Иосиф Виссарионович. Правда, нужно помнить, что пилоты противника, в большинстве, не имеют опыта ночных посадок. Судить об обстановке в воздухе можно будет только после возвращения наших самолетов из рейда на Плоешти.

- Что вы можете сказать о взрывах в Москве?

— его, — Жуков нахмурился. — молетов такого радиуса (даже в один конец) у немцев нет. Запросите НКВД.

- Без толку. Мне же не «враги народа» нужны, а конкретная информация. Разве что, ГРУ что-то сумеет нащупать...

Неладно начинается эта война, товарищ Жуков.- И вину за это мне придется взять на себя.

Северо-восточнее Плоешти. 4 часа утра.

Группа ТБ-3 с Ровенского аэродрома взлетела без всяких происшествий. Машины были прекрасно подготовлены к слепым полетам. Опытные штурманы, почти все с практикой работы в высоких широтах (полярные ночи, вьюги, туманы, магнитные компасы не работают, а радиосвязь отсутствует, как явление) легко вывели эскадрильи в назначенную точку встречи — узкую долину в Восточных Карпатах.

Согласно плану «Суворов» менно здесь самолеты, взлетевшие с десятка аэродромов в Молдавии и на Украине, должны были соединиться, составив невиданный в истории воздушный флот — 1000 четырехмоторных и 500 двухмоторных бомбардировщиков.

Полковник Ампилов, лично возглавивший 12 воздушную дивизию тяжелых бомбардировщиков, еще раз проверил «место». Разумеется, его штурман не ошибся. Но где же остальные самолеты?

Тяжело груженный бомбардировщик, завывая, пошел на второй круг, почти касаясь крылом каменистого склона — Ампилов не относил ТБ-3 к непилотажным машинам. Второй круг. Какие-то самолеты появились, наконец, с юго-востока. Судя по короткому обмену позывными — нопольская авиадивизия. Она должна была подойти последней.

Еще один круг.

- Командир, мы отстаем от графика.

- Знаю. Нет самолетов из Проскурова, Одессы, Львова, Кишинева. Мы должны ждать.

- По плану мы должны быть над Плоешти с рассветом. Уже сейчас мы отстаем на двадцать минут. Командир, у истребителей, которые должны прикрывать нас над Плоешти, горючего на полчаса боя! — Запросите Ровно. Нет, запросите Проскуров.

Четвертый круг.

- С Проскуровым связи нет. Наш КП не может установить связь! Ни с Проскуровым, ни с Кишиневым, ни со Львовом!

- Что за черт! Ампилов схватил наушники.

- Скала, Скала, я Ястреб! Нахожусь в точке ожидания. Прошу запросить место 9, 10, 11 авиадивизий! Не могу связаться с командующим Воздушной армией. Ни с кем не могу связаться! Пятый круг. И молчание в наушниках. Он должен решать сам.

— нижаемся. Высота 1100, за перевалом — 400 метров. Курс 327. Идем на Плоешти.

Плоешти. Центр управления истребительной авиацией. 5.00.

Двадцать две минуты назад над нефтепромыслами взошло солнце. Согласно плану прикрытия, в воздух была поднята дежурная смена дневных истребителей. Ночные — тяжелые «Юнкерсы» с радиолокационными установками и новенькие «сто десятые» с пламягасителями и опытными пилотами — Корвин своим приказом задержал в воздухе.

Корвин приехал в Центр еще до рассвета. Связался со своим штабом, отдал категорический приказ по 11 танковой дивизии, тылы которой застряли между Бухарестом и Веной, а головные части — без снарядов для танков и без приданной артиллерии — ебывали в Яссах. 41 танковый корпус, к его удивлению, оказался в Крайове, запаздывая с сосредоточением минимум на сутки. Корвин предупредил Рейнгарта о неполном служебном соответствии. В Штаб он все-таки не поехал. Венк достаточно опытен, а первый настоящий бой его группа армий должна была дать здесь, в Плоешти.

Осмысленной информации о результатах «Ночного кошмара» не было ни в Яссах, ни в Ниердхазе, ни здесь. Достоверным было лишь то, что на свои аэродромы не вернулось 59 самолетов. И еще 67 получили тяжелые повреждения при посадке. Правда, летчики в один голос утверждали, что успешно атаковали противника и сожгли на его базах многие сотни русских самолетов.

«Слишком хорошо, чтобы быть правдой...»

Центр управления истребительной авиацией группы армий «Юг» был скопирован с Брайтонского. Четыре стены — етыре огромных электрофицированных схемы в центральной проекции. Стол с огромной тоже электрофицированной равноугольной картой Румынии. Трижды дублированная система связи с аэродромами системы ПВО и с эскадрильями, находящимися в воздухе. Резервная штабная связь — со штабом группы армий, с Алленштейном, с Афинами, с Берлином. Зеленый телефон Фюрера. Красный — генерала Антонеску. Опытные диспетчера в штатском, которые меняются каждые два часа. Об уровне их вышколенности говорило хотя бы то, что присутствие в бункере одного генерал-фельдмаршала, двух генерал-лейтенантов и трех полковников, им не мешало.

Корвин нервничал. Русским самолетам следовало быть тут двадцать минут назад.

- Контакт! — сказал один из операторов. Красная тридцать — естьдесят.

«Шестьдесят километров. Если истребители — минут восемь, бомберы — все двадцать."

На «красной» (восточной) стене загорелась фигурка самолета.

- Характеристика: группа ТБ-3. Сорок восемь машин. Идут без прикрытия.

- Ориентирую седьмую авиагруппу. Высота 3 тысячи, курс 113. Встреча с противником 5.08. Подсветка радарами с юга. Наведение на последнем участке осуществляет S — 4104. Подтвердите!

- Подтверждаю курс 113, высота три.

Фигура «мессершмита» на схеме устремилась к фигуре четырехмоторного бомбардировщика с цифрой 48.

- Контакт! Красная 0 — 65. Группа ТБ-3. 52 машины. Без прикрытия. Высота 5.

— Ориентирую вторую. Высота 5, курс 243. Расчетное время 5.16. Четырехмоторные бомбардировщики без прикрытия. Ориентирую первую.Высота 5, курс 14. Расчетное время 5.07. Четырехмоторные бомбардировщики без прикрытия...

- Контакт! Красная 12 — 50.

- Контакт! Красная 72 — 54.

- Контакт! Красная 36 — 40.

- Взлет второй волны. 9, 10, 11 группы. Подъем по готовности. Курс 90. Множественные цели.

Взлет третьей волны...

- Задержите! — казал Корвин.

(Полчаса назад он строго приказал себе не вмешиваться в работу операторов ПВО.)

- Господин генерал-фельдмаршал!..

- Задержите третью волну. Приготовьтесь принять ночные истребители. Ориентируете S-4105 на курс 350, S-4102 на курс 270. Поднимите резервное звено ночных «Юнкерсов» на западные и северо-западные углы. Это приказ.

«красной» стене уже разгорелся воздушный бой. Цифры, характеризующие число русских бомбардировщиков, все время уменьшались, но оставшиеся продолжали лететь. Схема зажглась россыпью вспышек зенитного огня.

- Первая исчерпала боезапас, уходит на одиннадцатую полосу.

- Седьмая исчерпала боезапас, уходит на первую полосу.

- Подняты ночные истребители со второй и третьей полос.

- Первая группа «сто десятых» выработала горючее.

- Первой экстренная посадка на вторую полосу.

- Вторая атакована истребителями противника, имеет потери.

- Девятой набрать семь, атаковать с пикирования. Расчетное время 5.21.

- Контакт! Синяя, повторяю Синяя! 12 — 42. ТБ-3 с прикрытием истребителей! Два эшелона. Километр и четыре.

— есятой, одиннадцатой, изменить курс на 330. Высота пять километров. Десятая, атакуйте бомбардировщики на высоте один! Одиннадцатая — стребители противника на четырех. Время встречи 5.32.

- Контакт! Синяя 0 — 45!

- Контакт! Зеленая 36 — 55! С S-4102! Бомбардировщики с прикрытием!

Начальник смены оглянулся на Корвина.

-.

- Взлет третьей волны! 12, 13, 14 авиагруппы...

Плоешти. 7 часов утра.

Город горел. Трудно сказать, подожгли ли его бомбы или десятками падающие с небес русские бомбардировщики.

Дымили и нефтепромыслы. Впрочем, моря огня, которое приготовился увидеть Корвин на горизонте, не было. В километровый оборонительный радиус прорвалось не более десятка машин, и ни одна из них не успела сбросить бомбы прицельно.

Городу досталось больше. Машина Корвина петляла среди завалов и потоков воды, вытекающих из лопнувших трубопроводов. В воздухе висела гарь и тяжелая кирпичная пыль. В наступившей после того, как замолкли зенитки, тишине, Корвин слышал плач, стоны и крики. Жители в шоке от случившегося бесцельно бродили по улицам, мешая работать пожарным и сверхсрочникам из германских охранных батальонов.

Бомбардировка продолжалась один час, после чего «Контакты» ереместились на край карты. Начались русские атаки по его аэродромам: бесцельные, бессмысленные и хаотичные. Этого Корвин досматривать не стал — было неинтересно.

Удар по Плоешти полностью высветил обстановку в воздухе. Ключевым было практическое отсутствие русских истребителей над целью. Вернее, их было слишком мало для такой армады бомбардировщиков.

Пленные «сталинские соколы» молчали все, как один. Корвин с трудом справился с искушением отдать их в руки румынского правосудия. Впрочем, пилоты, которые на тихоходных, безнадежно устаревших ТБ-3 почти прорвались к нефтепромыслам, несмотря на противодействие трех сотен немецких «мессершмитов», ничего кроме добрых слов не заслуживали.

Судя по данным службы прослушивания, истребители должны были прикрыть бомберы непосредственно над Плоешти. Не хотелось думать, что тогда произошло бы. К 5.35 система ПВО была «насыщена» олностью. При дальнейшем повышении нагрузки она должна была развалиться.

» ще сотня-другая бомберов и хотя бы двести истребителей..."

Москва. Кремль. 20 мая. Утро.

- Уже можно сделать вывод, что мы потерпели поражение в воздухе и обречены на оборонительные действия. Из самолетов, участвующих в рейде на Плоешти, вернулись пять бомбардировщиков и один истребитель. Потеря координации групп, произошедшая ввиду вывода из строя большой части приграничных аэродромов, решила исход воздушного сражения. Нам нечего было противопоставить нескольким сотням германских истребителей.

Утренний удар по аэродромам противника также был отражен немецкой системой ПВО. В настоящее время с определенностью можно сказать, что неприятель господствует в воздухе во всей приграничной полосе.

- Что известно о потерях? — спросил Сталин.

Цоссен. Штаб ОКХ. Утро.

- Господин Верховный Главнокомандующий! — льдер был торжественен и официален. — нятое вами решение оказалось правильным. ВВС Рейха упредили противника, изготовившегося к ударам по нашим аэродромам и базам снабжения. По всем донесениям из штабов армий и армейских групп, воздушные бои на всем протяжении границы — от Баренцева моря до Черного идут с большим преимуществом «Люфтваффе». Не будет преувеличением сказать, что мы близки к захвату господства в воздухе. Исходя из сложившейся обстановки и позиции командующих Группами Армий, Генеральный Штаб отдал директиву о проведении с 10 часов утра 20 мая 1941 г. операции «Воздушный блиц» — с целью максимально использовать результаты операции «Ночной кошмар», захватить и упрочить господство в воздухе, создать благоприятные условия для действия наземных сил.

Операция предусматривает повторные удары по базе ВВС в Кандалакше, штурмовку базы п\л в Полярном, острова Ханко, Тирасполя, полевым аэродромам. Далее предполагается распространить воздушное наступление на Минск, Гомель, Новоград-Волынский, Одессу и Шепетовку. — ледует также нанести удар по войсковым резервам и железнодорожным узлам противника, — Фюрер подошел к карте. — думаю, следует накрыть районы Ровно, Гомеля, Тарнополя. Для выполнения этой задачи я передаю в распоряжение ОКВ Хе111 личного резерва Главнокомандующего. Сроком до вечера 21 мая.

Москва. Кремль. Утро.

- Полностью выведены из строя аэродромы Одессы, Минска, Могилева, Гомеля, Тарту, Проскурова. Повреждены аэродромы в Кандалакше, Мурманске, Львове. На земле уничтожено около шестисот бомбардировщиков и небольшое количество истребителей. Над Плоешти потеряно более трехсот самолетов. Значительные, точно не известные потери в воздушных боях. Полагаю, всего за ночь и утро мы потеряли или потеряем около полутора тысяч машин. Немцы — не более трети от этого числа. Скорее — менее.

- Мы еще можем сражаться?

— , хотя без господства в воздухе это будет трудно. Мы еще в силах уничтожить Гитлера, но добиться победы — олучить мир, который будет лучше довоенного, уже не сможем.

Цоссен. Штаб ОКХ. Утро.

- Когда ты имеешь дело с таким противником, как Советский Союз, даже очень удачное начало не гарантирует окончательной победы. Именно поэтому приходится идти на такой риск. Нам нужен не просто успех. Даже не разгром типа того, что вы намечали в Белоруссии в рамках первой «Барбароссы». Недостаточно даже сломить у врага волю к сопротивлению. Нам нужно создать у него волю к сотрудничеству.

- Вы полагаете, это возможным, господин рейхсканцлер?

— олагаю это необходимым, господин начальник штаба супопутных сил.

Москва. Министерство иностранных дел. 10 часов утра.

У Молотова не было выбора.

Удар по Плоешти он всегда считал политической ошибкой, которую должен оправдать грандиозный военный успех. Успеха не было. Оставалось делать хорошую мину при плохой игре и принимать ушат помоев, который выльет на них так называемая «мировая общественность». Даже те страны, которые наверняка промолчали бы, будь бомбардировка удачной, теперь раскроют свой рот.

Молотов понимал, что его стране грозит политическая изоляция.

Агрессия против Румынии будет громко и ясно осуждена в США и странах Центральной и Южной Америки. Резко ухудшатся отношения с Болгарией и Турцией, которые, скорее всего, мобилизуются. Не следует ожидать позитивной позиции Финляндии и Швеции. Даже в Великобритании, воюющей против Гитлера, он не мог быть верен.

И что-то надо было сказать сейчас послу Румынии.

— уполномочен заявить, что правительство Румынии категорически протестует против варварского, без объявления войны, даже без предъявления каких-либо претензий нападения Военно-Воздушных Сил Советского Союза на румынскую территорию. Город Плоешти разрушен. Есть жертвы среди мирных жителей. Господин Министр, погибли женщины и дети...

- Господин Посол, мы не бомбили город! Бомбовый удар был нанесен по аэродромам, с которых взлетали самолеты, предательски напавшие на нашу территорию! У нас тоже есть жертвы.

- Напали... Мы насчитали на земле обломки сотен бомбардировщиков. Сотен, господин министр! После превентивного немецкого удара! Может быть, вы хоть скажете мне, сколько их было бы над Плоешти без «предательского нападения» Румынии на Советский Союз? У Молотова уже не было ни сил, ни желания спорить:

- Скажу. Полторы тысячи бомбардировщиков и 350 истребителей.

Москва. Разведуправление Красной Армии. 20 мая. День.

«Элли — Алексу.

В ночь с 19 на 20 мая на базе ВВС «Люблин» были срочно подготовлены к взлету и подняты в воздух дневные бомбардировщики.

В составе авиагрупп около ста Ю88 и такое же количество пикировщиков. Взлет завершен в 0.50, самолеты ушли курсом 90. Источник: собственные наблюдения.

Элли"

(Пометки: принято в 01.20. Дешифровано в 8.00. Получено в

Разведуправлении в 15.30.)

Из дневника начальника Генерального Штаба сухопутных сил генерал-полковника Гальдера.

20 мая.

Утро: «Ночной кошмар» !

Потеряно 97 самолетов над территорией противника, 120 повреждено при посадке. Потери противника, по видимому, исчисляются сотнями. Интуиция Фюрера.

Группа «Юг» — держка с сосредоточением подвижных сил. 41 танковый корпус (переброшен из Северной Польши вопреки мнению ОКХ)!

Группа «Центр» — облемы с обнаружением «линии сопротивления» усских. Использовать авиацию, разведовательные отряды. Удар на Плоешти. Бои в воздухе.

"Воздушный блиц» до 22, возможно, до 24 мая.

Плоешти: Румыния предъявила русским ноту протеста!

Вечер: Плоешти — сокрушительный успех.

Не менее трехсот уничтоженных самолетов противника.

Советский Союз отклонил ноту Румынии с аргументацией, что она не является независимым государством. Воистину, если бог хочет кого-то наказать...

«Альбион» : Германия «верная союзническому долгу, оказывает помощь братскому советскому народу и его законному правительству в подавлении мятежа «последователей Тухачевского». Англия озадачена. По-моему, русские тоже не поняли, что к чему, чего мы и добивались.

Потери к исходу дня — около 300 самолетов.

21 мая.

Уточненные потери в авиации за вчерашний день — 270 самолетов!

По непроверенным данным русский флот создает минно-артиллерийскую позицию Таллин — нко! (Отход из Таллина?! Рига?!)

Финские броненосцы обстреливают Ханко.

Лютьенс: активность русских подлодок у Тромсе и Тронхейма.

Группа армий Средиземноморье: фон дер Глюк докладывает о захвате Тебриза и Тегерана.

У противника большая неразбериха...

ЭПИЛОГ. ВЗМАХ МОЛОТА.

Дунай. Укменский плацдарм. 24 мая. 6 часов утра.

Над мостом барражировали истребители. Около моста и на восток от него — на узком, хотя и глубоком плацдарме было сосредоточено половина зенитной артиллерии группы «Юг». Вторая половина оставалась в Яссах, что, однако, не смогло помешать вчерашней бомбардировке.

Русские летчики презирали смерть! ТБ-3 шли на цель, пока у них тянул хоть один мотор, и они-таки сумели частично дезорганизовать снабжение 1 танковой группы. Хорошо еще, что русское командование все время опаздывало с принятием решений. Основные войска и тыловые службы покинули Яссы буквально перед самым ударом.

Через мост непрерывным потоком шли танки. Корвин категорически отказывался начинать наступление, пока вся группа Манштейна не сосредоточится на левом берегу Дуная. Вчерашняя кровавая неудача под Бельцами укрепила его в этом мнении. За четыре дня войны его войска не достигли крупных успехов, хотя захватили и стабильно удерживали четыре плацдарма на Дунае. Конечно, немецкие газеты аршинными буквами оповестили население о том, что Шестая армия в тесном взаимодействии с танковой группой Гудериана разгромили неисчислимые армады большевиков и заняли города Ковель и Львов, но Корвину было прекрасно известно, что ни в Львове, ни в Ковеле никаких русских войск (кроме орды вредителей из так называемых «частей НКВД» ) не было.

По сравнению с успехами Глюка, захватившего за эти дни Тебриз и Тегеран, уничтожившего нефтепромыслы Баку, овладевшего — блестящей десантной операцией — самой Александрией, результаты Корвина «не смотрелись». Единственное, что он мог поставить себе в актив — это намечающееся в районе Леушт окружение русской стрелковой дивизии.

Заканчивал переправу 3 батальон 27 танкового полка 11 танковой дивизии. Дивизия целиком была оснащена танками TIIIJ — лучшими из выпускаемых немецкой промышленностью. Корвин невольно залюбовался ими.

Через параллельный мост — южнее по течению маршировали солдаты 8 армии, призванной прикрывать восточный фланг танковой группы. Еще южнее переправлялись Румыны. Оборона по Дунаю была вскрыта на всем протяжении. Впрочем, судя по незначительности боев и практически полному отсутствию трофеев и пленных, защищать Дунай русские не то не хотели, не то не смогли.

Последний танк батальона переправился через реку и быстро пошел на восток. Корвин заметил, как молодой танкист, убедившись, что его машина сошла с понтона и стоит на твердой земле, украдкой перекрестился. Принц усмехнулся.

Штаб господина Манштейна располагался в полуразрушенных Фалештах, в одной из немногих уцелевших изб. Стоял невыносимый запах разложения и гари. Лобовая атака на это село стоила Манштейну пятидесяти двух сожженных танков.

Манштейн вышел к нему навстречу.

- Доложите обстановку, — отребовал принц.

- Сосредоточение танковой группы на исходных позиций будет закончено в 11 часов утра. После отдыха и должной подготовки я возобновлю наступление на Бельцы. В атаке этого города будут участвовать три танковые дивизии. Четырнадцатая т.д., которая понесла серьезные потери, сковывает противника с фронта. Одиннадцатая и восьмая дивизии наносят удар по фланг и тыл группировке противника, имея задачу расчленить и уничтожить ее. Я приказал не позднее 21 часа перенести штаб танковой группы в Бельцы.

- Одобряю, господин генерал-лейтенант.

- Восьмой армии поставлена задача развернуться фронтом на юго-восток, имея целью прикрыть танковую группу от угрозы со стороны сил противника, развернутых в районе Огреева. Я прошу содействовать ее усилиям за счет авиации Группы Армий.

- Это будет сделано. Гарантируете ли вы занятие Бельцов?

- Я мог взять их вчера. Но я предпочитаю сделать это со всеми удобствами.

- Хорошо. Как вы мыслите дальнейшие действия танковой группы?

- К Днестру и через него. Я хочу захватить мост у Ямполя и соединиться с Гудерианом восточнее Проскурова.

- Вся авиация Группы Армий «Юг» оддержит вас, генерал Манштейн.

[наверх]

© 2000 Р.А. Исмаилов